В ночь с 31 октября на 1 ноября нарком переговорил с Исаковым по телефону и одобрил его предложения. Военному совету ЧФ была немедленно отправлена директива «о выводе из Севастополя ненужных для его обороны сил флота»[263]. Каково же было удивление Галлера, когда 4 ноября в наркомат пришла телеграмма от вернувшегося 2 ноября в Севастополь Октябрьского, адресованная сразу же Сталину и Кузнецову. Командующий ЧФ предлагал перенести свой командный пункт в Туапсе, переведя туда штаб и учреждения флота. В Севастополе же оставить контр-адмирала Г. В. Жукова, героя обороны Одессы, на правах заместителя командующего флотом и с подчинением ему всех сухопутных сил. Оставление главной базы флота командующим неизбежно ослабляло ее оборону…
Вечером 5 ноября в Москву вернулся нарком ВМФ в сразу же встретился в Генштабе с Б. М. Шапошниковым. Затем вызвал к себе Галлера, заслушал доклады операторов ГМШ об обстановке на Черном море и Балтике. В те часы, конечно, все внимание было уделено критическому положению в Севастополе. К этому времени немцы штурмовали нашу оборону, пытаясь прорваться в долину реки Бельбек, атаковывали и на других направлениях.
Н. Г. Кузнецов вспоминает: «После подробного обсуждения с работниками Главного морского штаба (И. С. Исаков выехал в Куйбышев. — С. З.) и адмиралом Галлером положения в Севастополе я пришел к убеждению, что в сложившейся обстановке только Военный совет флота может эффективно руководить защитой города»[264]. Обстановка требовала немедленного принятия решения — 6 ноября Октябрьский прислал телеграмму уже только на имя Сталина, не дублируя ее в Наркомат ВМФ, в которой положение в Севастополе оценивалось как критическое и сообщалось о выводе основных сил флота в базы Кавказа и назначении заместителем по обороне Севастополя контр-адмирала Жукова. Как об уже решенном деле докладывалось о предстоящем переносе флагманского командного пункта в Туапсе.
Но нарком Кузнецов согласовал с начальником Генштаба Шапошниковым проект директивы, и 7 ноября на имя Г. И. Левченко была направлена телеграмма, подписанная Сталиным, Шапошниковым и Кузнецовым. В ней ставились задачи по обороне Севастополя и Керченского полуострова. Руководство обороной Севастополя возлагалось на командующего Черноморским флотом Ф. С. Октябрьского…
Решали неотложные дела по Черноморскому флоту, и как-то забывалось, что немцы рвутся к столице. Тревожно было в городе. Поздно вечером 6 ноября Лев Михайлович позвонил сестрам, трубку взяла Тоня. «Что поделываете, милые?» — «Читаем „Войну и мир“, Левушка. Удивительная книга, успокаивает…» Ту ночь вспоминает Н. Г. Кузнецов: «Было уже совсем поздно, когда мы с адмиралом Л. М. Галлером вышли на улицу. Довольно отчетливо слышались залпы крупнокалиберной артиллерии… По Ленинградскому шоссе к Химкам шли танки и пехота — там недалеко была линия фронта»[265].
7 ноября нарком присутствовал на параде на Красной площади. Как всегда, на трибуне Мавзолея стоял Сталин, приветствуя проходящие через площадь войска.
Лев Михайлович на параде не был — дела. Их было предостаточно. Следовало проверить, что с переводом некоторых недостроенных кораблей из Севастополя в Поти, узнать, как осваивают производство новой отличной торпеды «58–39» — скорость 51 узел, такой нет ни в одном флоте мира, и еще одной новинки, которой гордится начальник МТУ Н. И. Шибаев — неконтактного магнитного взрывателя для торпеды. И пора уже встретиться с наркомом судостроения И. И. Носенко и решить с планом поставок кораблей на 42-й год. Наконец, давно следует разобраться с тем, что удалось заказать для флота нашим представителям в США и в Англии. Нужны тральщики с электромагнитными тралами, охотники за подводными лодками и большие торпедные катера, нужны зенитные автоматы, гидролокаторы и радиолокаторы. А наши заводы, ранее работавшие на флот, загружены армейскими заказами, нарушены устоявшиеся связи между судостроением и другими наркоматами… В то же время англичане воюют на море, у них вовсю развернуто производство оружия и аппаратуры для флота, да и из США получают многое. Пусть поделятся с союзником…
План военного кораблестроения Наркоматы ВМФ и судостроения согласовали своевременно, 4 декабря 1941 года его утвердил ГКО[266]. Галлер был доволен: основные запросы ВМФ удовлетворены. И это в такое трудное для страны время. В следующем году ВМФ получит сотни катеров различного назначения, 12 подводных лодок… Но он думал и о ближайшей перспективе — война, вероятно, будет идти не год и не два. Прав был, пожалуй, в 31-м Свечин в споре с Тухачевским, утверждая, что война будет длительной[267]. Значит, нужно основательно подсчитать запасы снарядов, торпед и мин, позаботиться об их производстве, опережающем текущий расход. А это не просто: многие заводы перепрофилированы на выпуск иной военной продукции, часть их находится в блокированном Ленинграде, некоторые эвакуированы на восток, но оставили много оборудования на оккупированной территории, им нужна большая помощь для возобновления производства.
