Мама спросила:

— Это что, вы хотите, чтобы мой сын голым на улицу выскакивал и по сугробам прыгал? Так вас понимать?

— Вот именно! — обрадованно воскликнул врач. — Закаляться, закаляться и ещё раз закаляться. Чтобы не было этих мокрых носов и старческих кашлей.

— Нет, я противница таких крайних мер, — категорическим тоном возразила мама. — Несколько раз я встречала в научной литературе пример того, к каким плачевным результатам приводит необдуманное закаливание.

— Вот именно — необдуманное, — врач поднял вверх палец и, посмотрев на маму, добавил: — А вам бы как раз и подать пример сыну.

— Да ни за что на свете! — воскликнула мама. — Я ужасно боюсь холодной воды.

— Мой вам совет: привыкайте к ней сами и приучайте сына. Холодная вода — великий лекарь. Но помните: важным условием закалки является постепенность. А мне пора к другому больному. К сожалению, люди не хотят жить в единении с природой. Надеются, что лекарства сделают их здоровыми.

Мама проводила доктора до дверей и, спохватившись, спросила:

— Так что, вы никакого рецепта нам не выписали?

Врач уставился на неё и после многозначительной паузы спросил:

— Я для чего битых полчаса долдонил вам об одном и том же?

Мама растерянно молчала.

— Постельный режим и много жидкости. Болезнь закончится естественным путём, — буркнул он и вышел.

— Мам, каким-таким естественным путём закончится моя болезнь? — порядком струхнув, крикнул я маме, едва заслышав щелчок закрывшегося замка.

— Выздоровлением, надеюсь, — ответила она, возвращаясь в комнату, и после короткого раздумья добавила: — Какой странный врач. Надо позвонить в поликлинику и выяснить, действительно ли он тот, за кого себя выдаёт.

А мне, по правде говоря, врач понравился. И советы его мне тоже понравились. Я тут же, недолго думая, сбросил на пол подушку, одеяло и простыню.

У мамы испуганно округлились глаза:

— Ты что?

— Всё, теперь буду спать на полу, — прокряхтел я, пытаясь выволочь на пол матрац, — и водой холодной обливаться.

— Ты спятил? — спросила мама. — Кто же начинает закаливаться зимой? Это делают летом.

— Ну не могу же я ждать целых полгода, — сварливо ответил я и улёгся на полу.

Мама, глядя на меня, покачала головой:

— Придётся вызвать другого врача.

— Зачем? — подскочил я.

— Потому что температура повлияла тебе на голову.

— Эх, мама, — сказал я с огорчением, — хорошо бы раньше повлияла. Я бы уже наполовину Суворовым стал.

— Но ты Клюшкин! — в отчаянии воскликнула мама.

— К сожалению, — мрачно признав её правоту, скрючился я на полу.

В прихожей прозвенел звонок. Оказалось, это примчался Лёшка.

— Здорово! — румяный, в облаке морозной свежести, ворвался он ко мне в комнату. — Ты чего сегодня в школу не пришёл? Заболел, что ли?

— Ага.

— Ну ты нашёл время! Горка такая здоровская, а он на кроваточке полёживает, как какой-нибудь дохлый старикашка.

— Сам ты старикашка, — обиделся я. — Если хочешь знать, я с сегодняшнего дня закаливаться начну и на полу спать.

— То-то я смотрю, ты на полу валяешься, — вытаращил глаза Мишка. — А зачем это?

— Как Суворов, — коротко и важно ответил я.

— Ух ты! — восхитился он. — Слушай, Мишка, так ведь и я хочу, как Суворов.

— Кто тебе не даёт? Придёшь домой и бухайся на пол.

— Да, хорошо тебе говорить, а мне мама не разрешит.

— Спи у меня, — великодушно предложил я.

— А твои не заругают? — опасливо повёл он глазами в сторону кухни, где мама готовила обед.

— Не беспокойся, мои родители люди образованные, войдут в твоё положение.

— Правда? — обрадовался Лёшка. — Классно! Можно, я прямо сегодня у тебя спать начну? Я сейчас домой позвоню.

Он набрал номер телефона и спросил:

— Бабуль, ты?

Видно, Лёшкина бабушка подтвердила, что она слушает.

— Ты это, бабуль, — быстро заговорил Лёшка, — скажи папе с мамой, что я сегодня домой не приду ночевать. Почему? Мы с Мишкой будем на полу спать. Как Суворов.

