― А что за конвент? ― спросил Майк. Коп вздрогнул. Впервые сквозь его розовые очки стало что-то просачиваться. Увы, не так много, чтобы это болван сел на свой драндулет и укатил подальше.
― Здесь, в Лэйки... А вы разве не туда?
Майк подвигал шлемом.
― О чем ты говоришь? ― спросил он.
― Ну, вы же ролевики, так? Твоя подруга классно сделала маску.
Венди рассмеялась.
― Маску, ты прав. Кстати, очень реалистичный материал. Хочешь потрогать?
― А можно? ― спросил коп и прямо просиял.
― Даже нужно, ― скалилась Венера. Она убрала сеточку с лица, подставляя кожу свету. И энергичный сакс Пеппера надорвался, воцарилась короткая передышка перед следующим треком.
Коп потянулся к лицу редкап-леди.
― Ух ты, как настоящая, ― сказал он. ― Здорово! Я давно хочу сделать себе маску урук-хая, мы с ребятами делаем по Толкину, ну, знаешь... ха-ха...
Коп вдруг понял, что оттягивает не маску. Ни одна так сидеть не будет. И на ощупь не будет такой реальной... Это была кожа. Это была настоящая кожа этой девушки, и...
Забрало шлема парня на пассажирском сиденье, было выполнено в виде лица, оскаленного в агонии боли. Лоб шлема был перевязан красной банданой, сложенной в полоску.
― Ролевики, говоришь? А что, можно и так.
Голова дернулась, ударив копа по лицу. Раз, другой, третий, вдалбливая нос внутрь и дробя его. Проломив лоб. Выбив несколько зубов спереди. Коп хотел закричать, но забулькал, бессильно выпуская кровь изо рта. В тот же миг девушка вцепилась ему в запястье, легким движением зубов разгрызла его до самой кости.
День веселья Тарака, официальный выходной, когда он давал наконец самому плохому, что водилось в душе редкапа, а водилось там очень немало, вырваться наружу, начался.
Боунс смотрел, как девушка с мундштуком подходит к стойке.
― Эй, любезные... Простите за беспокойство... Мне нужен телефон, быстро.
Официантка выставила аппарат рядом с пепельницей. Слишком поспешно, хотя могла бы просто нахамить. Исполнительная корова.
― Спасибо, ― сказала Венди и, подняв его, со всей силы ударила о стойку. Раз и два, сделав разбитым хламом.
В этот момент появился второй.
О черт, Боунс глазам своим не верил, снова, да. "Рыцарь" был таким, каким он его запомнил. Особенно шлем. Чертов шлем в виде человеческого лица, которое разинуло рот от ужаса. И теперь на его шлеме... Кровь? А поверх та тряпка. И в его руках был тот самый молот. О черт...
Реальность вдруг поплыла вокруг Боунса. Он отпустил Хартигана и достал из-за пояса пушку. Отличный "Десерт Игл", вместительный магазин, убойная мощь. Схлопотать из такого пулю ― праздник для СМИ.
― Ты что себе... ― начала корова, но в этот момент Венди вытащила мундштук изо рта и с размаху вогнала его корове прямо в глазницу. Раздался хлопок. Официантка отпрянула, руки в стороны, белый, ну, не такой уж и белый, передник заливает кровь, а из глаза торчит устрашающая спица с еще дымящейся сигаретой. Венера легко перемахнула через стойку, грациозно приземлилась прямо на каблуки и одним легким движением вытащила мундштук, чтобы тут же воткнуть его во второй глаз.
― Ааааааааааааааааа! ― завопила корова, хотя Боунс так и ждал что вместо Ааааа будет что-то вроде Мууууууууууу.
А потом мундштук вошел прямо в глотку официантке и она, булькнув на прощание кровью, повалилась вперед, чуть не похоронив тощую девку под собой и раскроив себе о стойку череп.
Рыцарь схватил клерка и повернул его шею так, что клерк смог встретиться с Боунсом глазами. Не продолжительная агония, как у шлема рыцаря. Мгновенная вспышка ― и тьма за ней.
В это время Боунс направил ствол прямо на обладателя доспехов. Курок был отлажен, все детали пушки работали как часы. Раз, два, три, летят гильзы, через миг характерный звон, ни с чем не спутаешь, на полу.
