Боль прошила брюшину, волнами расходясь от желудка. Комацу почти с детским удивлением посмотрела на кухонный нож, что торчал у нее из живота.

- Не торопись, шеф-повар Комацу, - хищно усмехнулся повар. - Дай нашему голему повеселиться.

- Голем…

Существо, составленное из плоти и крови множества других хищных зверей, химера. Только одна организация увлекалась подобными экспериментами - Альянс браконьеров.

- Уже не осталось ни одного отделения монастыря по всему миру, - Чие достала из-за пояса ножи. - Мы не можем позволить, чтобы вы со своими секретными техниками пищевой чести помешали нам.

- Печально слышать это от мастера вашего уровня, - покачал головой Копво.

- Чиру-кун тоже будет расстроен падением своей наставницы, - Вагон вытащил нунчаки. - Но нам придется с вами сражаться, Чие-сама. Мы не позволим опорочить священные земли пищевой чести.

Комацу задыхалась, но ее не выпускали из стальной хватки клинка. Она могла лишь судорожно рыться в сумочке, стараясь сделать это незаметно. Средства, что она подобрала для голема, не подходили для человека.

- О, ну тогда я покажу тебе свое движение, что оценивалось свыше ста миллионов грандов. У тебя же все еще слишком много лишних действий.

- Вагон, осторожней! - предупреждение Шуу запоздало.

Помощник мастера побледнел, по его лицу заструился пот. А в следующее мгновение плоть с его торса исчезла, оставив лишь голый скелет. Мужчина рухну в пыль внутреннего двора.

- Ну же, подходите, будет совсем не больно, - лицо женщины искривила злая гримаса, превратив его в чудовищную маску, в которой не осталось ровным счетом ничего человеческого.

- Не щадите ее! - закричал Копво.

Наставники монастыря напряглись.

И в этот же момент нож выскользнул из внутренностей Комацу. Девушка с удивлением обнаружила, что может дышать, говорить, что кровь струится по телу по-прежнему, как будто и не было никаких повреждений. Но она же ясно чувствовала лезвие, разрезающее ее желудок!

- Как тебе моя техника, шеф-повар Комацу? Этот нож… чем больше он режет, чем больше пронзает, тем больше оживляет. Но второй раз тебе не суждено ожить! Я хорошо учился у Чие-самы! - он вновь приблизился к девушке.

Комацу подпрыгнула и разбила о его спину флакон с кислотой. Повар закричал, стал извиваться. Одежда пошла лохмотьями, кожа запузырилась.

- А я внимательно читала учебник химии! - выкрикнула Комацу и бросилась туда, где помощники мастера пытались атаковать старушку Чие.

Шуу умчался разбираться с химерой, а у остальных дела шли… не слишком хорошо. Комацу подбежала к Копво, чья рука взорвалась от техники Чие, дала ему выпить укрепляющего. Позволит дожить до прихода помощи. Сама она не была уверена, что справится с техникой исцеления. Не сейчас, еще рановато.

- Что вам нужно от монастыря, Чие-сан? - прокричала она, бинтуя бок второго помощника, с чьей руки срезали плоть и кожу тонкими лентами.

- О, так это воспитанница Пись-тяна! - хищно протянула женщина. И зло, едко оскалилась: - Я хочу уничтожить любое напоминание об этом лживом, двуличном и лицемерном учении - пищевой чести. Благодарность, благодарность, благодарность. Всегда, в любой ситуации. Неужели я должна была благодарить, когда мой сын погиб? - злобно закричала она. - Не проходило ни дня, чтобы я не вспоминала его. А Пись, чуть погоревав, завел тебя. Лелеял, холил, пылинки сдувал. Ни к кому он не относился так, как к тебе. Даже отослал подальше, чтобы уберечь, хотя я мечтала добраться до тебя. Я всей душой желала, чтобы он ощутил мою боль от потери дорогого человека. Но эта мечта оставалось несбыточной долгие годы, я потеряла твой след. Проклятый Сетсуно и Джиро отлично замели его! И тут я узнаю, что ты вернулась в монастырь. Тогда-то я и решила уничтожить вас разом - два самых любимых детища Пись-тяна. Ты ведь так похожа на него! Тоже одна благодарность на уме.

Комацу выпрямилась. Она от всей души сочувствовала женщине, пережившей такую боль, но ничего поделать не могла. Разрушить свой дом она не позволит.

