Миккельсен хмыкнул.

- Я - чувствую, - он вновь отвернулся к окну, - Клэр такая непосредственная, такая… невинная. Я смотрю на нее, а вижу тебя, как ты выгибаешься…

- Я вытащу сумки!

Дэнси буквально вываливается из машины, переполняемый гневом и удовольствием, смущением и торжеством. Он несколько раз дернул ручку багажника прежде, чем раздался характерный щелчок – Миккельсен разблокировал дверцу изнутри.

- Карл, помоги мистеру Дэнси с сумками! – крикнула Ханне в сторону дома.

Наружу вышел сын Мадса – семнадцатилетний Карл Миккельсен. Он совсем не был похож на отца, черты его лица были чертами лица его матери. Но ему недоставало того доброжелательного участия, которым всегда светилось лицо Ханне. Хмурый темноволосый подросток шел ссутулившись и засунув руки в карманы. Правое ухо его было заткнуто наушником, а из болтающегося левого динамика доносилась неразборчивая какофония. Карл подошел к Хью и протянул руку. Британец пожал ее, невольно отметив, что рукопожатие сына было даже крепче отцовского.

- Привет, Карл, - мягко поздоровался Дэнси, но не удостоился и взгляда. Парень молча подхватил одну из сумок и, чуть кренясь вправо, пошел в дом. Хью пожал плечами и, подхватив чемодан и пакеты, двинулся следом.

- Прости его, он немного не воспитан, - Ханне бросила недовольный взгляд в спину сына, - Он хотел на Рождество остаться в Торонто, с друзьями, а тут «ненавистный семейный отдых».

- Все нормально, - улыбнулся Хью, - Я сам был подростком, помню, каково это.

В доме было тепло и чисто, соблазнительно пахло печеными овощами и какими-то пряностями. Возможно, глинтвейном. Просторная гостиная была одновременно и кухней (северный угол огромной комнаты, отгорожденный столешницей-баром), и столовой – у панорамного окна стоял крепкий дубовый стол, накрытый к ужину. Возле стола суетилась худенькая девушка – Виола, двадцатипятилетняя дочь Мадса.

- О, мистер Дэнси, с прибытием! – она подлетела к нему и тоже пожала руку. Ее ладонь была маленькой и влажной – девушка только что мыла посуду.

Он собрался было попросить ее называть его по имени, но Виола уже вновь упорхнула к столу – теперь она ловко раскладывала столовые приборы: вилку слева от тарелки, нож и ложку – справа. На плите запищал таймер – пластмассовый цыпленок с циферблатом на пузе – и Виола метнулась к духовке. Хью огляделся. Большая комната была разделена на зоны: с северной стороны – кухня и стол, пол выложен крупной плиткой. Южная сторона – гостиная, с камином, мягким диваном, телевизором и музыкальным центром. На диване сидел Карл, натянув на голову капюшон и уткнувшись в телефон. Прямо напротив двери – широкая лестница, уводящая на второй этаж, где были, должно быть, спальни. Справа от лестницы дверь, возможно, в ванную комнату, но может, и в подвал. Дверь сзади вновь раскрылась, впустив в дом еще немного морозной свежести: вошли весело щебечущие Ханне с Сайрусом на руках и Клэр. За ними – Мадс с коляской малыша.

- Карл! – гаркнул датчанин. Хью подскочил вместе с мальчишкой от властного голоса главы семейства.

- Ты почему не переоделся? – Миккельсен сурово взглянул на сына, - И ты перенес вещи в комнату сестры?

- Перенес, - буркнул подросток и пулей взлетел по лестнице. Похоже, он действительно боялся отца. Но мальчишке действительно было необходимо отцовское воспитание. Видимо, Ханне совсем его разбаловала, пока Мадс пропадал по несколько месяцев на съемках.

Датчанин вдруг посмотрел прямо на Хью, и у того сладостно заныло внизу живота. Только что он увидел Миккельсена строгим отцом, властным и требовательным, главой семейства, главным львом стаи. И, черт возьми, это возбуждало!

- Пойдемте, я провожу вас в вашу комнату, - Ханне потянула его и Клэр за собой. Дэнси нехотя последовал за хозяйкой дома.

Им выделили комнату Карла – на широкой постели вполне можно было уместиться и вдвоем, а для малыша заботливые Миккельсены приготовили детскую кроватку собственного сына. Клэр не без зависти отметила про себя, что даже эта старая кроватка лучше той, что была у Сайруса дома. Что поделать, датчане были на порядок богаче их.

