Оказалось, что многоуважаемые архивариусы продвинулись не намного дальше, чем модераторы сети. В файлах содержалось, бесспорно, большее количество источников, содержавших упоминания о сфинксах, но в общем и целом они либо дублировали друг друга, явно используя один первоисточник, либо отделывались набившими оскомину замечаниями по поводу «резиновой» кожи, перепончатых лап и сладковатого запаха…

На размышлениях о запахе я захотел напиться в хлам. От Тагира чудесно пахло, особенно поутру, когда он, тёплый, потягивался в моих объятьях, источая аромат свежеиспечённого хлеба или, может, земли после дождя. Я с трудом могу описать этот запах, но он принадлежит моему малышу, и от него у меня просто сносит голову.

Нужно расспросить жриц в храме… и помолиться Божественной, чтобы простила меня, идиота.

******

Тагир:

Похоже, жизнь наконец-то налаживается. Ракеш — мой законный супруг и теперь я смело мог смотреть в глаза любому, что бы кто бы там не говорил про сфинксов. В академии получил бюджет, а вместе с ним пару очень интересных преподавателей, которые, кстати говоря, меня хвалят.

И Мартин уехал. В общем, скучать точно не буду.

Приготовив Ракешу ужин, я сел за домашку, притянув учебники и тетрадки с лекциями на кухню. Мне нравилось находиться рядом с Ракешем, чем бы он не занимался. Я просто сидел тихонечко и иногда кидал на него вороватые взгляды. И неслышно вздыхал.

Вот он хмурится из-за рабочих проблем или активно работает челюстями, сметая разом все рыбные котлеты. Он такой… такой… охренительный, что моё сердце никак не желало успокаиваться, стоило Старшему появиться в поле зрения.

Ракеш задерживался, но вот в замке зашуршал ключ, пикнул сигнал о том, что дома свои, и я, отбросив книгу в сторону, побежал встречать своего кота. От него слегка тянуло алкоголем — наверное, пил с партнёрами или клиентами, а вот хмурый взгляд мне совсем не понравился.

— Что-то случилось? — тихонечко спросил я, не желая его раздражать.

— Все в порядке, Таг. Устал я, — он похлопал меня по голове, а потом, словно вспомнив о чём-то, прижал неожиданно крепко и, уткнувшись носом в шею, глубоко вдохнул.

Я замер.

Лапки задрожали.

Хватка ослабла так же неожиданно, как и появилась. Меня осторожно поставили на пол, и, избегая смотреть мне в лицо, Ракеш прошёл в спальню.

Застыв у стены, я никак не мог прийти в себя. Может, действительно что-нибудь случилось? В глубине квартиры послышался шум воды. По обыкновению, Старший принимал душ и переодевался в чистое, перед тем, как сесть за стол.

Я успел подогреть отбивные, и когда бенгал усаживался на своё место, они пышно дымились солоноватым мясным ароматом, заставляя истекать слюнками.

— Спасибо, Таг, — как всегда после сытного ужина или плотного завтрака, поблагодарил Ракеш.

Затем мы, тоже как обычно, перешли в гостиную, где Старший продолжал работать, а я закопался в огромном кресле, в окружении шелестевших время от времени бумаг.

— Устал я сегодня. Может, фильм посмотрим? — неожиданно предложил бенгал и я, обрадовавшись возможности просто посидеть рядом, с готовностью закивал.

— Что будем смотреть?

— На твой вкус.

Я наугад выбрал фильм о любви, где главный герой, на самом деле являвшийся божеством, пришёл в мир смертных, чтобы испытать счастье простых котов. И влюбился.

С замиранием сердца я наблюдал, как двое на экране смотрят друг на друга. Слов почти не было. Да они были и не нужны — всё говорили их взгляды.

Мне вдруг очень захотелось посмотреть на Старшего, пригревшего меня под лапой, а когда повернул голову, оказалось, что он тоже смотрит. Пристально. Как Божественный кот на серую беспородную кошечку.

Он не шелохнулся и, я почувствовав прилив храбрости, сам потянулся навстречу и лизнул его подбородок. Старший печально вздохнул:

— Не надо, Таги.

Сердце сжалось — я опять сделал что-то не так?

— Не знаю, о чём ты думаешь, малыш. Но… — бенгал медленно сглотнул, скользнув зелёными глазами по моим голым коленкам, дома я всегда носил шорты. — я очень соскучился и мне трудно держать себя в руках.

Смысл слов дошёл почти сразу. А за ним пришло и понимание — Ракеш чувствует себя виноватым за тот, первый раз, и потому сдерживается. Но там, в коридоре…

Ох, я должен был честно признаться хотя бы самому себе, что мне было ужасно страшно. Ту ночь мне вряд ли удастся забыть… Но только вот сейчас я так хотел приласкать своего кота, что, крепко зажмурившись, снова лизнул его и, вдобавок, потёрся хвостиком о его плечо.

— Ты уверен? — напряженно спросил он, совершенно правильно расценивая приглашение. Я снова кивнул, не в силах отвести взгляд.

Ракеш, не говоря ни слова, привлёк меня к своим губам и стал вылизывать.

Каждая моя складочка, ушки, мордочка и шея испытали на себе прикосновения шершавого языка. Лапы гладили моё тело, и вот Ракеш уже стаскивает с меня майку. Минутой позже тихонько скрипнула молния на шортах.

Хвост нервно дёргался, но муж никуда не торопился, и вот я уже сам выкручиваюсь в его объятиях, стремясь потереться изогнутым хвостиком о его промежность.

Старший рыкнул. Совсем не страшно. Он будто показывал, как действуют на него мои прикосновения. И мне это было приятно. Я завалился на коленки, словно случайно, и вильнул попой.

Было стыдно и одновременно жутко волнительно, играть вот так со Старшим.

Он не спеша закусил мне холку, сдавливая кожу, но не прокусывая, и, придержав основание хвоста, потёрся там, внизу. Затем, накалив мои нервы до предела, вдруг разомкнул зубы у основания шеи, отпустил, но не позволил шевелиться, оставляя лапу на моей пояснице.

— Ой! — вырвалось у меня, когда я почувствовал шершавую горячую полоску языка, вылизывающую мою звёздочку.

Я вздрогнул, когда Старший проник в меня. Под кожей трещало электричество, и когда он снова закусил кожу, мой хвост уже сводило от судороги.

Ракеш упёрся своим естеством и толкнулся. Пупырчатое достоинство резануло болью, но лишь в первую секунду. Старший застыл, давая мне привыкнуть. А я всё слушал, как сильно колотилось любимое сердце, чувствовал, как будоражаще щекочет родное дыханье.

Я двинулся назад, вырвав у кота предостерегающий хрип.

А затем Ракеш стал проникать в меня все глубже, придавливая к полу всё сильнее. Он выходил почти полностью, а затем снова вколачивался во всю длину.

Меня выгибало дугой. В промежности жутко тянуло. Мне казалось, я никогда раньше не испытывал такого странного удовольствия. Ещё немного, и я мог не выдержать этой восхитительно давящей волны.

Ракеш отчаянно зашипел, вбиваясь в меня до одури и всё же прокусывая, хоть и слегка, шкурку на затылке. Кончил, его член окаменел на секунду, выплёскивая из раздувшегося канала горячее семя. И через несколько мгновений вышел, причинив лёгкую боль и заставляя думать, что всё закончилось — но вдруг муж перевернул меня на спину и вобрал мой отросток в рот.