- Интересно, - пробормотал он сам себе, - как слабаки и неудачники в фильмах умудряются побеждать?

Может, для этого надо просто забыть, что ты слабак? Что ты неудачник?

Свой выход он едва не пропустил - в ушах оглушительно стучало сердце, и он едва мог различать посторонние звуки. Свет ударил по глазам, когда он вышел на Арену - как на экзамен вышел. Экзамен на жизнь.

Спрятался за гору ящиков, пытаясь прикинуть, где Женька, стиснул пистолет в ладонях, убеждая, что шанс есть всегда. Сидел и ждал, не высовываясь, хотя можно было начать активно. Но он ждал, потому что не мог ничего другого - страх словно парализовал. Да, это было круто, там в темноте, круто было ответить, мол, встретимся на Арене, и ребята оценили, да только к чему эта крутость, если жить дальше не выйдет?

Счет времени он потерял совсем, не понимал, сколько он тут сидит, и зачем, щеки горели, и никогда еще он не чувствовал себя настолько потерянным. Никогда не думал, что будет по время такой драки сидеть оглушенный, как будто в бреду с температурой.

Столько стараний, и зря.

Оглушенный, заторможенный, Рю не мог пересилить себя - и позволил Женьке подобраться слишком близко. И измученная долгим ожиданием публика взорвалась, взревела, хотя перестрелка была короткой.

Слабакам везет только в фильмах, подумал Рю, свалившись на посыпанный опилками пол, зажав правое плечо, простреленное насквозь. От боли он соображал еще хуже, даже довольный результатом - должны были пристрелить и пристрелили.

Женька подошел ближе, встал над ним, наведя дуло прямо на лоб. От яркого света у черного поблескивающего металла был золотистый ореол свечения.

А ведь все могло быть иначе, подумал Рю, ощущая, как кровь, горячая и живая, толкается сквозь пальцы. Можно, наверное, было не бояться, можно было попробовать подстрелить Женьку, ведь не бессмертный же он. Все можно было бы, если б не страх.

- Твое последнее слово? - ухмыльнулся тот.

В следующей жизни не стану трусом, подумал Рю, закрыв глаза. И почувствовал выстрел, вскрикнул от боли - потому что опять, в правую руку, навылет.

- Вставай, - приказал Женька, - пойдешь со мной к Ветрову. Он будет доволен.

И Рю, стараясь не смотреть по сторонам (где-то там был и Хорь, и Димка, и все остальные), встал кое-как, и, пошатываясь, пошел за ним.

Послушно поплелся, не задаваясь вопросами, зачем, и по какому праву Женька уводит его с Ростка. По праву сильного, видимо. Не смотрел в глаза долговцам, с удивлением провожающим его взглядами. В голове билась, пульсировала одна-единственная мысль - идти вслед за Женькой.

- Ты куда собрался? - спросил Никитин на КПП.

- С ним, - вздохнул Рю, - на Кордон.

- Уверен?

- Да, - ответил за него Женька, довольный, предвкушающий удовольствие. А Рю не стал возражать, подавленный морально проигранной схваткой на Арене.

***

Трава едва заметно колыхалась под ночным ветром, серебрилась в лунных лучах. Температура у Рю и правда подскочила – пары анальгетических уколов было явно недостаточно, он шел, пошатываясь и ориентируясь на женькины берцы. А вот в голове слегка прояснилось от ночной прогулки, сейчас Рю соображал уже, что глупо поступил, опять ушел с Ростка, опять позволил себя увести. Может, прав был Коршун, оставляя его сидеть взаперти? Но ведь он тоже мог приносить пользу, сидеть, к примеру, с винтовкой у КПП.

Женька негромко говорил о чем-то своем, о той жизни, которая полгода назад была у них общей, нераздельной.

- … обрадуется, увидев тебя. Может, - он облизнулся, - даже убивать не станет. А может, и станет, я не могу сказать. Надо же, сбежал он! От судьбы не убежишь… Чего ты молчишь? Не соскучился?

- Ни капли, - буркнул Рю. - От меня кровью прет, а мы по Зоне ночью идем.

- Не ссы, - оборвал его Женька, - главное, до военных около депо дойти.