Он широко улыбнулся, посмотрев на меня.

— А? Да нет, не у Суворова, а у Клюшкина. Мишку знаешь? Ну вот, у него.

Лёшка мученически закатил глаза, всем своим видом демонстрируя, что бабушкины расспросы действуют ему на нервы.

— Как это где будет спать Суворов? Теперь уж нигде. Почему? Так помер же он. Когда? Да почём я, бабуль, знаю? Меня на похороны не приглашали… Ну не учился он в нашем классе, бабуль… Это вообще дяденька, понимаешь? Военный… Да ничего ему от нас не надо. Говорю тебе, он помер давно… Клюшкин? Клюшкин жив. Вот сидит передо мной и улыбается. Привет тебе передаёт… Да почему от Суворова-то? От себя. Я же объясняю тебе, что Суворов помер давно… Отчего? Ну откуда мне знать? Я же, бабуль, не вундеркинд… Почему спать на полу? Так надо, бабуль, так надо, — Лёшка подмигнул мне. — Да не заставил он нас! Помер он давно… и мы помрём? С чего это? Да не плачь ты, толком скажи… Нет, не надо к нам на выручку ехать. Сиди дома, я скоро вернусь. Вот ведь придётся домой идти, пожаловался он мне, кладя телефонную трубку. — Прямо детский сад какой-то. Да поспешить надо, а то, боюсь, как бы бабуля не набедокурила. И смех, и грех с ней. А ночевать я к тебе завтра приду.

Не успел уйти Лёшка, как с работы вернулся папа. Мама тотчас поспешила рассказать ему о визите странного врача. Через несколько минут папа, задумчивый и озабоченный, вошёл в мою комнату и, поглядев на меня, гордо и одиноко возлежавшего на полу, произнёс:

— А знаешь, Михаил, пожалуй, ты прав. С Суворова нужно брать пример немедленно, иначе можно опоздать. Вот что, Таня, — добавил он, обращаясь к маме, — я тоже хочу спать на полу и обливаться холодной водой.

Мама охнула и убежала на кухню пить валерьянку. А мы с папой ещё долго обсуждали, как нам стать здоровыми и сильными.

На ночь мама напоила меня чаем с малиновым вареньем и уговорила перейти на кровать.

— Когда выздоровеешь, — пообещала она, — я сама буду стелить тебе на полу и обливать ледяной водой из ведра.

Я ведь тоже хочу, чтобы мой сын был здоровым и знаменитым.

И почему-то засмеялась. От гордости за меня, наверное.

В той четверти, когда меня назначили старостой, я так хорошо стал учиться, что даже закончил её на одни четвёрки и пятёрки. Когда я показал дневник с оценками папе, он очень удивился.

— Вот это да! — сказал он маме. — А наш-то, оказывается, молодец. Соображает. Так, глядишь, к одиннадцатому классу и медалистом станет.

Мама ласково улыбнулась мне, а папа благодушно добавил:

— Слушай, Михаил, а ведь тебе за успехи премия полагается. Как думаешь?

Я, конечно же, возражать не стал.

— Выбирай, чего душенька пожелает, — предложил папа.

— Может, чего-нибудь вкусненького хочешь? — спросила мама. — Тортика, пирожных?

— Нет, — мужественно отверг я заманчивое предложение. — Это неинтересно. Съел — и забыл. Я хочу, чтобы память осталась.

— Может быть, тебе какую-нибудь новую компьютерную игру купить? — высказал идею папа.

Я поморщился:

— Нет, не надо. Хочется чего-нибудь необычного.

Родители в растерянности переглянулись. Потом папа снял очки и, рассеянно протерев их платком, спросил:

— А может, наручные часы?

— Зачем? У меня же мобильник есть.

— Или новый портфель?

— Ну уж нет, — запротестовал я. — Не хочу на премию портфель.

— Н-да, — согласился папа, — портфель и правда как-то неинтересно. Он ещё немного подумал и сказал: — Раз тебе так трудно угодить, выдам-ка я тебе денежную премию, а уж ты распорядишься ею по своему усмотрению. Договорились?

— Договорились.

Я стал думать, что мне купить на эти деньги. Думал-думал, даже голова заболела. Так и спать лёг, ничего не придумав. А назавтра подхожу на перемене к Лёшке и так небрежно спрашиваю: