Женя неожиданно понял, что нечто забрало у него сестрёнку которую он ещё даже не успел по-настоящему полюбить. Этот постоянно кричащий комочек плоти, забирал почти всё его свободное время. Своими криками она отвлекала его от книг, от знаний которые в них скрывались. Карину забрали у него, когда он только начал к ней привязываться.

Он не будет девочке старшим братом, а она ему младшей сестрой. Их не будут связывать общие тайны, невинные детские шалости. В том месте, где должны были храниться воспоминания о сестре, он всегда будет чувствовать холод и пустоту.

Женя зарыдал в голос, тоскливо, одиноко, словно молодой волчонок отбившийся от стаи. Мальчик без сил обмяк на руках Дозорного.

Несколько выстрелов в клочья разорвали нависшую тишину, Женя ис-пуганно вздрогнул, полицейские настороженно замедлили шаг. Степан Игнатьевич напряжённо вслушивался, ожидая новых выстрелов.

Полицейские сгрудились на лестничной площадке перед запертой две-рью в квартиру двести двадцать пять. Молча переглянувшись, достав табель-ное оружие, щёлкнув предохранителями, полицейские по сигналу старшего вышибли дверь и быстро исчезли за ней.

На несколько секунд домом вновь завладела гнетущая тишь!

Крики полицейских нарушили тишину, хлопнула сломанная дверь, на площадку из квартиры выскочил совсем ещё молоденький парнишка. Блед-ный, дрожа словно осенний лист, не обращая внимание на Дозорного и Же-ню. Парнишка перегнулся через перила, шумно сблевал.

Полицейского выворачивало так сильно, что он едва не перевалился через перила и не отправился следом за содержимым собственного желудка. Отпустив Женю, Степан Игнатьевич, еле успел схватить паренька за ремень и втащить обратно.

- Карина! - освободившись от медвежьих объятий Дозорного, парниш-ка побежал в квартиру.

Усадив трясущегося полицейского на пол, Степан Игнатьевич пошел следом за Женей.

- Бросай нож, бросай нож!

- Сука брось нож! Я стреляю!

- Не подходи, не подходи!

Нервный гомон полицейских был пропитан ужасом и страхом. Парни кричали, перебивая друг друга, явно стараясь придать криком уверенности себе.

Первый труп лежал в коридоре ведущим из прихожей. Молодой парень со страшной огнестрельной раной в животе. Дозорный сразу определил, рана была смертельной. Несчастный полз за помощью, даже не подозревая о том, что он уже мёртв. Жирный кровавый след тянулся за мертвецом из залы. Комнаты, ставшей центром разыгравшейся здесь трагедии.

Степан Игнатьевич, почувствовал укол совести. Пока он боролся с обуревавшими его страхами, совсем рядом за дверью умирал молодой парень, нуждавшийся в его помощи.

И пусть он не мог спасти беднягу, по крайней мере он не дал бы ему умереть в одиночестве, он был бы рядом.

Дозорный взглянул на лицо парня, ему показалось, что на убитом мас-ка, но приглядевшись увидел, что лицо убитого покрывают какие - то таин-ственные символы, написанные обычной синей пастой.

- Кристины там нет, Кристины нигде нет, я искала везде! - Дозорный узнал голос Кристины.

- Брось нож, дура!

Степан Игнатьевич, не поверил своим ушам. Кристина добрая поря-дочная девушка, она не могла причинить кому - либо вреда и уж тем более стать причиной разыгравшейся здесь трагедии.

Дозорный поспешил к столпившимся у дверей в залу полицейским. За их спинами не находя себе места, бегал Женя, отчаянно пытаясь разглядеть, что происходит в комнате.

Приподнявшись на цыпочки, Степан Игнатьевич взглянул по верх го-лов, орущих, размахивающих пистолетами копов.

От увиденного накатилась дурнота, сознание затуманилось, отказыва-ясь принимать реальность происходящего.

В комнате лежали трупы двух молодых ребят и девушки. Их лица так же как и лицо их товарища были покрыты странными символами. Так же как и их товарищ, они умерли от огне стрела. Посреди трупов стояла Кристина, лицо девушка было перепачкано кровью, слезу оставили на нём грязные бороздки. Дрожащая рука Тины сжимала большой разделочный нож. Руки девушки были в буквальном смысле по локоть в крови.

