Что ж, по субботам на клубных вечерах Маргарета действительно знакомилась с голландскими офицерами, многие из которых были молоды и привлекательны. Когда Джон собрал достаточно денег для переезда семьи, 14 мая 1899 года он дал жене последние инструкции: «Я очень рад твоему письму от 25 апреля, где ты пишешь о болезни детей. Здесь для тебя, Грит, будет очень много работы, потому что в этих домах просто опасно жить, если не соблюдать абсолютной чистоты. Если не мыть постоянно пол, не сдвигать горшки с цветами и не смолить крышу, тут заведется множество насекомых. Вчерашней ночью я увидел скорпиона, самого большого из когда-либо виденных. Хотя его укус редко бывает смертельным, но он вызывает жар и особенно опасен для детей. Потому ты лично будешь проверять все помещения, чистить кровати детей и проверять ящики с цветами. Я рад, что прочел в твоем письме, насколько серьезно ты воспринимаешь свою ответственность за детей и как сильно ты их любишь».

В Медане Маклеод был произведен в майоры и возглавил гарнизон. В этом качестве ему полагалось давать официальные приемы. Эти приемы Маргарета очень любила, так как чувствовала себя объектом всеобщего внимания. Рудольфу приходилось заказывать ей платья из Амстердама. Маргарета давала все больше поводов для ревности. А тут еще в семье случилась трагедия.

27 июня 1899 года в возрасте двух с половиной лет умер их сын Норман. Дети были отравлены. Лишь благодаря усилиям доктора-голландца девочка, Нон, выжила. Но в результате из-за последствий Жанна-Луиза прожила немного – всего двадцать один год, хотя и пережила мать, поскольку умерла в 1919 году. В смерти Нормана обвинили местную прислугу, которая будто бы отравила малыша в отместку за то, что Рудольф наказал ее мужа за какую-то провинность. Впрочем, тут существуют две версии. По одной из них, Маклеод ударил солдата-аборигена, который был то ли мужем, то ли любовником няньки, ухаживающей за детьми. Та из мести отравила детей четы Маклеодов. Служанка отравила пищу детей. Мальчик умер в мучениях, но девочка выжила, хотя отравление и подорвало ее здоровье. Согласно же другой версии, которую исследователи считают гораздо менее вероятной, Рудольф Джон был любовником этой няньки, а детей отравил из ревности ее любовник-индонезиец.

Некоторое время казалось, что смерть мальчика вернет любовь супругов друг к другу. Но и на этот раз семейная идиллия продлилась недолго. Рудольф очень любил сына, чья смерть стала для него тяжелейшим потрясением. Рудольф винил в смерти сына свою жену. Отношения между супругами стали хуже некуда. К тому времени Маклеода перевели назад на Яву. В том, что его убрали из Медана, майор обвинял своего начальника, генерала Диеса. Маклеод полагал, что генерал воспрепятствовал его производству в подполковники.

Маклеоды переехали в Банджу Биру. Маргарета теперь настаивала на разводе. Но в колонии он был сопряжен с большими трудностями. В середине марта 1900 года Маргарета заболела тифом. Надо сказать, что и сам Рудольф был отнюдь не подарок. Будучи алкоголиком, он к тому же иной раз поколачивал молодую супругу и имел любовниц. Впрочем, Маргарета тоже не отличалась супружеской верностью и одно время жила с другим голландским офицером, но потом вернулась к мужу. В письме к подруге она жаловалась: «Мой муж отказывает мне в каких бы то ни было нарядах, потому что боится, что я буду слишком красива. Это невыносимо! Тем временем за мной волочатся влюбленные молодые лейтенанты. Мне очень трудно вести себя так, чтобы у мужа не возникало повода для упреков».

В конце мая 1900 года, когда Маргарета лежала в тифозном бреду, Джон написал своему двоюродному брату в Гаагу письмо на 24 страницах. Подробно описав политическую и военную ситуацию в Восточной Индии, он рассказал и о семейной жизни: «Два с половиной месяца назад Грит заболела тифом. Ее положение становилось все хуже. Забота о маленькой девочке легла на меня. Наше положение было полным убожеством. Десять дней назад Грит наконец-то смогла встать на ноги. Теперь для восстановления здоровья она уехала на кофейную плантацию Крувук, близ Улинги. Достаточно сказать тебе, что нам в день нужно пять бутылок молока, а каждая стоит 30 центов, и ты поймешь, какие тяжелые последствия для наших финансов имела ее болезнь… А потом еще путешествие в Улинги. Малышку я оставил здесь, у себя. Она чудный ребенок, но она постоянно напоминает мне о моем мертвом любимом сыне.

