Не знаю, смогла ли вам объяснить, что хотела. Я не могу написать своего имени: просто стыдно расписываться в своем бессилии, в неумении наладить собственную жизнь.
Я очень хочу, чтобы вы ответили мне. Возможно, все дело во мне? Но нет у меня никакого выхода. Может, хоть напечатанное слово как-то встряхнет его, заставит иначе взглянуть на нашу жизнь. Я не хочу иметь в своем доме равнодушного квартиранта, мне нужен муж, на которого можно опереться. Как мне быть?!
С уважением, Л.
Приморский край».
«…Я работаю на кирпичном заводе. Работа чисто физическая, и удовлетворение получаешь только от чрезмерной усталости во всем теле, когда не хочется двигаться, а лишь лежишь, ощущая свое тело, такое большое и тяжелое в этот момент.
Я люблю жизнь во всех ее проявлениях и часто думаю о ней. Любовь — одно из живых и ярких проявлений жизни. Любить неистово, до самозабвения могут только люди с богатым воображением, так как они способны вырвать из простой, обыденной жизни яркие, неповторимые краски. За любовь надо бороться, надо ее создавать, иногда даже лепить из малых кусочков. Это тоже творчество, это мужество: не отступать перед возникшими препятствиями. Как нет одинаковых произведений искусства, так нет и какого-то эталона хорошей и чистой любви.
Чтобы хоть что-то понять в жизни, я бросился в крайности: убегал в лес на целый месяц, шел пешком в мороз и слякоть, спал где придется, жил в палящих зноем песках, переменил много мест работы и профессий. И что же я вынес из всего этого? А то, что после дождя обязательно выглянет солнце, и если ты сегодня мерзнешь — завтра будешь греться до одури, повторяя про себя: „Бери тепло, пока есть возможность, и радуйся ему, ибо ничего нет в мире постоянного, и то, что к тебе так нечаянно нагрянуло, обязательно уйдет, чтобы вернуться в другой, новой форме“. И вот именно понимание этой неразрывности хорошего, существование добра и справедливости в различных их проявлениях и давало мне силы жить и устраиваться на новом, незнакомом месте.
Вспоминаю свою первую дружбу в школе с одной девчонкой. Эти недомолвки, взгляды украдкой, прогулки по городу и первый поцелуй, сухой и быстрый. Ведь я мог жить, как многие: жениться, осесть и быть примерным семьянином. Но неудовлетворенность собой, какая-то жажда узнать и испытать все на себе, — конечно, тут сказались и безотцовщина, и впечатления от множества прочитанных книг — толкнули меня из дома, и я поплыл от пристани к пристани, отбрасывая в пути шелуху наивных представлений.
Говоря о любви, я не хочу повторяться, так как о ней многие века толкуют на разных языках. Вечная тема, пока жив человек, пока он дышит и двигается, умирает и страдает, наделенный и обделенный этой большой тяжестью… От присутствия ее бывает ему тяжко, но, сбросив ее, он страдает от наступившей легкости.
Любой человек — это совершенство природы. Эдуардас Межелайтис в своих стихах воспевает именно это качество многогранности и великолепия созданного чуда. „…Продолжение птиц — самолеты; и развитие молний — ракеты. Это все придумано из круглой, словно шар земной, головы“. И как человек может быть неинтересным? Если ты в нем не видишь ничего хорошего — значит, сам обделен и скуден собой, пассивен к себе и безразличен. „Познай самого себя и тогда узнаешь других“, — говорили древние. Это изречение актуально и в наше время. В самовоспитании, самообразовании и заложена та пружина, которая дает толчок к действию, к борьбе за счастье.
Вот перед глазами стоит Галя, славная девчонка. Неказистая на вид, но душевная. Чувствует песню, способна на переживания. Как сейчас вижу снежинки на ее ресницах, раскрасневшееся лицо… Я жил тогда в отдаленном полярном поселке на берегу Карского моря. Помню долгий зимний вечер, когда мы пели и плясали под вой взбесившейся пурги; были стихи, было предложение соединить наши души и неопределенность ее ответа. Было мое отчаяние, побег на целые сутки в тундру и ночь на берегу реки. На всю жизнь запомнил ту ночь: перелет тысяч и тысяч гусей и уток. Тогда я пришел к выводу: без плохого не бывает хорошего. Чтобы поймать такую ночь, когда, казалось, не будет конца этому шуму крыльев, этой тяжелой, захватывающей работы живой массы с подбадривающим криком вожаков стаи, — можно пережить и еще большие несчастья, так как рядом с природой свое, личное кажется мелочным и ничтожным. Эта же песня, захватывающая своей искренностью, эта жизнь, настоящая жизнь, — лететь и лететь к своей цели, ощущая рядом с собой товарища.
