Острая боль пронзает руку от шеи и до локтя, и я вскрикиваю, правда, больше от неожиданности и обиды.

— Это не может быть реальным! — доносится до меня голос Лидии.

— Ага, ты им это скажи! — отвечает Стайлз.

Из-за этих секунд, что я теряю попадая под волну болевого шока, Кира оказывается под одновременным натиском двух катан, в итоге чего её собственная отлетает в сторону. Девушка растеряно смотрит на меня, а я на неё.

Одной мне в любом случае не справиться. Но и сдаваться я не собираюсь.

Вдруг Они замирают. Они не убирают катаны и не меняют позиций, но всё-таки перестают атаковать.

Я поворачиваюсь и вижу, что Стилински поднимает с заснеженной земли катану Киры и приставляет её концом лезвия к животу. Его руки дрожат, однако, в глазах отчётливо видна уверенность.

— Нет, Стайлз, нет!! — я протягиваю к нему руку, хоть и знаю, что никто не возьмёт её сейчас.

— А что, если это действительно спасёт Скотта и остальных, Брук? Что, если это спасёт всех? — голос Стайлза дрожит на последнем слове.

— А что, если это ещё один трюк? — Лидия встаёт на мою сторону, я вижу, как она нервно прикусывает губу.

— Больше никаких трюков, — скрипучий голос ногицунэ ударяет в голову.

Никаких трюков … Умереть и спасти других, или струсить и проиграть.

— Покончи с этим, Брук, — снова произносит тёмный лис. — Позволь единственному человеку, которого ты смогла полюбить, пасть на свой собственный меч. Сделай ради него то, что он не может сделать сам … Будь его кайсяку!

Мои колени дрожат в такт рукам Стайлза, что всё ещё продолжают сжимать рукоять катаны.

Я знаю, что он может сделать это, и знаю, что я ему это сделать не дам.

Я вижу, как Стилински на секунду прикрывает глаза, словно это последний момент перед тем, как он действительно убьёт себя. Я чувствую, как гнев, переполняющий меня буквально мгновение назад, исчезает, и на его место приходит пустота. Не сосущая, не заставляющая людей плакать, а та, которая возникает тогда, когда с привычного места что-то убирают.

Вот была книга на полке, а сейчас за место неё пустота.

Вот был человек, а теперь его нет.

Однако, вдруг, Стайлз меняется в лице. Он прищуривается, а затем оборачивается через своё плечо, словно что-то увидел. Катана падает из его рук точно на землю.

— Это иллюзия, — шепчет он, а затем поднимает взгляд на меня. — Иллюзия! Всё выглядит и ощущается по—настоящему, как в тот раз, когда мы были в больнице, Брук! Помнишь, как реально всё было тогда — боль, запах, свет, сейчас тоже самое!

— У вас всё равно нет других ходов! — голос ногицунэ становится громче, кажется, тёмный лис злится.

А затем я слышу рычание.

Это не оборотень, я уверена. Я знаю этот звук — он словно поднимается откуда-то с утроба животного.

Это рейко.

Я перевожу взгляд туда, куда недавно смотрел Стайлз и вижу лиса. Он потрёпан и выглядит хуже, чем обычно, однако, он ступает по снегу уверенной походкой, каждый раз выпуская когти, когда подушечки ступней касаются снега.

Дитон говорил, что мы всё ещё связаны с ним, именно поэтому мои глаза зелёные, а не золотые или голубые, как у других оборотней.

Из бардо нет простого выхода. В тот раз рейко пожертвовал собой для того, чтобы спасти меня и Стайлза, и, кажется, как я и думала, он не на стороне ногицунэ. Он просто пленник бардо.

Рейко привстаёт на задние лапы на несколько секунд, а затем в прыжке набрасывается на ногицунэ, опрокидывая его на спину.

Я хватаю Киру за кисть и тяну за собой. Стайлз и Лидия идут следом. Я вспоминаю, какого это было раньше — Стилински прав, было больно, но в итоге оказалось, что и нет никаких кандалов и капканов. Нужно попробовать.

Пока рейко прижимает ногицунэ к земле, мы проходим мимо Они, которые взмахивают своими мечами и режут наши руки и ноги.

Слишком реально, чтобы быть неправдой. Но я верю Стайлзу и иду дальше, стиснув зубы. Я слышу, как Кира издаёт приглушённый стон, слышу, как тяжело за спиной дышит Стайлз, слышу, как стучат каблуки Лидии по замёрзшей земле — и все эти звуки придают мне силы.

