Там при отправке от грузовой платформы сошел с рельсов груженый состав. Выбился один рельс, крушения состава не случилось, так как он только тронулся, и скорость была мала.

Мы осмотрели весь состав и паровоз отдельно. Все вагоны были целы, паровоз - тоже, но вот бандажи на многих колесах потрещали, да и оси надо было проверять.

Груз начали перегружать в другой состав, потом мы расцепили вагоны и паровоз, стали загонять в мастерские, осматривать, подсчитывать - нуждается в замене. Отправили донесение в управление о необходимости замены колес и осей. Выбившийся рельс поставили на место.

С перегрузкой и починками занимались мы почти три недели, потом вернулись обратно в свои мастерские.

На следующий день я отправился к отцу Павлу. Но его уже не застал. Батюшка, как и говорил, отошел без меня 25 июня 1913 года.

Отец Алексий - родной сын отца Павла отвел меня на его могилку, на кладбище Аояма. Отец Алексий отслужил панихидку, во время которой я непрестанно плакал.

С кладбища я вернулся в мастерские весь заплаканный. Товарищи мои мня окружили и стали спрашивать - что случилось? Я ответил, что умер мой отец. Все подумали, что я повредился умом, зная, что отец мой родной давно умер в России, вдобавок я был весь в слезах. Меня отправили отдыхать в мою комнатку. Я лег и быстро заснул. Во сне мне явился отец Павел. Он был в полном пасхальном облачении, с крестом в руке и весь сиял. Радостная улыбка была на его лице. "Харисутосу Фукацу, Вася, для меня теперь вечная Пасха Христова наступила! Так мне теперь радостно! Не забывай храм Божий посещать и молиться непрестанно. Все, что я тебе заповедал - выполняй" Такие слова сказал мне батюшка и сонное видение кончилось. Я проснулся, но уже не опечаленный, каким засыпал, а радостным. Я вышел в мастерские уже радостным и ободренным батюшкой. Товарищи мои по работе укрепились в мысли, что я повредился умом. А механик отвел меня в сторону и сказал:

- Вася, у тебя что-то случилось, или разлука с Родиной сильно огорчает тебя, но тебе надо отдохнуть. Твои товарищи бояться, как бы ты бед не натворил. Отдохни, отправься куда-нибудь, а когда полегчает - возвращайся, твою комнату я никому не отдам, вещи можешь оставить в ней.

Я молчал, не зная, как мне поступить. Я размышлял. Батюшка заповедал мне вернуться в Россию, но я думал сначала уладить все дела, проститься с людьми, с которыми сжился, а уж потом отправиться на Родину. Но вдруг я понял, что это воля Божья снимает меня с места. Я обратился к механику:

- Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал, век буду молить за тебя Бога. Дай мне расчет, и я уеду на Родину.

При этих словах я обнял механика, он был Юма. И он тоже сжал меня в объятиях.

- Расчет можешь получить завтра, но я дам тебе деньги, - сказал он, - а причитающееся тебе потом возьму.

И этот добрый человек дал мне все, что мне полагалось и даже сверх того.

Собрав свои малые пожитки и сказав "прощайте" своим товарищам, я удалился из мастерских навсегда.

Затем я отправился в дом отца Павла. Там меня встретил бывший там отец Алексий, которому я поведал обо всем случившемся. Он предложил мне побыть некоторое время в доме отца Павла, что было весьма кстати.

Оставив свои пожитки в доме отца Павла, я отправился к владыке Сергию, который теперь стал епископом Токийским.

Владыка принял меня ласково, выслушал обо всем и сказал:

- Я выправлю вам все необходимые документы и дам немного денег на первое время, только подождите немного, пока все формальности с бумагами закончатся, а потом поезжайте с Богом в Россию.

Я возразил, мол, денег мне и так хватит на дорогу, на что владыка ответил:

- Японские ены вам в России не нужны будут, я дам вам рубли, на первое время. Пока давайте все бумаги, какие у вас есть и зайдите через неделю. Я похлопочу, что бы все бумаги были выправлены как можно скорее.

