Я приложила платье к себе и устроилась у зеркала. Я была бы красивой невестой, достойной своего обворожительного жениха. Мы были бы идеальной парой… Знаю, что Микаэль думает, будто мы выглядим вместе как отец и дочь, но это не так. Он даже не представляет, до чего он хорош собой! И я рядом с ним никогда не испытывала стеснения – лишь только гордость за то, что рядом мужчина, который собирает на себе восторженные взгляды женщин, и при этом он только мой. Он бы ждал меня у алтаря, а я бы шла к нему по проходу, наслаждаясь тем, как он на меня смотрит. А потом бы он взял меня за руку и надел бы мне кольцо, обещая вечно любить, а потом он бы прикоснулся губами к моим губам, скрепляя поцелуем наш обет. Время бы остановилось, весь мир бы ждал, пока целуются мистер и миссис Фаррелл. Восторженные вскрики, овации, слезы счастья на глазах родных и слезы на моих глазах от счастья, от безграничного счастья, слезы радости, потому что теперь я его жена, его единственная, его любимая, его покорная женщина, безликая тень своего мужчины.

– Анна, что ты делаешь? – мама появилась так внезапно, что я вздрогнула от неожиданности. – Отдай! – она вырвала из моих рук платье и стала небрежно запихивать его обратно в коробку.

– Господи, мама, осторожнее! Дай я сама, – я кинулась к ней и ухватилась за платье, но она зло посмотрела на меня, не собираясь уступать.

– Отпусти, или я вообще выброшу его, – пригрозила она, и я сдалась. – Не надо этого делать, – уже мягче сказала она, – не надо причинять себе еще больше страданий, ты и так натерпелась достаточно. Все кончено, он в прошлом, все, что связано с ним больше не имеет значения. Он так обидел тебя, он вытирал об тебя ноги, он издевался над тобой! Посмотри, во что он тебя превратил! Мне приходится кормить тебя силой, приходится поить тебя успокоительными, приходится давать тебе снотворное, чтоб ты могла уснуть хоть ненадолго. Он тебя в могилу сведет, а ты и не сопротивляешься, наоборот, помогаешь ему. Так нельзя, не мучай себя еще больше… – мама продолжала говорить, а я представляла наш первый танец, как он крепко держит меня, как ведет. Он мой лидер, мой авторитет, он мой Бог, а я ведома им, я в его руках, в его власти, я его…

– Отпусти меня… – тихо прошептала я. Мама перестала расправляться с платьем и удивленно уставилась на меня.

– Что?

– Отпусти меня… – повторила я.

– Нет, Анна, нет, не отпущу! – не раздумывая ответила она.

– Отпусти меня, мама, я больше так не могу… – я расплакалась, прижимая руки к груди, где разрывалось от боли мое разбитое сердце. – Отпусти, я люблю его, я хочу быть с ним, все равно как он со мной обращается, все равно, быть бы только с ним рядом…

– Анна…

– Я умираю без него, мама, неужели ты не видишь? – я упала перед ней на колени, и громко зарыдала. – Я больше не могу терпеть этой боли, я умираю мама, умираю без него… Отпусти…

Оплакать – не хватит слез.

Печали моей, как песка в пустыне,

А горя больше, чем грез.

Холодным, каменным склепом

Мне стала пустая кровать.

Прошу мне тебя вернуть.

Иначе не встречу я лета,

Иначе, мне лучше навеки уснуть.

Если ты все еще здесь,

Верни моего мужчину

Он – все что у меня есть.

Тепло его нежных рук,

Глаза – океанская глубь.

Его грациозный стан,

И запах его безупречный,

Но только я здесь, а он где то там.

Оплакать – не хватит слез,

Душа догорает в пепел,

В глазах не осталось слез.

Как будто настала зима,

Как будто упали все звезды…

И я осталась одна.

Лето приблизилось к закату, на деревьях появлялись первые пожелтевшие листья, но было еще тепло. Я была еще жива, только благодаря бесконечной любви моей матери я дожила до осени, и немного пришла в себя. Я училась жить заново и теперь я уже немного прибавила в весе, щеки порозовели, я стала плакать все реже, а главное, я научилась засыпать без него. Нет, я не исцелилась, я по-прежнему была больна им, я все еще ежесекундно думала о нем, и я все еще скучала. Я мечтала услышать его запах, терпкий аромат его парфюма, смешанный с запахом виски и сигар, я мечтала услышать его низкий голос, строгий, приказывающий, требующий немедленного повиновения, я мечтала прикоснуться к нему, обвить руками его шею, запустить пальцы в его густые, седые волосы, мечтала ощутить жар его дыхания на моей коже… Никто не мог мне запретить мечтать о нем, думать о нем, никто не мог запретить мне любить его, никто…

Но жизнь продолжалась, и я больше не могла жить только лишь страданиями и болью. Я должна была двигаться вперед, должна была заботится о себе, я должна была излечиться, сколько бы времени на это не понадобилось.

Я устроилась на работу в школу. Мне повезло, потому что опыта у меня не было, а меня взяли на хорошее место, с нормальным окладом. Так, утром я преподавала, а вечером училась в автошколе. Я хотела получить права, так как Микаэль заплатил водителю за его работу до конца года, а платить ему самой у меня нет возможности, собственно как и Миле, которую я тоже предупредила, чтоб она не спеша подыскивала себе новое место. Мама, наконец, вернулась домой, но звонила мне каждый день, и подозреваю, звонила Миле, проверяя, действительно ли у меня все хорошо. Из моей прежней жизни не было никаких новостей, никто меня не беспокоил, доже Дон, каким-то странным образом оставил меня в покое. Я понятия не имела, как живет Микаэль, тут он, или уже где-нибудь за границей, в одном из своих многочисленных отелей. Я постоянно думала, как он живет, скучает ли он по мне, любит ли еще он меня? Или забыл, встретил другую, или как и раньше просто платит за секс, за удовольствие? Мне не давали покоя его последние слова о том, что он хочет начать сначала, что он меня любит, меня мучило то, что я не дала ему шанса, а вдруг он бы и правда изменился и все бы наладилось? Не поторопилась ли я тогда с решением? Может, стоило остаться, может, стоило потерпеть, может, сейчас бы я была счастлива… Может быть, но что теперь… слишком поздно.