Похоже, что мускулы у него совсем вытеснили мозги, но драться и бегать он умеет. А сейчас им как раз надо хорошо драться и быстро бегать. И Сашенька, успокоительно хлопнув Вайцуля по плечу, отправился на свой пост. А вахмистр опрометью кинулся вниз. Сначала тайник, потом баллон… а потом он еще успеет пошарить в лабиринтах. Там полно «паутинки», а если повезет, он разыщет и сыворотку. В конце концов не все еще потеряно, утешал себя Вайцуль.

Было позднее утро, когда Герман Крофт, предупредив Микки об уходе, запер за собой дверь. От хутора до станции подземки было минут пятнадцать ходу.

Впервые после окончания комбинации с Нодией его вызвали в Федерком. Последнее время Герман почти не выезжал в Город, если не считать редких визитов в карточный клуб, и поэтому теперь он ехал с удовольствием. Накопились всякие дела по хозяйству, а главное, ему хотелось развеяться. Джек был на Пятнистой, ближайший сосед, Луи, погиб, а других приятелей у Германа не было, и, если бы не Микки, он совсем бы ошалел от одиночества.

Налетел легкий ветерок. По альфианским понятиям, утро было хорошим, даже серая дымка, вечно висящая над планетой, сегодня казалась прозрачнее, чем обычно. Герман испытывал странное чувство, ему казалось, что вот еще один порыв ветерка — и серая дымка исчезнет, и что-то произойдет, отчего изменится все окружающее. Пожалуй, на всей Альфе только доктор Похья, который вот уже пятнадцать циклов тосковал по солнышку, по-настоящему понял бы сейчас Германа. Впрочем, Герман сам себя не понимал: как всякий житель Альфы, он мог видеть солнце один-два раза в жизни, когда планета приближалась к светилу, двигаясь по своей замысловатой орбите. Говорят, зрелище потрясающее, но пока Герману не везло. Вот и последний раз, когда это произошло, он был на Пятнистой.

Герман шел по тропинке к станции через заросли вездесущей берьесы. Тропинка извивалась, пряталась за кусты, словно играя с ним, ветки берьесы осторожно трогали его за плечи. Где-то на середине пути Герман заметил безжизненно повисшую пожухлую ветку, склонившуюся над тропинкой. Сломал ее Джек, когда в первый раз шел на хутор вместе с Луи, но этого Герман, конечно, не знал и мысленно обругал незнакомца.

Впрочем, даже мимолетное огорчение из-за сломанной ветки было по-своему приятным.

«Кажется, до Бэты наконец-то добрались по-настоящему», — подумал Герман. Вчера КСН передала, что подготовка большой экспедиции заканчивается и первые группы уже отправлены на планету. Должно быть, Джек отправился под этой крышей… Герман, бывший топограф, знал о Бэте больше других и сейчас надеялся, что его привлекут к этой работе. Лучше уж иметь дело с пауками, чем с министрами. И все же покидать, да еще надолго, хутор с его томатами, с утренними набегами пузырей, с этими светлыми ветвями берьесы вокруг тоже не хотелось. «Пожалуй, меня устроила бы роль консультанта, — весело подумал Герман. — Приехал, поважничал, сбегал на Болото, и домой…»

Станция подземки, как обычно в это время, была совершенно безлюдна. Инстинктивно Герман, проходя па платформу, проверился. Конечно, никто за ним не следил — кому нужен немолодой уже и совершенно безобидный фермер? Платформа тоже была пуста, только в дальнем конце ее дремал на скамейке какой-то неопрятный тип, взглянувший на Германа с равнодушным любопытством и снова уставившийся в истертый пластик пола.

Подошел поезд. По привычке Герман вошел в первый вагон и пристроился в углу. Шипя, закрылись двери, поезд бесшумно тронулся, поднимаясь над путями, и с тихим свистом втянулся в туннель.

Когда вдали погасли огоньки хвостового вагона, человек, скучавший на скамейке, вытащил из кармана микропередатчик, несколько раз нажал кнопку вызова и негромко произнес: «Поезд ушел».

