- Может, Вы слезете с меня? – голос, хриплый и ледяной, медленно разрушал очарование, вместе с чуть поднятой бровью. Винчестер поспешил встать и отряхнуться. Когда юноша поднял глаза, Кас уже стоял рядом с ним, прекрасный в своей ярости. Глаза метают молнии, лицо искажено…. Он был похож на разгневанного Бога. Дин поспешил в защитном жесте прижать к своей груди книгу. Кас уловил этот жест, и что-то изменилось. - Думаю, ходить Вас тоже нужно учить. И смотреть по сторонам. Как можно быть настолько неуклюжим, что рядом с Вами беременная бегемотиха покажется балериной?

Винчестер молча проглотил оскорбление, прекрасно понимая, что оно было заслуженным, и опустил глаза в пол. Кастиэль лишь вздохнул, хотя это очень было похоже на шипение, и медленно пошел вниз. На этот раз Дин не торопился, когда пошел за Касом.

Он очень боялся, сделать еще что-нибудь не так. Боялся снова увидеть злость и молнии в этих чудесных глазах. Мальчишка уже понял, как тяжело вывести из себя этого ледяного короля бала, и как страшно, когда он все же выходит из себя. Дина еще не меньше часа потряхивало, и он идеально выполнял все поручения.

Пока они не подошли к лошадям. Глубоко в душе, Винчестер догадывался, что этим все закончится, но он искренне верил в чудо. Чуда не случилось. Единственное, чего он боялся сильнее гнева своего наставника (а этот страх он приобрел совсем недавно) – это лошади. Еще с детства, когда одна милая лошадка чуть не убила его, лягнув, он ненавидит и боится лошадей. Стоит ему приблизиться к этим животным, как его начинает трясти, он заикается и не может ничего с собой сделать. И если кареты он переносит хоть как-то, то обычные конные прогулки для него – проклятье.

- Вы как будто язык проглотили, мистер Винчестер, - Кас коротко усмехнулся. От его ярости не осталось и следа. Мужчина с интересом наблюдал за каждой реакцией Дина. Впервые граф видел человека, у которого так хорошо по лицу читаются эмоции, и он тратил все силы на то, чтобы не упустить ни одной смены. - Выбирайте лошадь.

- Я не езжу на лошадях, - голос юноши едва дрогнул, но это стоило ему огромных усилий, потому что он знал: стоит ему начать заикаться, как он тут же услышит еще одну долгую лекцию от Кастиэля.

- Я понимаю, что не ездите, будем учиться, - Кас снова заглянул в лицо своего подопечного и замер. Жестом он отпустил всех своих слуг, которые собирались готовить господ к конной прогулке. Мужчина потер переносицу, и, когда все ушли, подошел вплотную к Винчестеру. Он встал прямо перед ним, закрывая обзор на лошадей, и положил руки на плечи своему подопечному. Они замерли так на минуту. Глаза в глаза. Кас совершенно спокойно ждал пока дыхание Дина придет в норму, а из глаз пропадет панический страх. Наконец, он снова заговорил: - Расскажи мне.

Неизвестно, что именно подействовало на Дина: этот взгляд, спокойный и уверенный, этот отеческий тон голоса или ласковая улыбка, которой одарил его Кастиэль, но юноша моментально выложил всю свою историю, как на ладони.

- Мне было восемь лет, когда я пришел посмотреть, как отец катается на лошади. Он был в этом деле спец. Я ни разу не видел, чтобы кто-то так красиво ездил. Увидев, что я пришел, он подъехал ко мне. Лошадь… Неизвестно, что с ней случилось, но она вдруг со всего размаху лягнула меня. Отец говорит, что меня тогда еле откачали. Что было после случая, я не помню. Кажется, был при смерти. Но эту картину я хорошо запомнил. С тех пор – ненавижу лошадей, - Дин помолчал с секунду, а потом сдался. - И боюсь их.

Молчание затягивалось. Винчестер чувствовал это кожей, но он боялся, что будет, когда Кас заговорит. Сильнее всего юноша боялся услышать смех. Он прекрасно понимал, что заслужил. И всех этих издевательств и оскорблений и этого смеха. Он заслужил такого обращения. Но это не мешало ему бояться. Ведь все мы в тайне дрожим, когда открываем кому-то душу. Быть непонятым – что может быть хуже?

