Тогда оставался единственный вывод – я, именно я, был ему ненавистен.
Да любой другой бы на его месте был бы неимоверно рад запрыгнуть в мою постель! Таг же продолжал изображать из себя божественную невинность, не желая делить ложе, чем неимоверно действовал мне на нервы.
— Как разберешь вещи, спускайся, — произнес я, стоя на пороге. — И не переживай, я вряд ли останусь здесь на ночь.
***
Тагир:
Немного успокоившись, я все же нашел силы открыть дверь и спуститься вниз к остальным — ослушаться Старшего после того, что случилось, я не мог. Однако, нервничать насчет того, как мне следует себя вести в компании друзей Ракеша не приходилось — те вовсе не заметили моего появления.
Удобно устроившись в огромном глубоком кресле в углу, я почти полностью слился серым окрасом с такой же дымчатой обивкой.
Коты наслаждались жизнью на полную. Из динамиков громыхала музыка, приглушенный свет мелькал разноцветными огнями, скрадывая пластичные движения кошек, звенел хрусталь бокалов, и к барной стойке, за которой работал приглашенный для обслуживания кот, то и дело подходили пары.
Алкоголь, похоже, все сильнее бродил в крови, и вот уже тиффани, не стесняясь, оглаживали себя по стройным бокам, извиваясь под ритмичный такт тяжелых клубных басов. Левсин, забыв о том, что они не наедине, прижимал свою пару — если я все правильно запомнил, кота звали Дериш, и тот отвечал ему взаимностью.
Килот и Аяна громко смеялись, раскинувшись на длинном диване напротив танцующих, и недвусмысленно подмигивали тиффани, кажется, приглашая тех присоединиться к их паре.
Я старался смотреть куда угодно, только не на Ракеша, примостившегося на высоком стуле у бара, где минутой позже возник Сесил. И вот они уже сидят так близко, что их колени то и дело соприкасаются, но такое вопиющее нарушение территории никого не беспокоит. Наоборот, Сесил сместился еще ближе, показывая Ракешу серьгу в аккуратном ушке. Я даже мечтать не мог о таких красивых, совершенных треугольничках, мои собственные, гигантских размеров лопухи торчали как локаторы.
Хвост Сесила меж тем легонько обвился вокруг хвоста Ракеша и скользнул вдоль, пока белобрысый смотрел на приглянувшегося кота из-под низко опущенных ресниц.
Разговор между ними прервался, словно отрезая пару от всех остальных. Бенгал отвел уши назад, говоря о том, что нахалу следует быть осторожней или не жаловаться на последствия — ведь потереться о хвост значило предложить себя другому.
Но Сесил, очевидно, прекрасно понимал, с каким огнем играет. Вот он отвел голову чуть в сторону, подставляя шею, говоря о том, что готов довериться. И Ракеш не стал себя сдерживать. Перехватил белый хвост лапой, другой дернул тиффани на себя и впился в его губы…
— Эй, — передо мной вырос Навид, хозяин особняка, закрывая собой неприятное мне зрелище. — Идем? — спросил он и, не дав мне опомниться, потянул в сторону коридора. — Думаю, малышам пора спать, — он дружелюбно погладил меня по складкам холки.
Я собирался ответить, что как раз направляюсь в свою комнату, и позорно удрать, но на мое плечо опустилась другая лапа. Чужие когти легко прошли сквозь тонкую материю рубахи и впились в кожу.
— Куда собрались? — чуть осипшим голосом спросил Ракеш, сверля друга недобрым взглядом. Из его горла доносились напряженные подрагивающие хрипы, означающие неприкрытую угрозу. Пытаясь игнорировать боль, я застыл, уставившись в пол и дрожа.
— Эй, брат, — Навид сделал шаг назад, — я собирался отправить Тага наверх. Уже поздно и ему пора спать. А тебе бы не перебарщивать со спиртным.
Ракеш молчал, а у меня не хватало смелости сказать что-нибудь в свое оправдание или хотя бы просто посмотреть на Старшего и понять, миновала ли опасность.
