Везло Шилову и в чужой стране: обе "Сибирские" благополучно пересекли рубеж и вместе с багажом вернулись к хозяину. А у некоторых не вернулись. Какой-то чин из их управления охал в Афинском аэропорту: "Вскрыли, сволочи! Обе бутылки увели. А я думал, только у нас жулики…"
Обидно: на Новый год одной бутылкой будет меньше. Однако в гостинице выяснилось, что новогодний стол недосчитает и еще нескольких пузырей. Руководителю группы Чаприну, члену партбюро их объединения, низкорослому тучноватому человеку с розовыми, как у девушки, губами и тонкой шеей, во время ужина пожаловался вначале один: "У меня тоже вытащили. Из багажа. В аэропорту я не глянул, тут стал распаковывать — на тебе…" Потом еще и еще: "И у меня вытащили". "И у меня".
Шилов сидел рядом с руководителем. "Что же это за праздник без спиртного? Тем более Новый год! Тем более на родине Гомера!" — расстроился Шилов.
"Сориентировались! — скривил свои розовые губы руководитель. — Быстро работают, сволочи! На производстве бы так…"
И видя, что до Шилова не дошло, пояснил: водку-то тут загнать можно. За приличные драхмы, между прочим.
До чего мелок человек! Просто жалок в своей мелочности — думал, лежа у себя в постели, Шилов. В комфортабельном номере на широкой кровати с хрустящими простынями ему почему-то не спалось. "А Симочка небось видит уже седьмой сон", — с некоторым упреком решил он, поворачиваясь на правый бок. Да, Симочка…
После общего торжества в баре они с Симочкой зайдут к нему: с соседом по номеру он договорится. Симочка — в чем-то воздушном, парящем, зовущем в космические дали. Он же… Ну, не важно в чем. Главное — он, Шилов, безупречно галантен, предупредителен и в меру настойчив. Вино снимет с Симочки лишнюю скованность — Шилов присовокупит к общественным градусам и свою лишнюю. Надо уважать мудрость древних, гласивших: "Ин винум веритас". Да, истина, истинная сущность человека — прекрасная, любящая сущность — в большинстве своем сокрыта, загнана глубоко вовнутрь, обезображена прокрустовым ложем производственной необходимости.
Здесь, на родине Гомера, уютном треугольном полуострове, омываемом теплыми морями, все будет по-другому. Прекрасный праздник на прекрасной земле.
А жене и детям он привезет подарки. Небо его не накажет — его праздник будет не за их счет. И Римме что-нибудь привезет. Глупое, обидное слово "любовница" придумано праздными развратниками. Шилову Римма нужна для того, чтобы выжить. Женщина, умеющая выслушать, посочувствовать, утешить. Не столько женщина, сколько уши — внимательные, доброжелательные. Жене-то и некогда, и неинтересно. За шестнадцать лет совместной жизни они уже наизусть выучили, что скажет один и что ответит другой. А Римма..
Нет, Симочка — совсем другое. Симочка — это… это… Скорее бы Новый год!
Шилов уснул, улыбаясь.
Ах, как радостно ждать праздник. Да еще такой — праздник в празднике. Ведь Афины — это фестиваль красок, вечной гармонии, изящества линий, форм. Храм Нике, храм Зевса, "Башня ветров", руины древнего театра… Голова кругом от этих великих развалин.
Вечером, после обязательной программы — пешие прогулки по городу. Нет, это надо видеть — античность в сочетании с модерном. Акрополь и Xилтон-отель, византийские церкви и современные магазины. И все это помноженное на рождественские торжества — гирлянды огней, неоновых ламп, великолепие праздничных витрин, радостная суета, шум улиц, приподнятое настроение, вспышки реклам, на все лады воспевающих Христов день рождения.
Единственное, что портило настроение, — это цены. Ну пусть бы праздничные, пусть втридорога, но не на все б товары! Американскому толстосуму, может, и лестно купить какой-нибудь изысканный рождественский сувенир по вздутой цене, но ведь нашим туристам это ни к чему. Тут уж не до изыска — какой-нибудь бы ширпотреб, желательно уцененный.
