Не получается ничего. Палец нажимает на курок и раздается выстрел. Выстрел грохочет, но не достигает цели. Эшли в комнате нет. Никого нет. Даже стула. Я стою один, в комнате совершенно белой. Так ярко светят лампы, что стен, потолка, пола не видно. Я стою посреди этого белого света, в руках у меня ничего нет. Это что, новый кошмар? Еще один? Последний самый жуткий, будет еще хуже?

Какое-то время не происходит ничего. Я так устал, что меня просто не держат ноги. Я опускаюсь на пол, но он не жесткий, он как маты на ринге. Я сижу на риге в очень светлой, почти белой комнате. Страха нет, нет ужаса, дыхание ровное. Странно это все.

И тут, я замечаю рядом с собой девочку. Она очень низко опустила голову, как будто плачет, волосы темные, длинные, слегка вьющиеся, закрывают лицо. Она поднимает голову, волосы откидываются назад, оглаживает щеки… Салли. Она смеется. Опять надо мной?

— Да нет, конечно, Эрик, не над тобой. Почему ты все время думаешь, что я смеюсь или издеваюсь над тобой? Что я дерусь с тобой, потому что мне бить тебя нравится? Я просто хочу, чтобы ты был лучшим, чтобы стал лидером, как ты всегда хотел. Это ведь твоя цель.

— Да. Была. Теперь я вижу, что это х*евая была цель.

— Зато, у тебя все получилось.

— Ничего у меня не получилось. Я все испортил, всех предал. Я монстр, чудовище. Мне нужно было…

Ладони с длинными пальчиками обхватывают мое лицо.

— Ты не в силах был это предотвратить. Но ты в силах все исправить. Я знаю это, я в тебя верю. Я тебе верю. И она знает и верит, даже если скажет или подумает, что нет. Ты тоже должен верить, Эрик. В себя, в нее. В будущее. Давай. Иди и исправь все. Не важно насколько сильно ты виноват, важно, что ты в силах все исправить, ты можешь это сделать, и ты сделаешь это.

— Салли… Я не сдавал тебя Джанин! Я был под моделированием! Я не хотел в тебя стрелять…

— Я все знаю, Эрик! Я знаю даже больше, чем ты можешь себе представить. — Голубые глаза смотрят на меня пристально, но тепло и мягко. — Ты должен пойти и все исправить, ясно? Ради будущей жизни. Теперь это твоя цель. «Нет судьбы, кроме той, что мы творим сами»© Твое будущее зависит только от тебя. — Она толкает меня в плечо – Все, иди, Эрик…

— Эрик! Эрик! Да очнись же ты наконец!!! — я сперва не могу понять, что вообще происходит, и почему я ничего не вижу. Только слышу голос Мартина и чувствую, что он меня тормошит за плечо.

— Я ничего не вижу.

— Глаза открой.

— Аааа… Да, так вижу.

— Что случилось? Почему твой пейзаж закончился, а ты не выходишь из моделирования? Я видел твой последний страх, ты от него избавился, дыхание и пульс выровнялись и все. Белый экран…

— У меня последний страх изменился…

— Точно? Действительно изменился? Отлично, значит сработало, черт тебя возьми. Вот только, ты не вышел из симуляции почему-то сразу. Я уж думал, что ты опять в сопоре.

— Теперь все? Я избавился от зверя? Моделирование кончилось?

— Твердо, вот на все сто процентов, я не могу сказать. Время покажет. Но то, что пейзаж изменился, говорит о том, что получилось.

— Если мы с этим закончили, я хочу как можно быстрее оказаться на полигоне, где все наши. Чую я, что не все там гладко. И да, я вспомнил все, что было в эти два месяца. Я оставил карту их полигона Сэму. Сколько времени прошло с момента, когда на меня напало животное?

— Чуть больше недели, может дней десять.

— 10 дней… Мог успеть подготовиться… Черт, надо срочно туда ехать, может успею их предупредить. Ты со мной?

— Да, я хочу кое-что показать тебе по дороге. Надень вот это.

Подает мне небольшой предмет, похожий на много перекрещивающихся палочек.

— Это блокиратор. Прицепи его на груди, так он мощнее всего работает.

— А что он делает?

— Я покажу и увидишь.

Я набираю патронов для пистолета, беру автомат, надеваю броник. Не знаю, что меня там ждет, лучше быть готовым ко всему. Так запасные рожки для автомата, ножи, все есть. Двигаем.