Потом была Валя — „голубая кровь“, неожиданно возникшая в таежной глухой тайге. В цивилизованном городе она бы выглядела на своем месте, но в сильные морозы сибирской тайги, в тяжелых бытовых условиях только что начавшейся грандиозной стройки ей было нелегко. Мы нашли друг друга, и часть ее ноши перешла на мои плечи. Появилась теплая комната, обстановка… Ходили в гости, в кино, обнимались прямо на улице. Потом я уехал по вызову в Узбекистан, получил квартиру, ждал ее, но она не приехала.
Появилась Юля, уроженка Томской области, спокойная, деловая и хозяйственная. Муж ее бросил с ребенком и уехал. Воспитывалась в детдоме, играла на гармонии частушки. Этакая разбитная на вид женщина, но была преданной и честной. Никогда не ссорилась. Казалось бы, жизнь наладилась, но объявился муж, и я уступил ему дорогу.
Последняя — Анна. Хотя она была старше меня на три года, в моем представлении она осталась девчонкой по своей натуре. Въелась она в мою душу так крепко, что только спустя год, наполненный сплошными переживаниями и скитаниями, я немного успокоился. Постарел я на десять лет, но благодарю судьбу, что встретил Анну. До сих пор не знаю, правильно ли я поступил, что оставил ее. Боялся, что все кончится трагедией, потому что чувствовал, что не могу противостоять ее пристрастию к „зеленому змию“, к бесшабашному и безрассудному поведению. Но какая сильная натура, которая даже в своей начавшейся агонии притягивает к себе!
Сейчас я весь в работе, хожу в кино, читальный зал, ищу хорошие стихи и перекладываю их на музыку для гитары. Часто натыкаешься на хорошие книги, и это вроде откровения, беседы с понимающим тебя товарищем. Совсем недавно я открыл для себя литовскую поэтессу Саломею Нерис и нахожу ее стихи самыми лучшими по внутреннему подтексту, заложенному в них. Мне кажется, надо всегда быть заполненным чем-нибудь — любимой работой, музыкой, хорошей книгой… Хлебом единым сыт не будешь. Но если придет любовь — зеленая улица ей, пускай я растворюсь в ней, так как нет ничего прекрасней этого священного чувства, этого одновременного удара двух сердец, бьющихся в налаженном и устроенном ритме.
До свидания.
С уважением к вам, Ленеслав».
Одиннадцатое плавание Колумба
Письмо о любви чаще всего вызывает у писателя-публициста чувство растерянности.
Публицистика — самая практическая часть литературы, своего рода отряд немедленного действия, скорая помощь, готовая сразу же отозваться на тревожный сигнал.
Человеку плохо?
Значит, надо помочь!
Пожалуй, в большинстве случаев удается: ведь публицист неплохо вооружен.
К вам несправедлив начальник? Ну что ж — законы писаны и для него. К тому же над начальником тоже есть начальство. Так что в подобном конфликте главное — быть правым.
Вас измотала квартирная склока? Разбираться в ней нужно и тягостно, но и тут можно найти концы. И тут есть правила, на которые можно опереться. Есть общественное мнение. Есть, наконец, простая человеческая совесть: не часто, но все же удается ее разбудить, и тогда она поднимается с колен, брезгливо отбрасывает копеечные счеты, и в ее светлом пламени сгорают дотла еще не посланные анонимки.
Во многих случаях можно поддержать человека.
Но вот просит помощи младший сержант Владимир, который за месяц до призыва «совсем неожиданно, очень просто и случайно познакомился с кареглазой девчонкой». Вот рассказывает он: «Однажды вечером мы говорили о жизни, а потом разговор продолжили клятвой друг другу, что мы всегда, всю жизнь будем вместе, что, как бы ни было ей трудно, она будет меня ждать и обязательно дождется. Я смотрел ей в глаза и верил, потому что не мог не поверить». Вот жалуется он: «Я написал ей очень большое письмо, а затем начал писать почти каждый день и с нетерпением ждал ответа. Но писем от нее нет до сих пор». Вот мучается: «Что мне остается делать, о ком мечтать, кого любить, кому верить или просто зачем тогда жить?» Вот просит: «Напишите ей, объясните все».
