Ганнибал кивнул, не удержавшись от того, чтоб не положить ладонь ему на колено.

- Расслабьтесь, Уилл. Конечно, вы правы, это бездушно. И уголовно наказуемо.

- Можно я спрошу у вас одну вещь… - медленно-медленно проговорил Уилл, будто приплыл в Саргассово Море, - только обещайте, что ответите не как психотерапевт, а то, что на самом деле думаете.

Ганнибал хотел было пошутить над его любовью ко всяким гарантиям, но не стал этого делать.

- Обещаю.

- Допустим, есть один парень, который подбирает брошенных собак и отвозит их в приют, оставляя кого-то из животных себе на передержку, - Уилл облизнулся, не обращая внимания на ладонь на своем колене, - и есть второй, который делает то же самое, но при этом пытается сам раздавать этих потеряшек. Возможно, вторгается с ними в личное пространство окружающих, сам того не замечая. Возможно, слишком много говорит о них своей жене и знакомым. Можно ли считать последнего ненормальным?

- Уилл, вы же знаете, что нет.

- Я знаю, знаю… - выдохнул тот и вновь облизнулся, будто у него в горле все пересохло, - я все слышал про последствия травмы и про реабилитацию, но все-таки?

- Но все-таки вы знаете, что понятие нормы достаточно размытое, - ответил Ганнибал, который считал нормальным человеком во Вселенной только себя, - у каждого есть свои особенности. Человек, про которого вы говорите, не получал достаточно внимания к своим потребностям. Возможно, он чувствовал равнодушие жены к своим чувствам. Возможно, он чувствовал себя слишком чужим в ее доме, но боялся признаться в этом. Как бы то ни было, перенос проблемы с актуальной темы на побочную – нормальное свойство психики. И не только человеческой. Это лежит глубже, чем вам кажется.

- Или вы политичны до мозга костей, или не хотите ранить мои чувства.

- Вы надеялись, что я назову вас ненормальным, Уилл? – Ганнибал притормозил у светофора и коснулся его подбородка, вынуждая приподнять голову. - Вы сомневаетесь в том, что я считаю вас нормальным? Не сомневайтесь. Я считаю вас нормальным даже после того, что вы сделали с дочерью Хоббса.

Уилл внимательно посмотрел на него, и легкая дрожь пробежала по его плечам.

***

Вопреки собственному намерению проучить Уилла за выходку с псом, Ганнибал просто корректно отчитал его, взяв обещание никогда не забывать звонить. Уиллу явно было не очень-то приятно слушать нотации, и он постарался убедить Ганнибала поскорее покончить с этим.

- Я не нарочно, - в очередной раз буркнул он, стягивая с себя рубашку в спальне, - и когда вы приехали, мне неловко, стыдно и плохо. Я не хочу разочаровывать вас.

- А чего же вы хотите? – ухмыльнулся Ганнибал, подбираясь ближе к нему, - очаровывать?

- Что-то вроде того, - хмыкнул Уилл, и невольная улыбка осветила его хмурое лицо. Он с удовольствием позволил обнять себя и увлечь на постель, лихорадочно облизывая губы и не сознавая, насколько очаровательно он выглядит. Его бледной коже не хватало загара, немного приглушить синеву крупных, красивых вен. Ганнибал задумался о возможности недолгого путешествия на Средиземное море вместо или после Нью-Йорка. Уиллу хотелось подарить не просто отдых, ему хотелось подарить весь мир.

- Вы все еще считаете, что я слишком неопытный? – усмехнулся Уилл, вновь оказавшись снизу. Ганнибал сощурил глаза, не вполне уверенный в ответе, потому что ему хотелось всего и сразу, ему хотелось овладеть Уиллом, ему хотелось проделать с ним все, о чем он задумывался во время скучных сеансов, ему хотелось доставить Уиллу удовольствие и отдаться ему, и открывающееся многообразие возможностей дурманило разум и било в виски. Ганнибал не любил эти моменты выбора между одинаково приятными альтернативами, поэтому всегда имел расписание рецептов.

- Я вас услышал, - Уилл решил за него с легким вздохом, а потом настойчиво толкнул его в плечо, укладывая под себя, и уселся сверху, - тогда я просто постараюсь сделать вам приятно.