Еще одна долгая минута… хватка на моем плече чуть ослабла…
— Я сам отведу тебя, — уже спокойней выговорил бенгал, но суровость из голоса никуда не испарилась. Он подтолкнул меня вперед и я засеменил вверх по лестнице, гонимый сворой собственных страхов и опасений. Должно быть, мне не следовало покидать праздник, не спросив Старшего…
Влетев в дверь, я остановился, не зная куда деться и боясь оборачиваться. Предательская дрожь тревожила тело, кричала об опасности, умоляла где-нибудь укрыться. Шаг в сторону ванной комнаты, и за мной хлопнула дверь.
Я замер. И резко развернувшись, выпалил на одном дыхании:
— Прости, что хотел вернуться в комнату без разрешения. Я не подумал!
В комнате было темно. Тусклая полоска света едва обрисовывала очертания комнаты и силуэт Ракеша. Он застыл прямо напротив, в нескольких шагах. Я не мог разглядеть его лица, не мог определить по ушам и хвосту, в каком он настроении. Старший не шевелился и ничего не говорил.
— Я… я готов понести наказание, — неуверенно пискнул я в полной растерянности.
Тишина давила на нервы.
Ракеш не спешил отвечать. Но шагнул ближе.
— На кровать, — внезапно резко скомандовал он и я, вздрогнув всем телом, поспешил сесть на уголок огромного ложа. — На живот. — Раздражение резануло слух. — И спусти штаны. Видимо, простых слов ты не понимаешь.
Не помня себя от страха, я сделал что велено, ничего не поняв из слов Старшего. Став на пол голыми коленями, едва смог расстегнуть пуговицу на поясе. Ужас от грозившего наказания лишил способности ясно мыслить. Воспоминания первой порки были слишком свежи в памяти. И вот это снова должно повториться…
Кое-как, онемевшими лапами, я, кажется, спустил штаны ниже бедер и высвободил запутавшийся, бьющийся в судорожных конвульсиях, хвост.
Сзади вспыхнул свет лампы. От щелчка я чуть не подпрыгнул… отчаянно захотелось в туалет. Ремень протяжно «зашипел», выскальзывая из брюк хозяина.
Я вжался лицом в кровать, впиваясь когтями в покрывало.
— Ты вел себя гадко, Тагир, — произнес Ракеш, уже прямо надо мной. — И если ты не желаешь слышать мои слова, то придется объяснить тебе по-другому.
Я всхлипнул, готовый разрыдаться. За что Старший так поступает, ведь я ничего не сделал?
— Подними хвост.
Гладкая, твердая поверхность ремня медленно прошлась по оголенной коже, заставляя сердце пропустить удар.
Ремень исчез. Все стихло. А уже в следующую секунду кожу наотмашь стеганула покрытая лаком полоса. Я взвизгнул, прикусив губу до крови. Выгнулся, но тяжелая лапа прижала спину, припечатывая к месту.
Новый удар пришелся чуть выше яичек, и захотелось сдохнуть от боли.
В воздухе свистнул предупреждающий звук, и колечко запылало от огненного языка пытки.
Жалкое, почти глухое мяуканье, неуклюже соскользнуло с губ… и погасло. Я рванулся. В ответ раздался яростный хрип, предупреждающий о том, что если мне дорога шкура, то лучше мне не дергаться.
Уши низко прижались к голове, я сжался что было сил, молясь всем котам на свете, чтобы все поскорее закончилось, как вдруг ощутил следующий удар. Вздрогнул… не-ет, что это не ремень. Если бы у меня была шерсть, то она встала бы дыбом. Жесткий шершавый язык оглаживал отбитое место.
Я затих, онемев от шока.
Не смея ни пискнуть, ни двинуться, продолжал прислушиваться к ощущениям, думая, что все это мне просто снится. Язык напористо обошел горящие кровью ягодицы, спустился ниже, огладил мешочек. Стоило мне вздрогнуть, как позади раздалось недовольное шипение. Ракеш продолжил делать это, поднимаясь выше, пока не добрался до основания моего хвоста.
