– Кто это?
– Откуда, блин, мне знать?
Марк потянулся рукой к выключателю.
– Не включай!
– Почему?
– Они тогда узнают, что мы здесь.
Я захлопнула окно и опустила жалюзи. Марк даже не потрудился мне ответить, но свет, во всяком случае, включать не стал. Присев на край кровати, он натянул поверх пижамы свитер и джинсы.
– Что ты делаешь?
Я и сама не понимала, почему мы разговариваем шепотом.
– Иду проверить!
– Не глупи! Ты не знаешь, кто это. Они могут быть опасными людьми. Их явно несколько, а нас – только двое, – присев рядом, сказала я. – Пожалуйста, Марк! Давай позвоним в полицию. Почему мы не можем позвонить в полицию?
Тяжело вздохнув, Марк обхватил голову руками.
– Не знаю. Я не могу рационально думать в темноте. Который сейчас час?
Я на ощупь нашла мобильный телефон. На его экране засветилось 00:43. Ладонью я заслонила свет от окна.
– Какая разница который?
Марк предлагал ждать, пока не станет светать. Тогда он выйдет наружу и посмотрит, что там такое.
– Они, как мне кажется, не собираются грабить и насиловать прямо сейчас, – пошутил он.
С одной стороны, я была довольна, что нам не придется вступить в борьбу с неизвестным врагом посреди ночи. С другой – я понимала, что до рассвета еще очень долго.
* * *
2:11… 2:56… 3:42… 4:29…
– Рут! Где телефон? Ради всевышнего! Где этот чертов телефон?
Под одеялом. А где ему еще быть? Телефон лежал в моей руке, в тепле и полной безопасности, словно новорожденный, к которому заглядывают каждый час, проверяя, все ли в порядке. Я, должно быть, все же заснула. Рядом с кроватью стоял Марк, одетый в куртку, и кричал на меня. Комья грязи падали на доски пола. В происходящем не было ни тени смысла. А потом я вспомнила о ночных гостях.
Я приподнялась.
– Господи! Ты там был? Кто они?
– Мне нужно позвонить в полицию!
Муж смахнул на пол стопку книг, лежавших на ночном столике, затем перевернул кипу одежды, лежавшую на сиденье стула.
– Чертовы бродяги-путешественники! Эти гаденыши остановились на ночлег за пределами дороги, у самой живой изгороди. Это, должно быть, их мы видели ночью. Незаконное проникновение!
– Какие такие путешественники? Сколько их?
Сердце мое все громче стучало в груди. Я боялась этих путешественников. Я боялась за Марка. Я боялась Марка.
– Где телефон? – Повысив голос, муж развернулся ко мне. – Этих путешественников – около дюжины. Кто они, понятия не имею. Я не стал ждать, пока меня пригласят на кофе и разговор.
– Как они сюда забрались? – спросила я.
– Это известно только Господу, – сказал Марк. – Я не думал, что такое вообще возможно. Я еще ничего не успел проверить.
– А ты у них не спрашивал?
– Они еще спят без задних ног, потому что у этих людей нет работы. Им незачем рано вставать. В любом случае эти борцы за окружающую среду приперлись к нам без спроса в своих маленьких фургончиках. Власть цветам и все такое прочее! О собаках я вообще помолчу! Они только и ждут, чтобы наброситься на наших ягнят. Найди мне телефон, Рут! Надо звонить в полицию! Пусть приезжают и помогут нам их отсюда спровадить.
Судя по словам мужа, эти путешественники нового столетия – вполне миролюбивые, возможно, даже милые люди. Я просто не смогла справиться с паникой, вызванной боязнью неизвестного. Прежде Энджи водила компанию с людьми этого круга. Дыхание мое успокоилось. Почувствовав нешуточное облегчение, я встала с кровати. Телефон, выскользнув, упал на пол.
Марк потянулся за ним, но я его опередила и завладела телефоном первой.
– Подожди! Успокойся немного! Сейчас мне случившее и наполовину не кажется таким уж страшным, как ночью, – заявила я. – Почему бы просто не поговорить с ними? Мы можем попросить их уехать. Зачем нам ссориться?