Его слова оборвал собачий вой, далекий и протяжный в ночи. Женька тут же замолчал, взявшись за автомат, новый, поблескивающий в лунном свете.

- Не ссы, - скомандовал он, явно ничего не боясь. Никогда ничего не боялся, сумасшедший. Рю, с рукой на перевязи, подобрался ближе к нему.

- Всех не перестреляешь, - проговорил он на ухо Женьке.

- Ерунда, - отмахнулся тот, но вой послышался гораздо ближе. А до депо еще оставалась треть пути. Рю вздрогнул отчетливо, и оцепенение, охватившее его при виде Ветрова, наконец-то пропало.

- Дай мне пистолет, - сказал он негромко, - обещаю, что не буду стрелять в тебя.

- Заткнись, - выдохнул Женька, и выпустил короткую очередь по кустам, заметив отблески глаз. Псевдопес взвыл, и, хрипло и утробно урча, бросился в атаку, Женька, не потеряв хладнокровия, выстрелил очередью почти в упор, только перевел дух - и налетели слепые псы, наглые, большой, сплоченной стаей.

И отступили, испугавшись автомата, оставили несколько трупов.

- Ну и твари! - воскликнул Женька, обернулся к Рю. Того не было рядом. - Куда ты подевался, идиот? Тебя же сожрут еще до утра!

Рю, забившись в огромную трубу, наполовину вкопанную в землю, молчал. Ждал, пока Женька уйдет ни с чем, прижимался затылком к ледяному, влажному от ночной росы бетону.

Но Женька не уходил, Женька был упорным. Вначале искал далеко, но постепенно подбирался все ближе и ближе, методично обыскивая все вокруг. И ведь не боялся на аномалию нарваться - Женька Ветров ничего не боялся.

Рю зажмурил глаза. Аномалии были такими жуткими, что он и Женьке не желал попасть в одну из них. А тот уже подошел к трубе, уставился в кусты, росшие сверху. И замер, услышав шорох.

- Ах вот ты где! - воскликнул он, запрыгнул на трубу прямо над притаившимся Рю. И вскрикнул коротко, но крик разнесся в ночной тиши.

Автомат с лязгом ударился о бетон и упал в траву.

Рю тут же высунулся наружу, сердце замерло от ощущения чужой боли, но Женька не попал в аномалию. В кустах притаились снорки, и, поймав его, быстро повыхватали все оружие.

- А ну, прочь руки от меня, твари! - заорал Женька, отбиваясь от них, но тщетно.

Пригнувшись, Рю смотрел на происходящее круглыми глазами: опять тот самый шрамастый снорк! Снорк подобрался к орущему, дергающемуся Женьке, занес было лапу с когтями - но потом принюхался. Раз, другой, и вместо того, чтоб разорвать горло, крепко схватил Женьку. Рю обреченно застонал, не зная, что ему делать, а пока он размышлял, снорки словно растворились в ночи, прихватив с собой Женьку. Происходящее было таким нереальным, что Рю долго не мог придти в себя. Схватив кое-как автомат левой, он заполз обратно в трубу, разворошил траву и землю на дне трубы и улегся, стискивая автомат, как свою последнюю надежду. Остальное оружие он боялся искать, да и толку от него, если правая рука прострелена дважды?

Что делать, Рю совсем не знал.

Искать Женьку он не мог, да и не хотел, пусть даже от мыслей про снорков становилось плохо. Но Женька сам виноват, его в Зону никто не звал.

Рю боялся пошевелиться лишний раз в своей норе - вдруг глубже была аномалия, дышал как можно тише, и не выпускал автомат из рук, направил дуло в сторону выхода. Но, несмотря на боль в плече, умудрился уснуть, свернувшись клубком - низ трубы был плотно засыпан землей.

***

Утром он проснулся от посыпавшегося на голову мусора, открыл глаза и тут же понял, что зря - насыпалось еще и в глаза. По трубе кто-то ходил и орал:

- Тут его нет! Наверное, ПДА выронил в кустах, хер найдешь теперь.

- Ищи! - донесся приказ, и Рю, немного поколебавшись, высунулся наружу. Увидел гуляющего по трубке Димку, а неподалеку стоял Коршун с замотанной со вчерашнего вечера головой.