- Дин, тебе стоило сказать мне это сразу. Не бойся своих страхов. Все мы чего-то боимся, так что не стоит стесняться и бояться быть непонятым. Детские травмы навсегда оставляют в памяти след. Этого не избежать. Страхи даны нам, как предостережения. Они помогают нам не совершить ошибок. Но при этом, с ними стоит бороться. Доверься мне, - Кас коротко улыбнулся, снимая руки с плеч Винчестера и протягивая одну вперед. Дин замер, думая, чем он рискует. Он прекрасно понимал, что добром это все не закончится. И, если он сам себе признается в том, что доверяет этому странному графу, то это понесет за собой одни неприятности. Но, как часто эта фраза стала появляться в его жизни в последнее время, пути назад нет.

Медленно юноша вкладывает свою руку в руку Кастиэля. Рука графа – твердая, уверенная, в черной кожаной перчатке. Рука Дина – загорелая, слегка дрожит. Дин никогда не носил перчаток, и Сэму так и не удалось убедить своего племянника в этой необходимости. Винчестеру не нравится прикосновение кожи к своей руке.

Но это не распространяется на Каса. Сейчас, когда Дин чувствует холодную кожу перчатки своего наставника, в груди зарождается чувство, что ему это нравится. Это приятно.

Кастиэль медленно подводит юношу к своей лошади, чувствуя, как его подопечный дрожит. Он не вырывает руку и не убегает, и это уже кажется прогрессом в глазах Каса. Когда он начинает говорить то, что думает, голос его тих и нежен, как будто он говорит все это не взрослому человеку, а младенцу.

- Они намного умнее всех остальных животных. И они прекрасны, ты не можешь с этим не согласиться. Я никогда не видел животных вернее. Собаки не в счет, они не животные, а друзья. А лошади… они великолепны, - очень медленно, чтобы не спугнуть Дина, Кас протягивает свою руку и проводит ладонью по гриве вороного коня, стоящего перед ними. - Это Обсидиан. Единственный конь, на котором я езжу. Он, конечно, с норовом, но ты уже понравился ему. Не бойся его. Погладь.

Если бы Кас не держал все еще Дина за руку, то парень, наверное, уже сбежал бы. Но эта рука давала опору и внушала надежду, что все будет хорошо. Очень медленно, прекрасно видя, что его рука дрожит от страха, Винчестер погладил Обсидиана по гриве. Когда конь чуть приподнял голову, Дин тут же отдернул руку и отошел на пару шагов назад. Кастиэль отпустил его и коротко улыбнулся.

- Отойди в сторону. И просто смотри, - Кас хмыкнул, выводя Обсидиана из конюшни.

Граф без малейших усилий забрался в седло и пустился вскачь прямо по улице. Дин лишь успел увидеть его спину, когда выбежал наружу. Но вскоре Кас вернулся и начал описывать круги по двору. Он всего лишь показывал, что он умеет, и как красиво смотрится человек на лошади, но Дин замер, широко открыв рот. Он заворожено следил за каждым движением мускулистого тела и скакуна. Между ними было такое единодушие и покой, что казалось, будто они одно целое.

Наконец, Кас остановился прямо по середине двора. Он не хотел подъезжать слишком близко к Дину, боясь испугать мальчишку, поэтому он просто остановил лошадь и спрыгнул с нее на песок, а потом медленным и уверенным шагом пересек двор.

- Совсем не страшно, как видишь, - Кастиэль оценивающе прошелся глазами по лицу Винчестера. - Я думаю, тебе надо выпустить стресс. Пойдем со мной.

Граф быстрым шагом поспешил внутрь дома, по пути приказав загнать Обсидиана и подать сигары в дальнюю. Дин шел за ним, не понимая, что значит «снять стресс», и куда его ведут. Впрочем, он согласился довериться Кастиэлю, и теперь от него ничего не зависело.

«Дальней» оказалась комната, переходящая в патио. Сюда они не заходили днем, и Дин пожалел об этом. Когда они сели на скамейки, расположенные в патио, в нос ударил глубокий аромат цветов. Казалось, что осень обошла это место стороной. Слуги принесли коробку с сигарами, но Дин лишь мотнул головой, когда ему предложили закурить. Кас хмыкнул, закуривая свою сигарету, но ничего не сказал. Они просидели в тишине около десяти минут, когда Кастиэль медленно встал и ушел куда-то.

Когда мужчина вернулся, в руке его была коробка. Он поставил ее на стол и раскрыл. Пистолеты. Встретив недоуменный взгляд, Кас улыбнулся.