«Почему людям вообще хочется носить корону?» На этот вопрос Рахбарин тоже не мог ответить. Заменяя царицу, он чуть не сошел с ума. Он больше не мог распоряжаться своим временем. Следовало тщательно взвешивать каждое слово. Все женщины и мужчины, обращавшиеся к нему, нуждались в справедливом решении.

И вот он в очередной раз пытался вынести справедливое решение, внимательно слушая двух женщин: они спорили о том, кому должен достаться белый верблюжонок.

– Верблюдица моя, значит, и верблюжонок от нее мой.

– Да, Куррат, но кто дважды одалживал тебе золото? Разве не благодаря моей помощи удалось тебе вырастить самую быстроногую верблюдицу в Саве? И что я получила за свою помощь?

– Довольно. – Рахбарин поднял свой скипетр, украшенный золотой головой леопарда. Блеснули зеленые глаза, сделанные из изумрудов. – Это второй верблюжонок после второй случки этой верблюдицы? Отвечай только «да» или «нет».

Женщины смотрели друг на друга. От его резкого тона в их глазах поубавилось жадности и недоверия.

– Да, царевич, – сказала наконец одна из них.

– А был ли выплачен долг?

– Наполовину, царевич, – признала другая.

– Тогда Куррат, хозяйка верблюдицы, может не возвращать оставшуюся часть долга, но отдаст тебе верблюжонка. Запиши это решение, писец.

«А ты, о Матерь, избавь меня от споров, которые в состоянии уладить даже сельский дурачок!»

Отпустив обеих спорщиц, частично удовлетворенных его решением, Рахбарин кивнул, и глашатай позволил следующему просителю приблизиться к Солнечному трону. Это оказалась полная, опрятно одетая женщина, по виду – торговка тканями. Она вышла вперед и встала перед Рахбарином.

– Я – Хавлия из сословия торговцев тканями.

– Зачем Хавлия из сословия торговцев тканями пришла к Солнечному трону?

В начале разговора и просительница, и правитель придерживались выученной наизусть формулы, заданной много поколений назад.

– Чтобы задать вопрос.

– Это твое право.

Глядя на лицо женщины, Рахбарин подавил вздох. Ее тяжелая нижняя челюсть не предвещала ничего хорошего. И Рахбарин уже догадывался, о чем его спросят.

– О царевич, наша царица оставила нас много полнолуний назад. Это тринадцатый суд при дворе без царицы. Когда она вернется к нам?

«Я так и знал, – мрачно подумал Рахбарин. Последние царские приемы не обходились без этого вопроса. – Разве ее можно винить? Царица уехала много месяцев назад, и с тех пор о ее возвращении не слышно ни слова». Нет, он не упрекал подданных своей тети, ведь они задавали вопрос, на который он сам хотел бы узнать ответ. «Но я устал это слышать!»

Еще больше он устал давать уклончивые ответы. А не ответить он не мог – этого не допускал обычай.

– Солнечный трон благодарит Хавлию за ее вопрос. – Это было несложно: начало ответа подсказывала традиция.

Самое сложное ожидалось впереди, ведь он припас лишь успокаивающие отговорки. Женщина и все пришедшие в этот день на суд ждали слов Рахбарина. А у него уже закончились все объяснения.

И он сказал правду:

– Я не знаю. Наша царица каждое новолуние присылает известия о том, что у нее все хорошо и что она вернется тогда, когда будет на то воля Матери Аллат.

– И когда же?

– Я уже сказал, что не знаю. Неужели я, сидя на Солнечном троне, сказал бы тебе неправду? Наша царица исполняет повеление самой Аллат. И она вернется к нам, когда исполнит его.

– Какое повеление? – спросила торговка.

Рахбарин колебался, обдумывая дальнейшие слова. Тетя не открыла истинную причину своего путешествия никому, кроме ближайших советников. Теперь царевич сомневался, что она поступила правильно. Билкис надеялась вернуться, привезя в Саву свой дар – наследницу. Может быть, для ее подданных настало время узнать, на что она решилась ради них?

«Обратись к Аллат и поступай, как она прикажет и как ты сам сочтешь нужным», – так говорила сама царица. Сейчас предстояло решить, что он считает нужным. «Выиграть время». Эти слова вползли в его разум, тихо, как змеи. Матерь ли направляла его или джинн пытался свести с ума? Или это он сам не желал произносить очередную утешительную полуправду? И как он мог различить?