Чем больше Шилов изучал витрины, тем муторней становилось на душе: Ну, жене что-нибудь подберет на оставшиеся деньги — она не обидится. А вот детям хотелось что-то модное, из барахлишка! Девки-то, считай, невесты: седьмой и восьмой классы. За горло хоть и не берут — до этого пока не дошло, но Шилову и самому неприятно, что его дочери всю жизнь в золушках ходят. Пока есть возможность, надо приодеть. Нет, варенку он им покупать не станет — пусть хоть десять раз модно. Он присмотрел им шелковые платьица, в одном стиле, но все же разные. Женственно, элегантно и никогда не выйдет из моды. К ним бы еще по паре туфель в тон — тогда был бы полный ансамбль. Хоть на Олимпиаду, хоть на вечер или дискотеку — красиво, элегантно…
Он представил, как взвизгнут от радости девчонки, глянув на себя в зеркало, и бросятся к нему, повиснут.
Ой, еще же Римме подарок! Да, да, непременно… Нет, туфли отпадают. А, если подыскать на развале? Там бывает вполне приличная обувь. Тогда, может, и хватит?
Проблема валюты волновала, судя по всему, не одного Шилова. Кто-то в шутку предложил отказаться от очередного музея, а деньги за билеты раздать группе. В знак протеста: дескать, культура должна быть доступна народу. У нас-то музеи гроши стоят, а тут…
"Большой бизнес на культуре не сделаешь, лучше вступить в мафию", — посоветовал Правый и вызвал улыбку Симочки, вот стервец!
После экскурсии возвращались пешком. Правый пошел с ними — с Шиловым и Симочкой. Но Шилов взял Симочку под руку и удачно затерялся с ней в толпе. Они остались одни.
Шилов чувствовал с ней себя легко и просто. Симочка с такой непринужденностью, с такой детской непосредственностью воспринимала жизнь, радуясь всему, что ее окружало. "Ой, какая великолепная лепка! А этот фронтон! А здесь, вы только взгляните, Михаил! Какие величественные руины… Ой, Миша, ну до чего прелестная кукла! Да нет, вот эта, в витрине. Настоящая принцесса. Моя Татка просто умерла бы от счастья, если бы я привезла ей такую. Но цена!"
Шилов уже прикинул: эта рождественская принцесса стоит дороже, чем два платья, которые он присмотрел для своих девчонок.
А в соседней витрине, где ширпотреб, цены вполне умеренные. Кошельки, сумки, изделия из кожи, которых у нас и на выставках-то не увидишь. А вот… У Шилова даже дыхание захватило… Туфли! Такие, о которых он мечтал для дочек — изящные, легкие, на модном каблучке. Красуются в скромной витрине, сверкая новой краской. И главное — к платью подходят, словно по заказу. Он быстро подсчитал в уме — нет, не хватит. Правда, сущего пустяка, но тем обиднее…
Шилов взял Симочку под руку, оттащил от витрины.
— В новогоднюю ночь мы сходим к морю — это недалеко от гостиницы. Луна, шум прибоя, гомеровские ритмы… Это будет самая незабываемая ночь. На всю жизнь, — посмотрел Симочке в глаза. И весело уточнил: — Но вначале отдадим дань традиции. У меня в холодильнике кое-что для этого припасено…
Он чувствовал тепло ее тела, упругость бедра. Не выдержал — отпустил руку, пошел рядом. Это будет незабываемая ночь, повторил про себя. Надо закинуть удочки соседу по комнате Зарину насчет его планов на эту ночь. Прямо сегодня. Зарин парень свой, из завкома, — поймет. У Шилова с ним полный контакт.
Зарина он застал за чтением какой-то записки. "Вот, полюбуйся, горничные хотят бизнес сделать", — протянул Шилову листок. На нем синим фломастером была нарисована бутылка, на этикетке которой значилось: "рашен водка". От бутылки шла стрелка к нарисованным рядом греческим драхмам, и указана цена. "Ого! — вырвалось у Шилова. — Приличная сумма. Наша водка у них, похоже, в цене".
— Еще бы: экзотик! Перед Новым годом они за нее заломят — будь здоров. Раз в двадцать дороже того, что нам предлагают.
— Хочешь поторговаться? — усмехнулся Шилов.
— Да нет, просто зло берет. Я видел, как бармены тут алкогольные коктейли делают: стакан пепси или сока и пять граммов алкоголя. "Миксд дринк" называется. А цены-то!.. Да еще за "экзотик" накинут, жулики. Хорошо, что мы со своими пузырями придем. Впрочем… — Он повертел рисунок в руках, покачал головой. — Слушай, а зачем нам этот Новый год? Нет, в бар, конечно, можно сходить, но пузыри… Не лучше ли их — того?
