И эти же поклонники будут просить номинировать Гарри на Оскар. Они сильно заинтересуются им и его ролью, и тогда вся команда будет говорить о том, что он действительно хорош, а это так и есть.

— Фанаты и критики будут разрушать тебя, но твои кудри цвета молочного шоколада — наше секретное оружие, Стайлс. Тебе с этим очень повезло, — уверяет его Луи.

Ямочки Гарри появляются вместе с застенчивой улыбкой, которая вызвана Луи. Раньше он не понимал, почему все суетятся вокруг него, но теперь знает, почему все эти девушки стоят там, снаружи, словно он Джеймс Дин своего времени.

Гарри удивительный. Он потрясающий, и добрый, и безумно талантливый, и если бы Луи был подростком, он бы, вероятно, тоже стоял у ворот студии и ждал бы хоть какие-нибудь вести о нем.

— Джеймс сказал, что мне не нужно будет обрезать волосы, потому что я играю человека, который спал целый год, — усмехается Гарри. — Я так волновался, пока он не сказал мне об этом.

Луи протягивает руку, чтобы сцепить с ним пальцы в замок, хотя, наверное, лучше не стоит. Он хотел прикоснуться к его волосам с самого первого дня и молился, чтобы Джеймс не оказался идиотом и не заставил его обрезать их.

— Ну и слава Богу. Иначе бы на улице начались беспорядки, — шутит Луи и встает, чтобы уйти. Он уже почти у двери, когда оборачивается через плечо, и видит Гарри все еще немного взволнованным. — Ты правда не должен прятаться здесь, Гарри. Никто не осудит тебя, если… Если ты какое-то время проведешь со своими поклонниками. Оставь несколько автографов, сделай пару фотографий. Это пойдет им на пользу.

Гарри принимает его совет и смотрит на него со страхом в глазах.

— Откуда ты так много обо всем знаешь?

— Ты еще молод, чтобы помнить, но я был тем еще сердцеедом в свое время, — подмигивает Луи.

Он сказал это в шутку, чтобы заставить его рассмеяться, но пронзительный взгляд Гарри целится прямо в него, посылая по телу холодных озноб, когда он говорит: «И до сих пор».

Луи наклоняет голову, чтобы скрыть тот факт, что Гарри-Dreamboat-Стайлс обладает силой, заставляющей его краснеть. Он кивает ему и говорит, что они еще увидятся, и выходит, усмехаясь всю дорогу до своего трейлера.

***

— Я всегда хотел играть супергероя. Потому что в конце у него крутая речь, особенно после того, как он спасает всех, и Земля снова в безопасности, — объясняет Гарри, когда он использует свои вилку и нож, чтобы нарубить себе салата. Луи же своими приборами только ковыряет огурцы с морковью, мечтая, чтобы вместо помидоров там была пицца.

Остальная часть съемочной группы пользуется столовой так, как велит им сердце, за исключением, конечно, него и Гарри, хотя Луи знает, что Гарри не так сильно ограничен диетой. Он вполне может есть то, что пожелает, так что салат в его тарелке только потому что он любит здоровую пищу, ну или потому что Луи чуть ли не заплакал в первый день, когда они обедали, потому что у Луи отобрали кусочек торта, который он пытался тайком пронести в свой трейлер.

— Быть супергероем интересно, но я думаю, что злодеем быть круче. Я бы носил облегчающий костюм, у меня были бы зловещие реплики и злой смех, и даже если меня убьют, я все равно не смогу по-настоящему умереть, потому что я негодяй и моя злая природа все равно будет держать меня в живых вопреки всему.

Гарри слушает его жующий голос, а затем несогласно качает головой.

— Неа. Я все равно хочу быть героем. У них костюмы лучше и красочнее. Хотя Бэтмен и носил черное, но он был летучей мышью, поэтому ему простительно.

— Я бы хотел носить абсолютно черный костюм из латекса, — вздыхает Луи. — Я был бы как Холли Берри в «Женщине-кошке»…, но с более крутой задницей.

Он ждет, когда Гарри засмеется над его шуткой, но тот, кажется, даже слишком согласен с ним.

— Я бы заплатил за каждый сеанс, чтобы посмотреть этот фильм несколько раз, — настаивает Гарри.

Луи хихикает, потому что Гарри слишком увлекается этим вопросом.

