- А я никогда и не хотел особо, - пожал плечами Хью, вспоминая все разы, когда продюсеры или коллеги прямо или намеками пытались склонить его к близости. Такое случалось с завидной регулярностью, так что Хью сам удивился собственным словам. А ведь столько возможностей было… Но он сказал чистую правду: до Мадса Миккельсена ни один мужчина не вызывал в нем таких чувств.

- Тогда это льстит мне вдвойне, - тихим рокочущим голосом сказал датчанин, и в его глазах вновь зажглось пламя охотника.

К счастью, завтрак был не настолько плотным, чтобы помешать им вновь насладиться друг другом. В этот раз Мадс был чуть нежнее, а Хью, наоборот, пытался показаться более опытным: он буквально опрокинул Миккельсена на кровать и уселся верхом. Он руководил процессом и глубиной проникновения, и ощущения от этого стали ярче и острее. А может, дело было в сияющих глазах Мадса, в его доброй улыбке и ласковых руках, в солнечном свете, в котором кружились пылинки… Миккельсен чуть надавил ему на спину, и Хью опустился ему на грудь:

- У тебя точно не болит задница? - немного грубовато и с усмешкой спросил датчанин, но от той неподдельной заботы, что звучала в вопросе, сердце Дэнси защемило. Нет, это был не просто секс, не просто эксперимент или удовлетворение любопытства. Это было нечто такое, что еще причинит ему немало страданий.

- Не болит, - тихо произнес Хью, а в мыслях пронеслось: “В отличие от сердца”.

- Везунчик! - Мадс порывисто толкнулся в него, и Хью судорожно вдохнул, - Ну и я молодец, конечно!

Миккельсен прижал его к себе, буквально обездвижив, движения его стали более резкими, отрывистыми, жадными. Хью чувствовал, как его член, вжатый в живот Мадсу, пульсирует возбуждением, и застонал датчанину в шею. Нет, он никогда им не насытится…

*

Ближе к обеду они вышли из дома. Было начало ноября, но погода стояла будто сентябрьская: теплое солнце золотило голые ветви деревьев, южный ветерок приносил соленый запах океана, а радостный визг детей с детской площадки неподалеку наполнял душу умиротворением. Последние теплые деньки, скоро погода изменится, задуют холодные ветра с севера, пригонят тяжелые тучи, до краев наполненные колючим снегом, и зима вступит в свои права. Но пока еще было светло и тепло, легко и беззаботно, и глупо было бы упускать столь великолепные выходные, которые природа подарила канадцам.

Решено было съездить на рыбалку. В отличие от своих персонажей, заядлым рыболовом был Мадс, Хью же держал удочку больше на камеру. Проживя два года в Торонто, Миккельсен успел найти несколько рыбных мест. Они ехали около часа, датчанин завез их в какие-то совсем глухие места, но Дэнси был этому только рад. Решив проверить, который час, он едва ли не впервые за день взглянул на телефон. Один пропущенный. Сердце неприятно екнуло. От Клэр, ну конечно. Хью смутно припомнил, что вчера ночью как раз кто-то звонил. Надо было бы перезвонить… Но на экране высветилось “Сеть недоступна”. Дэнси даже улыбнулся такому совпадению, правда, тут же устыдился - что он делает? Это же его жена, его малышка-Клэр, его любовь…

- Ты идешь? - позвал Мадс. Он стоял уже на берегу, и легкий ветер слегка трепал его волосы. Хью мысленно проклял себя. Просто за то, что был счастлив с Миккельсеном.

Тишина и покой осеннего леса, острый запах опавших листьев и сырой земли, печальная перекличка журавлей - это и было то, что Фуллер показывал как Дворец Памяти Уилла Грэма. Теперь это станет частью и самого Хью. В его сердце навсегда останется теплая ноябрьская суббота, плеск озера, долетающий издалека запах дыма и Мадс, перебирающий приманки, разматывающий леску. То, как он щурится, оглядывая водную гладь. Как закатывает рукава. Как задумчиво курит, поглядывая на поплавок. Стрекоза - одна из последних в этом году - садится на удочку. Рыбалка - молчаливая охота, и они сидят в тишине. Пригревшись на солнышке, Хью наблюдает за Миккельсеном. Ему хочется, чтобы этот день никогда не кончался…

К четырем часам просыпается голод, и Мадс прямо на берегу разводит костер и готовит улов. Они поймали не много, но на двоих - в самый раз. Они смеются, перебивают друг друга и будто не могут наговориться после нескольких часов молчания. Они говорят обо всем на свете. Обо всем, кроме работы и семьи. Потому что сейчас они свободны, они одни, они просто два безымянных человека, которым очень хорошо вместе.