- Я ни разу не благодарила ингредиенты! - ровно произнесла она, хотя внутри все заходилось от страха.

- Что-о?! - взывала старуха. Лицо ее стало еще уродливее.

Даже раненные, стонущие от боли помощники мастеров замерли. Комацу понимала их: воспитанница настоятеля, его ученица, почти приемный ребенок, и вдруг говорит, что не следовала учению своего отца.

Но это было правдой.

- Я ни разу, слышите, Чие-сан, ни разу не благодарила ингредиенты. Потому что мне это не нужно. Моя сила, моя пищевая честь заключается в другом. Я радуюсь тому, что они существуют, что они есть. Пусть они плохие, пусть они опасные или ядовитые, я все равно люблю их. И они отвечают мне взаимностью. А за любовь не благодарят, Чие-сан. За любовь в ответ можно только любить.

- Какие красивые слова! Но они не способны вернуть к жизни, - взъярилась Чие.

- Смерть - это тоже часть жизни. Если бы мы не могли умереть, мы бы так не ценили то, что имеем.

- Да? Тогда попробуй, оцени вот это.

Комацу не увидела, лишь поняла интуицией, что Чие будет воздействовать на нее. И прежде, чем удар коснется ее, взмахнула ножом Мелка. Две силы столкнулись между противниками, отбрасывая их назад порывом ветра.

Комацу ударилась о стену, что выбило из легких кислород. Она съехала на землю, все еще сжимая в руке нож.

- Надо же, Пись-тян подарил тебе Нож Возрождения! Как интересно, - захихикала старушка.

Она почти театрально взмахнула рукавами, Комацу зажмурилась… и ничего не произошло.

Перед девушкой, заслоняя ее, стоял настоятель монастыря. В боевой форме, мало чем уступающей охотникам.

Одним движением он сгреб Чие в охапку и заточил вместе с собой в Ложечную сферу, где им предстояло драться. В последний раз.

- Тварь! - тем временем блондинистый повар избавился от сожженной одежды.

- Тебе-то что от меня надо?! - возмутилась Комацу, доставая из сумки еще парочку флакончиков. - Что я тебе сделала? Да я даже не знаю тебя!

- О, шеф-повар Комацу, - издевательски пропел тот. - Знаменитая выскочка, которой все достается на блюдечке. И ученичество у Сетсуно-сан, и дружба с Парализующим мастером Джиро. И обучение в монастыре. Приготовить вековой суп, над которым лучшие повара бьются десятилетиями за полгода - пожалуйста. Подружиться с Небесным Царем - легко. Понравиться самому привередливому из Небесных Царей - запросто. Приручить самого свирепого из Небесных Царей - нет ничего проще. И всегда с этой своей милой улыбочкой. Ненавижу таких вот добреньких, чистеньких, всегда остающихся в белом. Ты хоть представляешь, сколько поваров мечтает о том, чтобы Цари хотя бы обратили на них внимание? А сколько остальным приходится трудиться, чтобы добиться того, что тебе дается так просто! Чтобы просто забраться на девяносто девятое место в рейтинге поваров! Ты хоть представляешь, сколько мне пришлось ради этого трудиться? А ты даже не входишь в сотню лучших! Но сейчас, видя, как ты занимаешься такой ерундой, как пищевая честь, понимаю, насколько огромна пропасть между нами. Как повара мы уже не равны друг другу. И мой напарник….

Комацу осенило. Она вспомнила, где видела этого повара. Правда, тогда он был чуть поменьше, не таким мускулистым и опасным. Но высокомерие никуда не делось.

- Отаке! - хлопнула она себя кулаком по ладони, перебивая говорившего. - Шеф-повар “Сказочного замка”! Ты всегда платил за интервью и похвалы своему ресторану. Об этом все знали, - пожала она плечами.

- Ты! - взвыл раненым зверем Отаке.

- Я! - передразнила его Комацу, в которой поселилась бесшабашная веселость. - На блюдечке, значит? Я пахала, как проклятая, чтобы добиться того, что имею сейчас. Сдавала экзамены, учила, зубрила. И просто слушала, слушала ингредиенты. И ты ведь это понимаешь. И завидуешь далеко не моим знакомствам и положению, а тому, что сам уже давно позабыл, как слушать деликатесы, - понимающе произнесла она.

Отаке побледнел.