Он принялся целовать его шею, невозмутимо и нежно, касаясь шрамов – старых, детских, отпечатавшихся куда глубже в душе, нежели на коже. Ганнибала восхитила вдруг эта уверенность, появившаяся в нем. Уилл теперь гораздо лучше знал, чего он хочет, быть может, стоит однажды позволить ему взять верх. Ганнибал прикрыл глаза, наслаждаясь прикосновениями, он мог разрешить себе это, ведь оба слишком хорошо знали, что является хозяином положения.

- Мне так нравится… - пробормотал Уилл, потираясь щетиной о его плечо, - нравится, что вы независимый и сильный. И нравится, что вы не пытаетесь меня сломать. Мне нравится, что вы не подчиняете меня так, как Джек.

Ганнибал едва удержался от того, чтоб не скривить губы. Молли, собаки, теперь еще и Джек. Слишком много народа для постели, которая предназначена для двоих.

- Вам нравится подтягивать меня до своего уровня, - хмыкнул Уилл, почесывая его грудь ласково и грубовато одновременно, - я не сразу понял это. Но вы ведь хотите, чтоб я стал лучше. И я действительно… постепенно я чувствую себя более похожим на вас.

Это было ошеломительно. С одной стороны, Уилл говорил все верно. С другой стороны, это обозначало, что Уилл рано или поздно станет таким же хозяином положения, как и он сам. Равноправным партнером.

Ганнибал застонал, маскируя свои истинные ощущения, потому что в этот момент он просто не чувствовал прикосновений, он мог только думать о том, в какую ловушку он попался. Если у них были партнерские отношения, Уилл имел право знать все.

- Люблю, - коротко сказал Уилл, целуя его все ниже. Ганнибал позволил себе отозваться на его неловкое, но такое жаркое, влажное и трепетное прикосновение, и понял, как это все-таки приятно. Весь вечер они с Уиллом вели два различных монолога, каждый о своем, и каждый считал это общение диалогом, но оно им не было, ведь Уилл не понимал его так чисто, как Ганнибал хотел ему показать. Смесь огорчения и удовольствия словно разлилась по его венам, и Уилл, сосредоточенный и невыносимо привлекательный своей сосредоточенностью, строгостью и грустью, выглядел просто потрясающе. Ганнибал не удержался, погладив его по щеке, не стал направлять его движения, просто приласкал, вплел пальцы в его кудрявые прядки и пропустил их сквозь пальцы, с наслаждением ощущая, какие они мягкие, такие же мягкие, как губы Уилла, как его эмпатия, кротко сострадание и умение сопереживать. Внутри же Уилл был со стальным стержнем – в теле и в душе, совершенно несъедобным и вредным для зубов – что проку было глодать железо? Ганнибал окончательно потерялся в выборе пути и решения, слишком много возможностей открывалось перед ним, слишком интересно и увлекательно было жить, и странным казалось то, что еще полгода назад ему хватало пресных развлечений балтиморского общества.

Для первого опыта это было очень неплохой попыткой, и Ганнибал позволил себе быструю разрядку, как всегда попытавшись полностью раскусить момент оргазма – и стремительно пережил его. И привлек к себе Уилла, касаясь губами его застенчивого рта, чувствуя его смущенное дыхание и свой собственный вкус, привычный и терпкий.

- О, - выдохнул Уилл ему в губы, - вы опять так…

- Что опять? – ухмыльнулся Ганнибал, прижимая его к себе довольно и беззастенчиво.

- Я удивляюсь вашей привычке целоваться после. Я думал, вы скорее отправите меня чистить зубы…

- Вам не нравится?

- Нравится, - слабо выдохнул Уилл, - но слишком… по-животному. Грубо.

- У животных нет понимания грубости. Только у людей.

- А вам, Ганнибал, похоже, нравится ощущать себя животным, - он усмехнулся и улегся рядом, глядя ему глаза в глаза, - не так ли?

- У людей есть все животные качества, и кое-что кроме, - ухмыльнулся Ганнибал, стискивая его плечо.

- Какое животное вы рисуете на психологических тестах? С кем вы ассоциируете себя?

Это был очень интересный вопрос, и Ганнибал поцеловал Уилла в лоб. Он не был откровенен с психологическими тестами как минимум с восьми лет, но если бы ему в голову пришло вдруг сказать честно…