Крепко держа телефон в руке, я скинула с себя пижаму и взяла полотенце. Марк последовал за мной в ванну. Ему нужен был телефон, причем срочно. Я крепко держала полотенце перед собой. Муж с саркастической усмешкой на лице протянул ко мне руку. Наши взгляды встретились.
Марк отвернулся к двери.
– Прими душ. Оденься. Затем принеси телефон вниз. Все это становится просто абсурдно.
Было время, когда я, поднявшаяся ни свет ни заря, заспанная, с одним полотенцем, обмотанным вокруг моего тела, вызывала у Марка желание приблизиться, а не сбежать. Когда я осталась одна, я уронила полотенце на пол и стояла голая, рассматривая себя в зеркале. Я похудела, но это, кажется, даже к лучшему. Загорела, по крайней мере, открытые солнечным лучам участки кожи. Кожа суховатая, какая-то вялая. Я обхватила руками мои несколько обвисшие груди и вспомнила, что уже давным-давно не обращала на них ни малейшего внимания. Я не могла даже вспомнить, когда в последний раз накладывала макияж. Скрутив волосы в узел, я приподняла их над головой, открывая бледную шею. Я также не помнила, когда в последний раз была в парикмахерской. Мы давно уже никого не видели. Мне казалось, что не стоит тратить время впустую. Возможно, я ошибалась. Возможно, мне следовало следить за собой ради Марка. «Возьми себя в руки». Это было любимым выражением мамы. А еще: «Кастрюля всегда считает чайник черным»[15]. Исходя из этого можно было предположить, что вся эта нервозность Марка вызвана отнюдь не заботой о моем благе. Я быстро умылась, натянула на себя те же самые нестираные джинсы, что и вчера, ту же бесформенную флисовую толстовку, которую надевала изо дня в день, взяла телефон и спустилась вниз. По крайней мере, ради этих непрошеных гостей наряжаться мне не нужно. Этим бродягам все равно, как я выгляжу.
На кухне Марк тем временем заварил чай.
– Что плохого в том, чтобы сейчас просто пойти к ним, объяснить ситуацию и дать время на то, чтобы они собрались и уехали?
– Дать время? Пусть сейчас же отсюда уезжают.
– К чему такая спешка?
Мы с таким же успехом могли бы говорить на разных языках. Марк выговаривал слова медленно и громко, оживленно жестикулируя, словно иностранец, приехавший в мою страну.
– К тому, что они нарушили границы частного владения. К тому, что последние недели мы только тем и занимаемся, что отваживаем отсюда людей, а не приманиваем. К тому, что у них нет никаких прав здесь располагаться. К тому, что, если мы примем этих, оставшийся мир хлынет за ними вслед. К тому! К тому! К тому!
– Ну ты прямо волшебник страны Оз, – попыталась пошутить я.
– Да. Или ты собираешься помочь нашим друзьям-путешественникам замостить еще один участок желтой кирпичной дороги?[16] Уверен, что в этом деле они доки.
– Ты никогда не был ханжой.
– В этом ты права. Я, если ты не забыла, слишком много времени потратил на борьбу с ханжами, чтобы становиться одним из них.
Смена тактики. Этому учат специалисты по управлению поведением учащихся в школе, в том числе рассерженных подростков.
– Ты уже завтракал?
Муж отрицательно покачал головой. Я положила несколько ломтиков бекона на сковороду, нарезала хлеб, достала из холодильника сливочное масло и нашла мед. Я заговорила с Марком, стоя к нему спиной и не сводя взгляда с тостера.
– Не уверена, что ты прав. Мы ничего не теряем, встретившись с ними. И вообще, не будет ли лучше иметь этих людей поблизости некоторое время?
– Думаешь?
Говорить. Делиться мыслями. Понемногу менять окружающий ландшафт. Две гренки. Две тарелки. Два ножа. Я расставила все это на столе. Я могла бы придумать тысячу причин, почему пребывание этих людей на нашей земле пойдет нам сейчас на пользу, но озвучила лишь одну:
– Ну, «лучше», пожалуй, не совсем подходящее слово. Просто я подумала, что они могут нам помочь. Сейчас на ферме очень много работы.
– Мы не нуждаемся ни в чьей помощи, Рут. Мы уже это доказали. Вместе мы со всем справимся.