За её спиной, на столе, непристойно широко раздвинув бёдра лежала Даша. Юбка девушки задралась, бесстыже оголив бледные ляжки, безвольно свисавшие с края стола.

Перекошенное ужасом и болью лицо, было развёрнуто в сторону ору-щих полицейских. Казалось Даша с огромным интересом наблюдает за всем происходящим. Только от её взгляда становилось не по себе. Из её глазниц выглядывала темнота. Кто - то или что - то выдавило Даше глаза.

Девушка на столе, была выпотрошена словно рыба. Нити кишок, ошмётки плоти свисали со стола, лежали на полу. Из разорённого чрева, было вынута почти половина органов.

Казалось кто - то, в спешке что -то искал внутри неё, рылся небрежно, грубо словно в огромном дорожном чемодане.

Газеты и журналы много писали о трагедии в квартире двести двадцать пять. Сюжеты о безумной девчонке расстрелявшей своих лучших друзей долго не сходили с экранов телевизора.

Бульварная пресса окрестила Тину " Бабето - пистолето", " Вороши-ловский стрелок", " Нежный убийца", "Смерть в юбке". Как только её не называли наглые, недалёкие охотники за дешёвой сенсацией. Они не знали, что там произошло, а их скудного воображения не хватало даже что бы представить общую картину.

Никто из них не задался вопросом, куда подевалась полугодовалая де-вочка Карина?

Женя старший брат, пропавшего ребёнка, утверждал, что Карину похитила Даша и ещё двое парней, Кристина наоборот пыталась помешать похитителям. Но в квартире двести двадцать пять, следов пребывания ребёнка обнаружено не было. Было пятеро трупов, хладнокровно расстрелянных в упор безжалостным убийцей.

Следствие пришло к выводу, что малышку похитители передали на лестничной площадке третьему лицу.

Но конечно это было только предположение, правду о случившимся следователям могла рассказать только Кристина. Но девушка несла полный бред, говорила о каких то древних ритуалах, о тьме притаившейся по всюду, рассказывала о злобных призраках преследовавших её и её друзей.

Короче, следствие пришло к выводу, что убийство пяти человек пове-сить на Кристину Векову не удастся. Девушка была безумна как тот шляпник из романа Льюиса Кэрролла. До конца своих дней она не будет гнить в тюрьме, а проведёт их в комфорте и относительном уюте государственного психиатрического учреждения.

- Тина я жду ответа? - строгий, спокойный голос Марины Витальевны, вернул девушку в реальность.

Кристина моргнула, сбрасывая с глаз пелену забытья, наморщила лобик пытаясь вспомнить какой вопрос ей только что задала врач.

- Марина Витальевна извините, я забыла вопрос, - девушка виновато улыбнулась доктору, глупой улыбкой пятилетнего ребёнка. - Эти таблетки, которые вы мне даёте... они... они так расслабляют.

- Извини милая, - доктор Рубашкина понимающе улыбнулась Тине, - но мы даём тебе эти лекарства для твоей же пользы, что - бы ты не могла навредить себе.

Тяжело вздохнув, Марина Витальевна взяла ручку, открыла блокнот на новом чистом листе и запаслась терпением.

Продолжая тупо улыбаться, Кристина рассеяно думала о том, что со-всем не против таблеток. Они наполняли её голову туманом в котором так легко было потерять воспоминания о том, что она сделала со своими друзья-ми, о малышке Карине которую она так и не смогла защитить от тьмы, о том загадочном, необъяснимом нечто, подчинившем своей воле разум ребят и забравшем девочку, о призраках преследовавших её во снах и наяву. По одному забирая у неё тех, кто был её близок и дорог.

Туман не давал мыслям обрести чёткую форму, придавал им зыбкие, туманные очертания. Лишённые острых краёв и болезненных шипов, мысли не способны были причинить ей боль и страданья.

- Куда делась девочка? - Марина внимательно следила поверх очков за реакцией пациентки на её вопросы.