— Думаю, мир уже достаточно повидал моей задницы за все эти годы. Люди будут бунтовать, если я обтяну ее еще и резиновым костюмом. — Гарри кусает губы, чтобы сдержать улыбку, когда он хочет что-то сказать, но передумывает и быстро качает головой. — О нет, Кудряш, давай. Скажи это.

— Ничего, — усмехается он. — Я просто вспомнил тот фильм с Кейт Уинслет… И твоя попка — это все, о чем я думал следующие несколько дней после просмотра.

Тело Луи было идеальным, поэтому он не может спорить, но его брови все равно любопытно приподняты от признания Гарри.

— То есть ты хочешь сказать, что помнишь его? Мне тогда было примерно как и тебе. Где-то двадцать три года, а тебе, получается, должно было быть…

— Одиннадцать, — подтверждает Гарри. Челюсть Луи падает.

Его попа мелькала в кадре как минимум в двух любовных сценах, но еще же грудь Кейт. Он знает, что в то время у него были молодые поклонники, но чтоб им было одиннадцать?!

— Гарри! И твои родители разрешали тебе такое смотреть? Что, блять? — Глаза Луи расширяются с недоверием, когда как Гарри прыскает, еле сдерживая смех.

— Нет, конечно же нет! — Он продолжает хихикать. — Я умолял их раз сто, но они все равно запрещали мне, но я убедил свою старшую сестру достать мне билет и взять с собой, когда она и ее друзья прогуливали занятия, — в этот раз Гарри не краснеет, когда смотрит на Луи, и видит, что тот все еще сидит с открытым ртом. — Я же говорил тебе, что я твой большой фанат, — пожимает плечами Гарри. — Я видел все твои фильмы. И одна из причин, почему я захотел вдруг стать актером… Я просто хотел видеть обнаженного Томлинсона так же, как его видела голая Кейт Уинслет.

Луи уже изначально хотел отодрать Гарри за уши, когда тот сказал, что еще ребенком видел его голую жопу, но его сердце согревает восхищение в голосе Гарри, когда он говорит о нем. Луи кладет одну руку себе на грудь, а вторую переплетает с пальцами Гарри на столе.

— Гарри… Ты говоришь, что мой удивительный попец вдохновил тебя стать тем, кем ты сейчас являешься, и продолжать следовать своей мечте. Это самое прекрасное, что я когда-либо слышал!

— Да, Луи. Короче говоря, твоя задница является источником вдохновения для всех: и старых, и молодых, и меня не было бы здесь, если бы не ты, — говорит он со взглядом, полным любви.

— Это самая лучшая награда за все время, — выдыхает Луи.

— Что такое? — спрашивает Лиам, когда он и Найл садятся рядом с ними за стол.

Луи и Гарри озорно усмехаются и разъединяют пальцы.

— Это секрет. Мы не можем рассказать вам, — говорит Луи. — Вы не в клубе.

— Ну и отлично. Я не хочу быть в твоем клубе, — бормочет Лиам и крутит свой телефон, пока Найл разговаривает по своему. — Во сколько мы сегодня вечером встречаемся, чтобы вы могли прорепетировать?

— Это опять же секрет, потому что когда мы с Гарри будем репетировать, то тебя с Найлом там не будет.

Найл наконец отрывается от телефона, когда слышит свое имя.

— Почему нет?

Лиам ухмыляется.

— Потому что они будут репетировать секс. Поверь мне, Найл, ты не хочешь на это смотреть.

За последние пару недель он и Гарри сняли немало сцен вместе, и все они были слишком эмоциональными и печальными, потому что они все еще не оправились после травмы, но до сцены, где они наконец уступят друг другу, они еще не дошли.

Во-первых, потому что им все еще неудобно.

Во-вторых, Луи должен быть на пике физической формы прежде, чем Джеймс начнет съемки. Хотя по графику они начнут уже на следующей неделе, так что им есть, к чему готовиться.

— Это да, не очень хочу видеть это сейчас. Подожду премьеры, как и все остальные, — говорит он и возвращается к телефону. Он замирает с небольшим придыханием, когда видит что-то на экране.

— Эй, Луи, ты же виделся с Мэттью МакКонахи?

Луи тут же вытягивается, как струна, и Лиам тоже поворачивает голову, заинтересованный в происходящем.

— Я встречался с ним пару раз в этом году, — небрежно отвечает Луи.