Шрам был относительно свежим, зашит аккуратно и качественно, но эта яркая красная полоса, начинающаяся с левой стороны, на ребрах, тянулась до самого пупка.

У Уилла нервно дернулись руки. Он взглянул на Найджела, а тот легко вздохнул и почесал шею:

- Пырнули с полтора месяца назад. Как отлежался и перестал хлестать кровью, словно свинья, свалил к брату.

- За что тебя? – Уилл осторожно проверил шов. Ни гноя, ни покраснений, но размах ранения поражал.

- Заказ не выполнил. Мне понравилась жертва, и когда я хотел свалить с девчонкой куда-нибудь в Монако, прихватив наркоты на пару миллионов, она мне брюхо во сне вспорола. Вот такая грустная история.

- И что ты с ней сделал?

- А? Ааа…. Ничего, - Найджел пожал плечами, поглядел на Уилла игриво. – Пусть бежит, ее и без меня накажут. Наркотики-то она с собой взяла.

Уилл продолжал сосредоточенно рассматривать шрам, и Найджел, не выдержав, потрепал его по голове, погладил по кудряшкам.

- Слушай, может, отсосешь мне?

Уилл резко опустил футболку, глянул злобно, а близнец в ответ обиженно надул губы.

- Ты мне так и не сказал, почему запал на моего брата.

- Не знаю, - Грэм снял очки, покрутил их в руке, рассматривая стекла и дужки, а потом нацепил обратно. – Я его просто люблю. Уже давно.

- Мой брат жрет людей, а его за это любят, - Найджел засмеялся, но было в его смехе столько грусти, что Уилл невольно поежился. – А тут впервые поступаешь, как рыцарь, спасаешь принцессу, а она - как богомол, после совместной ночи пытается выпустить тебе кишки.

- Извини.

- Да было бы за что извиняться, барашек, - хмыкнул Найджел. – Плеснешь бурбона?

- Мне кажется, что тебе уже достаточно.

- Жаль, - близнец почесал грудь, там, где шрам брал свое начало, совсем рядом с сердцем. – Мне бы не помешало болеутоляющее.

- В Балтиморе много красивых женщин, - Уилл улыбнулся.

Но Найджел ничего не ответил, просто внимательно смотрел на Грэма, и что-то прикидывал. Взгляд у него стал точь-в-точь, как у Ганнибала: опасный и настороженный. Было в нем такое же хищное животное начало, что улыбка у Уилла завяла сама собой. Он вспомнил старую жуткую сказку, в которой два волка делили одну овечку. Рядом стояла вся остальная отара, но каждая из овец была уже покусана пастушьими собаками: ноги изранены, шкура в шрамах – послушные и замученные. А вот одна так приглянулась волкам, что они грызлись из-за неё, скаля пасти с набором острых бритвенных клыков.

Уилл не помнил, чем закончилась сказка, и кто из двоих хищников победил, но он чувствовал себя сейчас, как та самая чертова овечка, пощипывающая травку, пока волки сражались насмерть из-за ее ценной мягкой шкуры.

- Я приготовлю чай, - Уилл трусливо сбежал, чувствовал, как тяжелый взгляд Найджела преследовал его по пятам.

Он вернулся через десять минут. Найджел уже сидел на софе и так глубоко задумался, что не сразу заметил его возвращение. Грэм передал ему чашку с ароматным напитком, а сам устроился в кресле напротив, передумав подпирать стену.

- Мята? – Найджел принюхался.

- И ромашка. Я после него хорошо сплю.

- Я с вами заснуть не могу. Ты так орешь, что мне иногда хочется присоединиться. Эй, да ты покраснел, сахарочек, - он засмеялся, прищурил карие глаза, и сделал осторожный глоток. Горячо и сладко. Очень сладко и пахло мятой. Найджел никак не мог сглотнуть эту сладость с примесью заботы. Слишком много ее было для него одного. Неожиданно много и резко, как тот удар ножом почти что в сердце. – Но спасибо тебе, сладенький. Вкусно.

- Почему у вас с братом такие отношения?

- А я паршивая овца в семействе.

- Ты что-то сделал?

- Мы все совершаем поступки: и хорошие, и плохие. Иногда ужасные, - Найджел коснулся волос, расчесал пятерней длинные русые прядки. – Ты знал, что у нас была сестра?

Уилл едва не подавился. С трудом сглотнул и покачал головой:

- В деле об этом ни слова.

