Синоптические евангелисты Лука и Матфей полностью зависят в этом месте от авторитетного для них, укорененного в Петровой традиции Евангелия от Марка ^{339}. Матфей, как это часто бывает, сокращает и пытается сделать более гладким несколько тяжеловесный рассказ иерусалимлянина Марка ^{340}, еще не владеющего правилами греческой риторики; Лука, «врач возлюбленный» ^{341}, используя медицинскую терминологию, говорит о «сильной горячке» («высокой температуре») ^{342} и рассказывает об исцелении как об экзорцизме: Иисус становится в головах [13] и «запрещает» горячке как бесу (

) ^{343}, поэтому ей приходится немедленно отступить от больной.

Несколько странно в этом рассказе то, что теща лежит «в доме Симона и Андрея» и после выздоровления берет на себя обязанности хозяйки дома. Необычный имперфект «и служила им» (

) явно призван продемонстрировать успех исцеления, но, в сущности, для этого было бы достаточно и того, что женщина сразу встала с постели ^{344}. Имперфект имеет у всех трех евангелистов значение длительного действия. Мф и Лк при этом вычеркивают упоминание об Андрее, мешающее пониманию: в результате получается, что теща живет в доме своего зятя ^{345}. О жене Петра ничего не говорится. Твердое правило евангельского повествования состоит в том, что все второстепенные персонажи, вызывающие интерес у нас, жестко выводятся за его пределы. Марк, очевидно, представлял себе эту сцену в доме большого семейства в Капернауме, а историческое решение проблемы затрудняется сообщением Ин 1:44 о том, что родным городом «Андрея и Петра» была Вифсаида (Бет-Саида) близ впадения Иордана в Генисаретское озеро. Четвертому евангелисту известно и имя отца Симона ― Иоанн ^{346}. Рассказ был бы куда понятнее, если бы Мк и его последователи говорили просто о матери Петра. То обстоятельство, что евангелист тем не менее оставляет в тексте «тещу», с моей точки зрения, свидетельствует о его исторической надежности даже в деталях, хотя бы какая-то деталь и могла показаться внешнему взгляду помехой. Марк не жертвует исторической истиной ради большей прямолинейности своего повествования или ради «потребностей своей общины», в чем его любят обвинять, но дает указание (пусть и не добавляя к нему никаких подробностей) на то, что рыбак Симон был женат, т. е. у него была семья ^{347}, и либо жил в доме своей тещи (может быть, и тестя), либо, наоборот, она жила (они жили) у Петра. Как раз в Капернауме имеются археологические остатки церкви IV века, которая сама стоит на месте частного дома, построенного в I веке. Вероятно, этот комплекс сооружений служил иудеохристианам III, а может быть, даже II века «домашней церковью», причем в сохранившихся на стенах граффити упоминается Петр ^{348}. Согласно раннему раввинистическому сообщению, Капернаум, в отличие от остальной Галилеи, уже на рубеже I–II веков был отчасти иудео-христианской деревней. Там, по-видимому, имелось несколько крупных иудеохристианских семейств ^{349}. Не был ли связан дом «Симона и Андрея», упомянутый в Мк 1:29 вместе со странным сообщением об исцелении тещи Петра, с каким-то конкретным домом, в котором и после Пасхи собирались сторонники Иисуса и который стал впоследствии «домашней церковью» и где действительно жили прежде Петр и его семья? ^{350}

То обстоятельство, что Петр был женат и за ним стояла семья, указывает на возможность связанного с этим конфликта, как видно из другого места в том же Евангелии от Марка. После перикопы о богаче, который отказывается следовать за Иисусом, не желая лишиться от своего имущества, и предостережения Иисуса от богатства ^{351} Марк вкладывает в уста Петра такие слова: «Вот, мы оставили все и последовали за Тобою». Иисус отвечает на это: «Истинно говорю вам: нет никого, кто оставил бы дом, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или детей, или зЕмли, ради Меня и Евангелия, и не получли бы ныне <…> во сто крат более». Примечательно, что в этом перечне отсутствует жена ^{352}, упоминание о ней будет добавлено впоследствии Лукой после «дома» и взамен «отца или матери» ^{353}. Также и в более сильной параллели Лк 14:26, заимствованной из традиции логиев ^{354}, жена упоминается наряду с родителями и детьми, чего нет к родственном тексте Мф 10:37. Возможно, что Лк, хотя он подчеркивает в Деян значение домашних церквей, в этом пункте сознательно ужесточает условия следования за Иисусом. То, что следование за Иисусом означало и для Мк отказ от семейных связей и имущества, становится ясно из истории призвания первых четырех учеников: Симон и Андрей оставляют свои сети и следуют призыву Иисуса, который обещает сделать их «ловцами человеков», а Иаков и Иоанн оставляют в лодке своего отца Зеведея вместе с их наемными работниками ^{355}. Ориген видит эту проблему и поэтому толкует вопрос Петра в Мф 19:27: «вот, мы оставили все и последовали за Тобою; что же будет нам?» таким образом: «Правильно будет думать, что он оставил не только сети, но и семью (

) и жену (), мать которой Иисус, придя к ним, избавил от горячки», хотя в перечне 19:29 как у Мк, так и у Мф жена отсутствует. Ученый аскет указывает далее на Мф 8:21 и добавляет, что призванные «можно сказать, забыли своих домашних ()» и последовали за Иисусом, а за это Петр «станет одним из судей Израиля» (19:28) ^{356}.

Сходство с этим имеют и истории о следовании за Иисусом из традиции логиев (Лк 9:57–62 и Мф 8:19–22), которые также приводит Ориген. Вопрос, однако, в том, не выпустили ли Мк и Мф, хорошо обдумывавшие каждое слово в своих Евангелиях, жену сознательно из этого длинного перечня, потому что знали, что большинство учеников Иисуса были женаты ― прежде всего сам Петр ― и после воскресения Иисуса оставались в браке ^{357}. Таким образом, призыв Иисуса следовать за Ним вовсе не означал требования «развода», который, как известно, Иисус прямо отверг. Тем более тот, кто последовал за Иисусом и оставил свою семью, не получал свободы вступить впоследствии в новый брак. Возможно, жены учеников были частью того широкого круга, который сопровождал Иисуса на его пути в Иерусалим. В Ин 19:25 упомянуты четыре женщины у креста: мать Иисуса, ее сестра Мария, жена Клеопы (возможно, родственница матери Иисуса ^{358}) и Мария Магдалина. Мк 15:40 говорит о неопределенном количестве женщин и называет только три имени, не включая сюда мать Иисуса, при этом иная и их последовательность. Можно предполагать, что поколение Марка во времена возникновения Евангелия знало значительно больше, чем мы сегодня. Согласно древнецерковным сообщениям и многочисленным латинизмам в этом Евангелии, Марк писал его в Риме незадолго до 70 г. ^{359} Римские домашние церкви в это время готовились принять наследство церкви Иерусалимской. Римское иудейство имело особенно тесные связи с Иерусалимом ^{360}. Это относится, очевидно, и к христианской общине Рима, основанной относительно рано ^{361}.