Идем к джипу. Рассаживаемся, едем к полигону. Пока ехали, я думал — что были за цели мои, а что зверя? Ведь я всегда был амбициозен, еще задолго до появления в моей жизни Джанин. Всегда хотел выделяться, всегда хотел быть первым. Может мои собственные цели были взяты за основы? Нужно ли мне отказываться от лидерства, чтобы не вернулся зверь? Я воин, я не умею делать ничего другого, кроме как воевать, драться, защищать. Было это мое желание стать воином или это желание зверя? Мартин говорит, что я был любознательный, может, я должен был стать эрудитом? Но, при этом, я много читал о войнах, полководцах и мечтал, как я стану воином сам. Хотел ли я убивать? Именно убивать, ради убийства, а не ради защиты или обороны, или нападения и отражения атак? Теперь я этого не узнаю. Что было моим решением, а что решением зверя. Знаю точно — Джека я убивать не хотел, выдавать полигон тоже. Но я никогда не смогу доказать, что я этого не делал, если речь пойдет об этом. Что же делать?

— Мартин. Я последнее время вел себя не как обычно. Для меня стали важными вещи, которые раньше вызывали только раздражение и гнев. Я понял, что это связано с моделированием, но я хотел бы понять, чего ждать дальше в связи со всем этим дерьмом.

— Человеческий мозг мало изучен. Несмотря на десятилетия изучения. У разных людей разные способности и задатки, которые могут дать непредсказуемый результат. Джени была плохим человеком, с искривленным мировоззрением, но надо признать, она была очень умной. Она потому и выбрала тебя для своего эксперимента, потому что у тебя потенциал был больше, чем у основного большинства людей. И если бы на тебе сработало, то сработало бы и на остальных. Но ты показал, как обычный человек, не дивергент в ее понимании, может бороться с моделированием, с внушением из вне, с гипнозом. Ты стал отработанный материал и она хотела от тебя избавится. Но передатчик-то в тебе был.

— Как это связано с тем, что я вел себя то как последний уеб*н, то как относительно нормальный человек?

— В момент, когда твои чувства, человеческие чувства, эмоции преобладают, в момент смертельной опасности, или в момент мощного выделения эндорфинов при сексуальном контакте или контакте с противоположным полом, который тебе небезразличен, субличность отступает перед личностью базовой. То есть можно предполагать, что твоя базовая личность не так уж и плоха, на самом деле, а?

— Я не об этом Мартин. Я хочу разобраться в том, что нужно сделать, чтобы собрать себя в единое целое. Я устал от борьбы с самим собой. Я даже не знаю какой я, на самом деле. Проявления зверя вызывают отвращение к самому себе, проявления человечности — раздражают. И мне хотелось бы знать, что со всей это х*йностью делать?

— Только время, Эрик, только время. Со временем, ты поймешь насколько ты изменился под влиянием передатчика, но имей ввиду, изменения твоей собственной личности со временем, с опытом тоже нельзя сбрасывать со счетов. Я следил за твоими достижениями, я знаю и видел как ты боролся за каждую жизнь. Не оставляй это. Борись. Каждая спасенная тобой жизнь — это твой шаг к спасению самого себя.

Черт, вот надо было все так усложнить. Как все это объяснить тем, с кем я делил свою жизнь и смерть последнее время? Они то ведь рано или поздно поймут, что на самом деле произошло и никто не будет разбираться и копаться у меня в голове, это только придурочным эрудитам интересно. Командиры просто пристрелят меня за предательство, и будут в своем праве. Но я должен попытаться их предупредить, может еще не поздно.

— Эрик, притормози-ка. Пойдем со мной.

Съезжаю с дороги, загоняю внедорожник к лесок. Мартин начинает пробираться глубже в лес, ну что за черт. Мы же время теряем, блядь.

— Мартин, это нельзя отложить? Мы…

— Смотри!

— Что? Куда смотреть?

— Смотри, вон в тот овраг… Видишь, вон там!

Смотрю в овраг. Вижу скопление каких-то довольно крупных животных. Животные как животные, ну собрались в стаю, они чем-то похожи на волка, только побольше, уши не торчат и морды какие-то вытянутые круглые… Что-то не нравится в этих мордах. Не сразу понимаю, что на мордах нет глаз. Это он. Мой внутренний зверь, с которым я боролся. Значит, я видел того, кто загнал меня внутрь самого себя.