Дорогой кузен, потеря этого прекрасного маленького мальчика сломала что-то во мне, что навсегда останется сломанным. Он любил военную музыку, особенно „Марш Монте-Карло“. И теперь каждый раз, когда его играют, я чувствую боль в моей груди, а мои глаза горят».

Будучи произведенным в майоры еще в 1897 году и потеряв надежду на производство в следующий чин, Маклеод решил выйти в отставку, что и произошло 2 октября 1900 года. За двадцать восемь лет беспорочной службы ему полагалась пенсия в 2800 гульденов. Супруги переехали в Синданглайю, городок между Бейтензоргом (нынешним Богором) и Бандунгом. Там был здоровый горный климат, а цены были низкие. Жить здесь было дешевле, чем в Голландии, но Маргарета стремилась в Амстердам. Ее не привлекала перспектива прозябать в богом забытой индонезийской деревне.

Отношения между супругами дошли до точки кипения. Ни дня не проходило без ссор. Доктор Рулфсема, который с марта 1900-го по июнь 1902 года был военным врачом в той местности, где жили Маклеоды, описал одну из ссор, которую наблюдал в их доме. Маргарета вновь завела речь об Амстердаме и вообще о Европе. Ей очень хотелось в Париж. Маклеод разнервничался и рыкнул на жену: «Черт побери! Если тебе так хочется уехать в Париж, то почему же ты ничего для этого не делаешь, не уедешь и не оставишь меня одного?». Позднее Маргарета так объясняла, почему выбрала именно Париж: «Я думаю, что все много пережившие женщины направляются в Париж».

В марте 1902 года майор наконец поддался уговорам жены, и семья вернулась в Голландию. Они путешествовали на грузовом пароходе, так как Джону приходилось все сильнее экономить. Он снова переехал к своей сестре, тетушке Лавис, которую Маргарета не выносила. Поэтому Маклеодам вскоре пришлось снять себе жилье в Амстердаме, на улице ван Бреестраат, 198, в достаточно зажиточном районе. Но однажды вечером Джон внезапно переехал к другу в Фельп близ Арнема, захватив с собой дочь. Маргарета тотчас отправилась следом. Она поселилась в доме одного из многочисленных кузенов Джона. 27 августа 1902 года Маргарета подала официальное прошение о временном расторжении брака, когда супруги живут раздельно, но юридически остаются мужем и женой. Через три дня суд города Амстердам удовлетворил ее просьбу, нисколько не ограничив ее в правах. Дочь осталась с матерью, и Маклеод должен был выплачивать ей сто гульденов в месяц в качестве алиментов. Но когда 10 сентября настал срок первого платежа, Рудольф вдруг заявил, что денег у него нет. И так ничего и не заплатил бывшей жене и дочери.

Маргарета недолго оставалась в Амстердаме, а потом переехала к своему дяде Таконису в Гаагу. Но в Голландии ей трудно было найти работу. А дочку пришлось на время отправить к отцу. И тот уже никогда не вернул ее матери. Но надо признать, что Рудольф Джон был заботливым отцом и предпочитал сам воспитывать дочь, а не платить алименты бывшей жене. Он даже поместил в газете специальное объявление, что не будет платить по долгам жены. И Маргарета решила податься в Париж, тогдашнюю культурную столицу Европы, а то и всего мира, и там попытать счастья.

В Париж наша героиня приехала без единого су и попыталась зарабатывать на жизнь натурщицей. Несколько лет спустя, уже будучи известной актрисой, на вопрос корреспондента, почему она оказалась именно в Париже, она ответила: «Не знаю, но я думаю, что всех жен, сбежавших от мужей, тянет в Париж». Натурщиц в Париже был переизбыток, и платили им мало. К тому же Маргарета потерпела неудачу из-за слишком маленькой груди. Разочарованная, она вернулась в Голландию. Неделю она прожила у дяди своего мужа в Нимвегене, но Рудольф Джон тут же выразил возмущение по этому поводу. И дядя попросил Маргарету убраться подобру-поздорову. И тогда она решила вновь отправиться в Париж. Как она сама говорила репортерам год спустя, «у меня в кошельке было полфранка, и я сразу пошла в Гранд-Отель». Еще она утверждала, что «не было никого, кто бы мне помог». Выбор Маргареты пал на театр «Фоли Бержер», где всегда требовались красивые танцовщицы. Она еще никогда в жизни не танцевала на сцене, но решила попробовать. На Яве она изучала индонезийские традиции и танцевала в местной танцевальной группе. В 1897 году в одном из писем она впервые упомянула свой артистический псевдоним – Мата Хари, который по-малайски означает «солнце» (дословно – «глаз дня»).