Решение всех этих задач, которыми Л. М. Галлер занимался по должности замнаркома ВМФ, было и в 1941-м и в последующие военные года исключительно трудным: потребности флотов в ремонте кораблей, в том числе и получивших боевые повреждения, выросли неизмеримо. В то же время возможности, определяемые наличием судоремонтных и судостроительных заводов, доков и слипов, резко снизились. «В тяжелые годы войны, — вспоминает Н. Г. Кузнецов, — бросалась в глаза организованность Галлера, его исключительная работоспособность. В период временного отступления наших войск, когда судостроительная промышленность была свернута и ряд важных баз флотов был захвачен противником, действующие флоты требовали срочного ремонта многих кораблей и их материального обеспечения, а средств для этого явно не хватало. Несмотря на ограниченные судоремонтные возможности и тяжелые условия базирования, флоты были обеспечены всем необходимым для выполнения своих боевых задач. Сделать это, однако, было нелегко, и непредвиденные обстоятельства часто требовали творческого подхода к делу…»[268]
Кроме творческого подхода не менее важно умело строить отношения с промышленностью. Наркомсудпром «свой» наркомат. Командные посты там занимали видные военно-морские специалисты, переведенные туда в предвоенные годы, — А. М. Редькин, И. Г. Миляшкин, М. В. Егоров. С ними все вопросы решались быстро. Но дизели для подводных лодок изготовляли заводы Наркомата танковой промышленности И. М. Залцмана, орудия, пулеметы, бомбометы глубинных бомб и торпедные аппараты — Наркомата вооружений Д. Ф. Устинова, снаряды и взрывчатые вещества для боевых зарядных отделений торпед, глубинных бомб и мин — Наркомата боеприпасов Б. Л. Ванникова. И Лев Михайлович, хорошо зная многих наркомов и их заместителей с довоенных лет, а с иными установив отношения заново, вежливо, методично и с завидным упорством добивался максимального удовлетворения нужд ВМФ. Пожалуй, никто уже сейчас не расскажет, как решал он, казалось бы, безнадежные дела, по которым все уже (и не раз) получили вполне обоснованный отказ. Но Галлер добивался…
С 5 декабря началось контрнаступление наших войск под Москвой. Медленнее, чем хотелось, но дивизии Красной Армии продвигались на запад, освобождая все новые и новые города и села. А еще через два дня пришла важная весть — Япония напала на США. Неожиданным ударом поднявшихся с авианосцев бомбардировщиков и торпедоносцев были надолго выведены из строя или уничтожены линкоры американского Тихоокеанского флота. Затем японцы вторглись на Филиппины… Начало войны на Тихом океане имело для СССР громадное значение. Ведь это означало, что на какой-то срок, очевидно, японцы отложили в сторону планы нападения на советский Дальний Восток. И Лев Михайлович подумал, что теперь возможно перебросить часть флота с Тихого океана на Север, где так не хватает и надводных кораблей, и подводных лодок. В начале 42-го Н. Г. Кузнецов и Л. М. Галлер обсудили различные варианты переброски кораблей с Дальнего Востока на Северный флот: первый — через Тихий океан, Панамский канал и Атлантику, второй — Северным морским путем. Первый вариант давал возможность осуществить перевод кораблей быстро, не дожидаясь лета 42-го года, когда откроется навигация по Северному морскому пути. Но можно ли быть уверенным, что японцы беспрепятственно пропустят корабли, не устроят какую-либо провокацию в Японском море или в Тихом океане? Второй же обещал немалые трудности иного плана, в первую очередь природные. Ведь еще ни разу боевые корабли не проводили по морям Арктики с востока на запад. Нарком решил при первой возможности доложить Сталину предложения по пополнению Северного флота кораблями с Дальнего Востока. Без его принципиального согласия начинать подготовку к переходу не следовало. Галлеру и Алафузову нарком приказал подготовить соответствующий документ.