- В вашем деле о многом не упомянуто, будь уверен, - близнец улыбнулся. – У нас была младшая сестра. Мы её любили до безумия. Наша маленькая девочка. Миша….

Найджел мечтательно улыбался своим воспоминаниям, и эти эмоции так его молодили, будто возвращали в былое время.

- Этот грязный город сломал ее, пережевал и выплюнул. Бросил на порог её кости и плоть, уже без души и жизни, - вся нега нежности резко схлынула с его лица, и в этот самый момент он вновь стал живым отражением своего жестокого брата. – Я сбежал в Европу, а Ганнибал… У каждого из нас свои чудовища, и мы жили с ними как могли. Кто же знал, что за это время мы научимся делать хорошо только одно – убивать.

Чай стыл в чашках. Дальнейший разговор не клеился, но повисшее молчание не давило на немых собеседников, которые обменивались ничего не значащими взглядами.

У порога вновь погремели ключами, и через пару минут в гостиную зашел Ганнибал. Он, тяжело вздохнув, просто протянул руку, и Уилл понял его без слов. Поставив чашку на широкий подлокотник кресла, он поднялся навстречу и мягко коснулся его пальцев, почувствовал тепло кожи через перчатку. Но руку в ладонь не вложил, просто прикоснулся и встал рядом.

- Он сбежал. Я найду его. Я всегда держу свое слово.

- Я знаю.

- Джек просил передать, чтобы ты приступал к своим обязанностям послезавтра. И он извиняется за свою беспомощность.

Уилл засмеялся.

- Ты хочешь вернуться домой? – Ганнибал мельком взглянул на брата, но тот скучающе цедил чай и делал вид, что его вообще нет.

- Я могу вернуться домой, - ответил Уилл рассеянно.

- Останься.

Когда Уилл поднялся на второй этаж, оставив братьев наедине, Найджел подал голос первым:

- Завтра.

- Я уже заказал цветы, - Ганнибал стянул перчатки.

- Он тебе нравится? – Найджел поболтал в чашке остатками чая. Со дна взметнулась мята и несколько лепестков ромашки.

- Очень.

- Я никогда бы не поверил, что ты сможешь привязаться к кому-либо так сильно. Ты любил только Мишу.

Ганнибал, крепко сжав перчатки, хлестанул ими по раскрытой ладони:

- Завтра годовщина. Приведи себя в порядок и побрейся.

Найджел перевел взгляд с чашки на брата:

- Она любила меня больше, чем тебя.

У Ганнибала чуть дрогнули губы, и едва заметно дернулся мускул под глазом:

- Я знаю. Доброй ночи, Найджел.

- Доброй ночи, - хмыкнул тот в спину брата, задумчиво потирая заросшее колючей щетиной лицо.

Атмосфера в доме накалялась постепенно, и достигла апогея через неделю. За пару дней в поместье Лектеров переехали остатки вещей Грэма. Ганнибал был так щедр, что второй крытый гараж выделил под суденышко Уилла, которое требовало серьёзного ремонта и хороших вложений. Уилл пообещал к следующей весне отремонтировать его и выйти под парусом вместе с братьями.

Ганнибал поддерживал идеи Уилла вежливыми улыбками, Найджел же в свойственной ему манере брякнул что-то про прогнившие полы в спальне Ганнибала и про их ужасный скрип, который, скорее всего, не позволит Грэму закончить ремонт в срок, ведь он так занят починкой полов.

А потом сунул сигарету в рот, дерзко почесал яйца, и ушел курить на крыльцо.

Уилл даже не обиделся, принимал Найджела со всеми его выходками и обвинениями. К тому же, лед треснул, и их общение можно было назвать относительно сносным. Грэм понимал, что между братьями старое соперничество, вот только не хотел становиться новым объектом вражды.

Найджел увидел их поздним пятничным вечером. Он нарочно остался дома, а Ганнибал специально не запер дверь в спальню, оставив её слегка приоткрытой.

Близнец наблюдал за ними и не спешил уходить.

Они стояли к нему боком так, что Найджелу открывался замечательный обзор. Грэм был на коленях перед братом, цеплялся за его талию, сминая сильными пальцами ткань тонкой сорочки.

Грэм брал у Ганнибала в рот, и делал это с таким удовольствием, что Найджел вытащил изо рта сигарету, которую до этого момента мусолил губами.