Вроде бы доспех рыцаря, помнил Боунс из осиленных в припадке юношеского романтизма книжек, пулю остановить не мог. Как только пришли арбалеты, рыцарство стало потихоньку закатываться, а там ведь еще были даже не пули. Да и "десерт игл", почти в упор, три пули. Три раза выстрелили в голову его Лизе. Три раза! Три раза в грудь ублюдку в доспехе.
Майк сделал ровно три шага назад. На его нагруднике стало тремя вмятинами больше. Молот размахнулся, отбрасывая стулья, столы, солонки и салфетницы к стойке. Боунс успел увернуться в последний миг, налетел на столик, опрокинувшись вместе с ним.
― Я тебя знаю, ― сказал Майк. ― Это твою девку мы пристрелили... когда там? Эй, Вен, когда мы пристрелили девку в башку?
― В том году, Тарак, ― сказала Венди, которая поместила окровавленный конец мундштука себе в пасть.
― Точно, в том году.
Следующая пуля ничего не сделала голове Майка, попав право в морщинистый от ужаса лоб.
― Хорошо стреляешь, ― похвалил редкап. Снова Боунс уцелел только чудом, а вот столику повезло меньше. К молоту были приторочены три странной формы черепа, да еще и на цепях. Боунс даже представить не мог, сколько весит этакая хреновина. Майк же орудовал им, словно он был из ваты.
― Эй, есть кто? ― Венера сунулась в кухню, как раз вовремя. Повар, по фигуре напоминавший убитую официантку, опрокинул на пол коробку с красными патронами, которые тщетно пытался засунуть в шотган. Увидев Венди, он замер, руки трясутся, да он весь трясётся.
― Ну-ну, что с тобой такое? ― спросила Венера, скользя на своих шпильках внутрь забегаловской альма-матер. ― Чего ты так испугался.
― Гыв... Гыв... Гыв... ― заявил повар. Возможно, слой жира на его руках и теле скрывал неплохие мускулы, належенные под штангой. Возможно. Из его нынешнего тела можно было слепить четырех Венди, и еще осталось бы на член Майку.
― Ну, что ты боишься? ― спросила Венера, доставая мундштук изо рта. ― Видишь? Твоя подруга уже мертва. Разве это плохо?
Она подошла совсем близко.
― Видишь, кровь. Просто кровь. Разве страшно?
Мундштук взлетел, войдя точно в нижнюю челюсть повара. Прошел через верхнюю, как-то слишком легко для лакированного дерева. Вошел в мозг, снизу. Повар замер, дергая правым веком и зачем-то пытаясь шевелить челюстью. Из отверстия внизу, где раньше дымилась сигарета, потекла кровь.
Майк встал, отрезая Боунсу путь из забегаловки. Чтобы метнуться в одно окно, или к двери, нужно бежать налево, и почти наверняка встретиться с молотом. Чтобы бежать к стойке, или в другое окно, нужно бежать направо, конечно, рискуя получить молотом. Не следовало и думать пробить этот доспех. Средневековым сирам такие явно не снились.
Черт, Лиз. Скоро твой муж присоединится.
Но в этот момент Хартиган вскочил и прыгнул прямо на Майка.
― Изверг, антихрист, сволочь! ― вопил святоша, осыпая броню ударами. Он отдернул руки, покрывшиеся ранами от шипов. И МАйкк отступил. Тарак, у рыцаря было имя. Тарак! Не потрошитель, не садист, а просто Тарак. И этот Тарак отступил, когда святоша был рядом. Бог все-таки сильнее таких уродов!
Боунс уже почти поверил, но в следующий миг молот Майка сделал работу, порученную Боунсу ― вошел в живот попику с такой силой, что перемешал все внутренности, смолол косную муку из всех ребер и даже перебил позвоночник. Изломанную куклу, бывшую борцом за нравственность и христианские ценности Хартиганом, отбросило к стенке.
Это был шанс. Боунс метнулся к молотобойцу, схватился за шлем, пытаясь его отцепить. В нем клокотала ярость. Когда он понял, что Майк дает ему копошиться рядом с креплениями, когда заметил повернувшееся в свою сторону напуганное чем-то до усрачки, перемазанное кровью лицо, было уже поздно.
― Что, желаешь видеть, как я выгляжу, да? Интересно тебе? Итак, смотри. Отойди, ты.
Это прозвучало как приказ ― и Боунс не сумел ослушаться. Он отошел, встав прямо в угол. Сокамерники бы его сейчас не узнали. Слишком много эмоций, и все сразу, смешаны, взбалтаны. Страх. Ненависть. Отвращение. Недоумение. Гнев. Ярость. Снова недоумение.