Сразу после этого двое мужчин, скрывавшихся в густом кустарнике за несколько сот метров от хутора Германа, поднялись и уверенно пошли к его участку. Двигались они быстро, но осторожно, хотя поблизости не было ни одной живой души. Начальник контрольного отдела, проводя инструктаж, особенно подчеркнул, что их не должен заметить никто и ни при каких обстоятельствах. «Ни при каких! — повторил он. — Даже если вас будут убивать, умрите незаметно». Оглядевшись последний раз, они подошли к входной двери, запертой на электронный замок. Неизвестные провозились с ним несколько минут. В другой ситуации его просто можно было бы снести направленным микровзрывателем, но сейчас оставлять следы они не имели права.

Войдя наконец в комнату, оба сразу же направились к компьютеру. «Ого! Сколько здесь блоков»! — удивленно сказал один. «Ничего, сейчас все уберем, — бодро отозвался другой, — найдется же здесь какой-нибудь чулан».

Пару минут они провозились с компьютером, присоединяя к нему небольшое устройство, похожее на карманный магнитофон. Затем, включив его, уселись рядом в ожидании. «Долго оно действует?» — спросил первый. «Минут десять», — ответил второй. Действительно, вскоре загорелся сигнальный огонек на панели прибора. «Готово, — сказал второй, — теперь запись». Он достал из кармана небольшую плоскую дискету. Первый в это время аккуратно отсоединял дополнительные блоки памяти и перетаскивал их один за другим на чердак. Когда он закончил, оба снова уселись и стали ждать, пока компьютер не просигналит об окончании операции.

Тем временем Герман подъезжал к Городу. Изредка он поглядывал в окно, за которым проносились темные стенки туннеля, полускрытые кабелями и проводами, и вспоминал, как они с Джеком и Кичем путешествовали по грузопроводу на контейнерах с почтой. Герман невольно поежился. «Забавное было приключение», — подумал он.

От центральной станции подземки до здания Агробанка, куда направлялся Герман, было совсем недалеко, и нанимать эр-такси не имело смысла. Герман прошел полицейский контроль на выходе и неторопливо двинулся по улице. Тренированное чувство времени подсказывало ему, что он не опоздает.

Каждый фермер время от времени навещал Агробанк, но только пять-шесть человек в Городе знали, что через незаметную дверь в углу вестибюля, пройдя несколько служебных помещений, можно попасть в туннель со строгой блокировкой, который ведет в соседний квартал — в здание Федеркома.

Став фермером, Герман обычно пользовался именно этим входом, тем более что регулярные посещения Агробанка были частью его легенды.

Метрах в тридцати от входа в Агробанк, уткнувшись бампером в ограждение, сверкал ярко-красной эмалью новенький флаттер. Капот машины был откинут, оттуда виднелся чей-то элегантный зад, обтянутый узкими брюками, да часть согбенной спины. Что-то в этой фигуре показалось Крофту знакомым, и он замедлил шаг.

Внезапно женщина, копавшаяся в двигателе, выпрямилась и повернула в сторону Германа раздосадованное лицо.

— Элла? Вы? — удивился Крофт, узнав Эллу Фицштайн из Учебного центра ФК, у которой сам когда-то учился.

— А, Крофт! — обрадовалась Фицштайн, также узнав бывшего ученика. — Как хорошо, что это именно вы. Не слышала о вас целую вечность. Где пропадали? Кстати, не поможете ли мне? Что-то не ладится у меня с этой колымагой. Купила на свою голову!

— Это ваша? — не поверил Герман, подходя к машине. Горожане предпочитали пользоваться эр-бусами и эр-такси, в Загород ездили на подземке или на скоростной «стреле». Иметь личный флаттер — это и накладно, и почти не дает выигрыша во времени. Видимо, Элла придерживалась другого мнения.

— А что? — игриво сказал она. — Я женщина одинокая и обеспеченная, почему бы не побаловать себя?

«Гляди-ка, старая перечница, раскокетничалась, — добродушно подумал Герман. — А ведь неплохо сохранилась старушенция». Одновременно он профессионально отметил скрытое напряжение в жестах Эллы, в подрагивающих углах рта, что никак не вязалось с ее показной радостью. «Что она нервничает? — недоуменно подумал Крофт. — Подумаешь, поломка. Или опаздывает куда? Так взяла бы эр-такси, а за флаттером прислала механика…»

— Что с вами? — спросил он, наклоняясь над двигателем.