«Нужно что-то сказать».

– Наша царица вернется, – начал Рахбарин.

– Когда? Сколько еще ждать? – послышались голоса.

Рахбарин поднял скипетр. Золотой леопард сверкнул ярко, словно огонь. Все смолкли, и Рахбарин продолжил:

– Наша царица вернется, привезя нам наследницу престола. Сама Аллат обещала нам этот дар. Я не знаю, когда это случится. Я поведал вам то, что Аллат Светлоокая открыла Солнцу наших дней, и, если вам не нравятся мои слова, вы можете пойти во Внутреннее Святилище и спросить сами. Если Аллат ответит вам, приходите на следующий царский суд и расскажите нам, что она ответила.

Все молчали. Наконец Хавлия произнесла:

– Прошу тебя, царевич, отправь на север весть. Скажи нашей царице, что нас тревожит ее долгое отсутствие.

«Поторопить ее, чтобы возвращалась? Неужели вы думаете, что я сам не боролся с этим желанием долгие месяцы?»

– Разве мы глупцы, что нас нельзя оставить одних даже на малый срок? Разве мы дети, с плачем зовущие мать, едва она ступила за порог? Нет, я не пошлю ей такую весть.

Это в любом случае не имело смысла. Рахбарин не сомневался, что царица вернется только с наследницей. Или совсем не вернется.

– Я подчиняюсь Матери Аллат и царице, а не своим страхам – или вашим.

Когда суд закончился, Рахбарин сел на лошадь и выехал за стены Мариба, надеясь обрести покой в тишине, вдали от большого города, где от него бесконечно чего-то требовали. Но вид раскинувшихся вдоль дороги зеленых плодородных полей не мог унять тревогу на его сердце. Он направил свою кобылу между холмами, и она легким галопом взлетела на одну из вершин. Там Рахбарин остановил ее и спешился. Положив руку на ее гладкую теплую шею, он смотрел на север.

Внизу простирался один из знаменитых савских лесов – ряды благовонных деревьев, более ценных, чем золото. Дальше виднелись очертания большой Марибской плотины, чуда, которое даровало Саве воду для столицы и садов. А дальше…

За большой плотиной раскинулись дикие каменные и песчаные пустыни, охранявшие Саву.

Где-то за этой пустыней, несущей смерть, лежало царство Соломона. «И там держат нашу царицу».

Холодок пробежал у него по спине, легонько царапая кожу, словно струйка песка. Когда он неожиданно напрягся, кобыла заволновалась. Она вскинула голову, и большие кисточки, украшавшие ее оголовник, задели его щеку.

– Тише, милая, тише, – сказал он ей, схватив поводья и лаская кончиками пальцев горячую бархатистую кожу ее морды. – Ты права: я зря волнуюсь. Царь Соломон не станет удерживать нашу царицу против ее воли. Она вернется к нам.

Кобыла, навострив уши, коснулась губами его руки. Рахбарин улыбнулся и еще раз погладил ее морду. Царица вернется. Конечно вернется. Но когда?

Ее не было уже полгода. «Означает ли такое долгое отсутствие успех или неудачу?» Рахбарин не мог себе представить, чтобы его тетя потерпела неудачу в чем бы то ни было, будь то выполнение божественной воли или любое другое дело. Билкис всегда царствовала как победительница.

Тени начали удлиняться. Солнце почти коснулось горизонта на западе. Он смотрел на розово-золотое пламя заката и пытался убедить себя, что новая царица, может быть, прямо в этот момент движется в Саву Путем Пряностей. Но в пылающем небе он ничего не видел, лишь тучи, раскинувшиеся над горизонтом, словно крылья огненной птицы.

Возможно, этот феникс предвещал хорошее будущее. А может, просто переливался гаснущий свет. Царевич решил считать это добрым знаком. Аллат не отправила бы царицу в такую даль, если бы этот путь не имел смысла.

Но в ту ночь он не мог лечь спать со спокойным сердцем, и сон отказывал ему в своих темных ласках. В конце концов он сдался, встал и вышел на стену, чтобы мерить шагами старые камни, беспокойно, словно запертый в клетку леопард.