В целом, комната была неплохая. Хью заметил на стенах едва заметные светлые прямоугольники – видимо, тут висели плакаты Карла. Дэнси усмехнулся, представив, как Мадс велит сыну снять изображения любимых рок-групп, потому что комнату отдадут на время гостям. Да, не удивительно, что Миккельсен-младший столь враждебно встретил их!

Разложив вещи и переодев Сайруса, они спустились к ужину. Ханне с дочерью приготовили замечательный ужин – запеченная курица с овощами, из напитков был горячий глинтвейн и морс, а на десерт – имбирное печенье с ароматным чаем. Они просидели за столом больше часа, и за это время действительно успели познакомиться ближе. Даже бука-Карл немного оттаял и принимал участие в беседе. За веселыми застольными разговорами время летело незаметно, и лишь только Сайрус начал клевать носом, Ханне засуетилась.

- Наверное, вы устали с дороги? А мы вас совсем уболтали! Ну-ка, марш спать! А завтра с утра пойдем гулять!

- И дом украшать, - вставил слово Карл. Он тоже уже сонно щурился на гостей.

- Виола, Карл, чистите зубы и бегом спать. Завтра подъем в восемь утра.

- Ну па-ап! - дочь с укором глянула на отца. Тот весело ей подмигнул. Виола улыбнулась. Все поднялись из-за стола. Виола с братом поднялись наверх. Следом направилась и зевающая Клэр с Сайрусом на руках. Хью остался помочь Ханне с посудой, хотя хозяйка и гнала его тоже отдыхать.

- Брось, Хью, ты ведь гость, - она забрала у него тарелки.

- Но я хочу помочь, - упрямо возразил Хью, собирая со стола приборы.

Мадс усмехнулся, наблюдая за ним.

***

В первую же ночь Хью не мог заснуть. В кроватке рядом сопел Сайрус, Клэр мирно спала, разметав по подушке светлые волосы. А Хью лежал с открытыми глазами и глядел в потолок. Постельное белье нестерпимо пахло Мадсом. Вернее, это был просто их семейный запах, в этом доме все пахло им. Но если для тех же Карла и Виолы это был их родной запах детства, для Ханне это был запах стабильности и семейного покоя, для Хью же это был аромат запрещенной любви. Так пахли подушки в квартире Мадса, когда Хью просыпался, уткнувшись в их накрахмаленную белизну, а сзади к нему прижимался теплым сонным телом Миккельсен, чье ровное дыхание слегка щекотало его шею… Подняв за голову руку, Дэнси коснулся стены за собой. Интересно, в комнате Мадса и Ханне кровать так же стоит изголовьем к этой стене? Тогда между ним и Мадсом всего каких-то полметра… Стена оставалась безучастно прохладной и не давала никаких ответов. Хью опустил руку. Сердце ныло в груди, сон не шел. Хотелось пить. Подумав немного, Хью поднялся на ноги. В кроватке завозился Сайрус. Но не проснулся. Тихо, босиком британец вышел за дверь. На цыпочках спустился во тьме спящего дома на первый этаж. Он решил, что попьет воды из-под крана на кухне, а затем вернется в постель.

На фоне темно-сизого окна темный силуэт.

Сердце Хью дрогнуло.

Легкий аромат сигарет.

Дэнси слегка закусил губу и неуверенно шагнул навстречу.

Рыжевато-алая точка зажглась и погасла в районе головы. Затяжка. Сиплый выдох. Запах сигарет усилился.

- Мадс? – хрипло спросил Хью, чувствуя, как подкашиваются ноги.

- Тоже не спишь? – едва слышный ответ.

- Я хотел попить воды.

Хью неуверенно приближался к нему. Мадс стоял как раз у раковины. Еще одна затяжка – вновь зажглась и погасла огненная точка. За окном падал снег, освещаемый лишь неярким светом рождественской гирлянды, висящей снаружи. А Хью приближался к Мадсу, шаг за шагом, как во сне, надеясь, что он отойдет и даст ему напиться. Утолит его жажду. Вновь…

Миккельсен не отошел, и Дэнси остановился, лишь подойдя вплотную. Их разделяли считанные сантиметры. Хью не видел, но чувствовал, что датчанин улыбается. А еще он почувствовал его тепло, почти жар, исходивший от обнаженного тела. Хью дрожал, как осиновый лист. Он закрыл глаза, все равно во тьме ночного дома ничего не было видно. Он слушал свое сердцебиение и молился лишь о том, чтобы Мадс утолил его жажду.