Всю неделю я ходил на могилку отца Павла и молился на ней. А по прошествии недели пришел я к владыке Сергию.

Владыка выдал мне все бумаги, дал пачку русских ассигнаций, я не считая их, сунул все в карман подрясника. Поблагодарил владыку, взял у него благословение на дорогу и мы простились.

- Помолитесь обо мне, отец Нектарий, может быть свидимся когда-нибудь там, в России.

- Спаси вас Господь, владыка, за всю вашу доброту. И вы уж обо мне помолитесь.

С этими словами я вышел от владыки, зашел на последок на могилку отца Павла, набрал земельки в плат, и отправился в его дом. Там я забрал свои вещи, простился с отцом Алексием и отправился на ставший родным вокзал Синдзюку.

Потихоньку проезжая по Японии, я добрался до порта в Хакодате, откуда отплыл в Россию и 3 сентября 1913 года, после долгой разлуки вступил на родную землю в портовом городе Владивостоке.

Передохнув некоторое время после долгого плавания, я отправился в дальнейший путь по России.

Часть2. Сибирско-Иркутский период жизни

Куда мне направиться я не знал и, по совету отца Павла, положившись полностью на волю Божию, я отправился на вокзал. Проезд по Транссибу, который я когда то строил, был перекрыт, потому что Маньчжурия была оторвана от России. Ехать можно было только до Хабаровска по Уссурийской дороге.

Я пошел к первому попавшемуся составу, молясь Богу о том, что бы Он за молитвы Пресвятой Богородицы и отца Павла привел меня куда Сам восхощет. Узнав, что этот состав идет в Хабаровск, я подошел к одному приказчику на перроне и попросил взять меня в вагоне до Хабаровска.

- Как же вы, батюшка, с грузом поедете? - спросил меня приказчик.

- Да уж как-нибудь, с Божьей помощью доеду. Заодно и за грузом присмотрю. - отвечаю я.

- Ну ладно, - сказал приказчик, - забирайтесь в вагон.

Добрый он был человек. Я расположился среди тюков, а на станциях мы поочередно с приказчиком, который ехал в соседнем вагоне, бегали по различным нуждам на вокзал - то хлеба купить, то кипяток налить. Доехали быстро, двое суток с небольшим были в дороге.

В Хабаровске я с приказчиком простился и отдал ему все ены, которые у меня оставались.

И в Хабаровске, как и во Владивостоке, зашел я на вокзал. Подхожу к билетной кассе и говорю:

- Мне бы до Рязани билетик. Сколько стоит, что бы доехать?

А мне из кассы отвечают:

- Стоит это, батюшка, всего-навсего только достроить железную дорогу. А пока железная дорога строится, до Рязани уж как-нибудь по другому добираться вам придется.

Тут я понял, что Господь снова привел меня на стройку железной дороги. Узнал я где сейчас идет стройка и, не раздумывая, отправился на стройку, купив себе одежду покрепче и потеплее на те деньги, которые мне владыка Сергий Тихомиров дал. Работы уже велись недалеко от Хабаровска, за рекой Амур. Меня взяли простым рабочим, ведь документы мои о том, что я был помощником инженера, погибли во время сдачи Порт-Артура.

Мы строили участок от реки Буреи до самого Хабаровска. На том участке я был занят в пробивке тоннелей. Это была новая для меня работа, но я использовал те знания, какие у меня уже были и весьма мне пригодились.

При каждой возможности я старался бывать у обедни в ближайшем селе и приобщаться Святых Христовых Таин.

Разразившаяся в 1914 году война отняла у строительства много людей, поэтому дорога была закончена много позже, чем планировалось. Помнится и нам, оставшимся, жалование сильно снизили.

К 1916 году Амурская железная дорога заработала, но на ней было много трудностей и меня начальство попросило участвовать в прокладке второй колеи на многих участках. Я принял это как указание Господне на надобность благоустройства Родины своей и продолжал работы.

Так к середине лета мы дошли до станции Керак. В версте от этой станции наше начальство сказало нам, что казна заканчивает давать деньги на прокладку второй колеи, и мы можем расходиться по домам. Нам выплатили небольшое жалование.