Возвращаться в город не хочется, но в это время смеркается рано. Всю дорогу Дэнси сидит хмурый, потому что думает, что Мадс отвезет его в гостиницу. Но датчанин вновь привозит его к себе домой. Хью помнит про камеры в лифте, и сохраняет каменное выражение лица до входа в квартиру. Но стоит им переступить порог, как события вчерашнего дня повторяются: снова поцелуи, объятия, ласка и страсть. Но на этот раз Миккельсен утягивает его не в спальню, а в ванную: после долгого дня на природе неплохо бы помыться. В итоге Хью узнает, что, во-первых, Мадс может продержать его на весу довольно долго, во-вторых, что бальзам для волос - это отличная смазка, и, в третьих, что если забыться и не обращать внимания на то, куда рикошетит вода от их тел, можно затопить соседей снизу. До затопления, слава богу, не дошло, но после душа они, смеясь, еще минут двадцать собирали тряпкой лужи по полу.

Перекусив пивом и чипсами (“Мужской ужин”, как назвал это Мадс) и посмотрев футбол по кабельному, они отправились в постель. Правда, на новые “подвиги” их не хватило, уставшие и счастливые, они почти моментально уснули.

На следующий день с утра они съездили в гостиницу, где Хью переоделся. На полу в номере он заметил бутылки с пивом, которые купил еще в пятницу. Да, он и подумать не мог, что будет забирать их только в воскресенье, с Мадсом, который будет ждать его в машине… У Дэнси голова шла кругом от этого! Захватив пиво и свой сценарий, все так же кучей сваленный на полу (горничные убирали номера, но вещи постояльцев не трогали, даже если это была валявшаяся на полу бумага), и вышел из номера.

Воскресенье они тоже провели вместе. Никто больше не звонил, и сам Хью забыл перезвонить жене. Он забыл обо всем на свете. Обедали они в “Бургер-Кинге” - заведении, которое Дэнси обходил раньше по широкой дуге. Приученный еще с модельных времен к диетам и здоровой пище, он все же послушно последовал за гедонистом-Мадсом. Он вообще заметил, что Миккельсен не привык отказывать себе в желаниях. Когда они прогуливались после обеда по пирсу, Мадс, на глазах у всех, внезапно обнял его и поцеловал. Сердце Дэнси едва из груди не выскочило: отчасти от неожиданности, отчасти от счастья и, в большей степени, от страха. Это было крайне безответственно - вытворять подобное на публике, их же могли узнать…Но прохожим, в большинстве, было наплевать - похоже, Дэнси переоценил их популярность, их вообще никто не узнал. И Хью почувствовал себя свободным, будто затерянным в огромном мире, скрытым ото всех, кроме Миккельсена. И это было волшебно!

Вечером решено было учить сценарий, потому что завтра (неужели, выходные уже прошли?) - рабочие будни. Хью послушно отрабатывал свои реплики - так удобно было заниматься не одному, а сразу с напарником. Так запоминалось даже лучше.

- А Алану ты убил, потому что переспал с ней или потому что она раскусила тебя? - Хью похоже изображал отчаянье и боль.

- Потому что она была влюблена в тебя, - Мадс держал спину прямо, а взгляд его чуть сузился, - А ты должен принадлежать только мне.

- Не было такого в сценарии, - моментально вышел из роли Хью, улыбаясь.

- А вас не учили импровизировать, мистер Грэм, - тоном Лектера осведомился Мадс, приближаясь к нему.

- Я буду сопротивляться тогда, - засмеялся Хью, отступая.

- Прошу тебя, не выходи из роли, - все тем же тоном Ганнибала-каннибала произнес Миккельсен, толкая Хью на диван.

- Я должен согласовать изменения в сценарии с Фуллером! - Хью попытался изобразить негодование, но у него ничего не вышло.

- Фуллер бы одобрил, - Мадс легко поборол его сопротивление и прижимаясь губами к его шее, - Всеми руками и ногами был бы “за”.