Скотт оставил свою стаю на меня, и я его не подведу.

Когда мы доходим до ногицунэ, рейко отступает, я хватаю тёмного лиса за куртку и со всей волчьей силой кидаю его вперёд так, что он скользит по полу до тех пор, пока не врезается головой в дверь, открывая её нараспашку.

За ней нет сада, лишь привычный школьный коридор.

Когда все минуют дверной проём, я опускаю глаза вниз и осматриваю себя — как и говорил Стайлз, всё было иллюзией. На мне нет ни одного пореза, как и на Кире, Стайлзе и Лидии.

Я облегчённо выдыхаю.

— Мы в поря…

Я не успеваю договорить, потому что кто-то с невероятной силой впечатывает меня лицом в школьные ящики. Кровь тут же заливает мои ноздри, я ощущаю металлический вкус на губах и боль в переносице. Слышу, как что-то падает на пол рядом со мной с глухим стуком и поворачиваю голову — Кира охает, хватаясь за голову.

Я привстаю на коленях, упираясь ладонями в пол и сплевываю — на белом кафеле тут же остаётся мокрое кровавое пятно.

Стайлз и Лидия, держась друг за друга, пятятся назад — перед ними стоит ногицунэ, настоящий, с лицом Стилински.

— Это была моя игра! Думаете, сможете побить меня в моей же игре? — ногицунэ кричит, содрогаясь в гневной агонии. — Думаете, у вас остались хоть какие-то ходы? Вы можете убить Они, но меня? Меня? Мне тысяча лет, ВЫ НЕ МОЖЕТЕ УБИТЬ МЕНЯ!!

— Но мы можем тебя изменить. Ты забыл о свитке Сюгэндо … — шепчет Лидия.

Стайлз крепко держит её за плечи, однако, его взгляд скользит в мою сторону. Наверняка, это знак — мы с Кирой сейчас единственные, кто может помешать ногицунэ. Она — лиса, а я, вроде как, волк.

По крайней мере, должна быть им … Я лезу к карман и достаю из него зелёные листочки падуба, которые дал мне Дитон для того, чтобы оборвать последнюю связь с рейко.

Я опираюсь о стену и медленно встаю на ноги. Кира без сознания, удар головой и раны, нанесенные Они ранее, сделали своё дело.

А это значит, что мы проиграли …

— “Измени хозяина” — ногицунэ цитирует строчку из свитка, который достал для нас Дитон.

И тут все кусочки мозаики встают на свои места.

Я сжимаю в кулаке зелёные гладкие листочки. Никто не может быть одновременно и лисой, и волком.

Никто, кроме меня.

Я — идеальная ловушка для ногицунэ.

Я хватаю катану Киры и, спотыкаясь о собственные ноги, направляюсь к ногицунэ.

Демон не успевает повернуться, как я, вкладывая последние силы, наношу удар ему в спину, пронзая его мечом насквозь.

Придерживая одной рукой рукоятку катаны, я заношу вторую и впиваюсь когтями ему в шею.

— Вообще-то, у нас ещё остался один ход … Божественный ход, — выплевываю я.

Ногицунэ падает на колени, я вытаскиваю меч из его плоти и обхожу его, вставая перед его лицом. Опускаюсь на колени рядом с ним, не сводя взгляда с пульсирующей чёрной крови, что сочится через раны в его горле.

— Брук, что ты делаешь? — слышу я голос Стайлза.

Я оборачиваюсь, чтобы увидеть его лицо в последний раз. Как только до меня дошло, что изменить хозяина может означать не только изменение самой оболочки, но и перемещение его в уже изменённое тело, где, например, находятся и волк, и лис, я сразу же поняла, что из этой схватки живой мне не выбраться.

— Если бы я знала, что сегодня будет мой последний день, — глаза обжигают слёзы, но я улыбаюсь. — То я бы провела его именно так, как провела вчерашний … Рассвет с любимым человеком, как ты и говорил …

Затем я поворачиваюсь и вижу, как лицо ногицунэ трескается, словно глиняный сосуд, и из его рта вылетает светлячок.

Насекомое издаёт звук, который странным образом успокаивает. Так и хочется прикрыть глаза и представить себе ночное небо, освещённое россыпью звёзд, и Стайлза под боком — здорового, розовощёкого, смеющегося над собственными шутками.

Но вместо этого я делаю что-то невообразимое — я ловлю светлячка ртом и плотно сжимаю губы, когда чувствую, как он бьётся мне в нёбо, ища выход, но вместо этого лишь попадает в пищевод.