— Он принадлежал Дракуле! Ведь так? — спросил Ван Хелсинг, который уже начинал понимать, что их судьбы с вампиром переплелись каким-то таинственным образом, но никак не мог приподнять завесу, скрывающую от него вековую истину.

— Да, — с легким кивком ответила Селин.

— Но что произошло тогда?

— Это неизвестно. Его отец сделал все, чтобы эта история канула в лету, а все ее участники истлели в могилах. Остался лишь один очевидец этих событий, только он может пролить свет на тайну твоего прошлого, если, конечно, этот перстень имеет к нему какое-то отношение. Если мы не замерзнем в этих горах, я думаю, у тебя будет возможность спросить это лично у него, — проговорила Селин, растирая заледеневшие руки.

— Не замерзнем! — с легкой улыбкой проговорил он, указывая на небольшую избушку, проглядывающую между деревьями.

— Как ты узнал, мы же не случайно сошли с тропы?

— Силки! Их было достаточно много расставлено вдоль дороги, да и в лесу. На холме была слегка примята трава, а значит, совсем недавно туда поднимались люди. Эти места богаты пушниной, а значит, должны быть и охотничьи домики. Эти, — проговорил он, указывая на припорошенные сухой листвой веревки, — установлены достаточно давно, а значит, охотники ушли вглубь леса и скорее всего заночуют в другой избушке. Смотри, а здесь есть и ужин! — довольно заметил он, указывая на еще живую тушку зайца, болтающегося в ловушке.

— Поразительно! Где ты этому научился? — спросила Селин, не сумев сдержать восхищенного взгляда. Она даже не думала, что можно настолько хорошо чувствовать природу, слушать голоса леса, читать следы, оставленные на траве. Это стало для нее настоящим открытием, воодушевив настолько, что если бы ее сердце могло биться, то непременно выпрыгнуло из груди от радости.

— Неплохо для оборотня? — с усмешкой проговорил Ван Хелсинг.

— Пожалуй, я возьму слова насчет твоей никчемности назад, — отозвалась она, вернув ему лучезарную улыбку. — Ты достаточно полезный попутчик.

Одарив ее ответным жестом, Ван Хелсинг начал медленно приближаться к дому, уперев арбалет в плечо. Селин, выхватив револьвер, в котором, правда, осталось лишь несколько пуль, следовала за ним, оглядываясь по сторонам. Листва и ветки предательски хрустели под ногами, нарушая царившую вокруг тишину, но надежда на долгожданный отдых в теплом доме буквально окрыляла, заставляя продвигаться вперед. С ноги высадив дверь, охотник проник внутрь, оглядывая помещение.

Небольшая комнатка внутри была пуста и скупа на меблировку, но, по крайней мере, в стенах не зияли дыры, в которых гулял ветер, а крыша не протекала от непрекращающегося ливня. В центре стоял наскоро сколоченный стол и несколько стульев; печь, покрытая толстым слоем сажи, находилась в противоположном от входа углу, и топилась по-черному; около нее находилась какая-то коробка с кучей ветхого хлама, прикрытого старым тряпьем, среди которого им удалось найти небольшое огниво и моток веревки. Кровать заменял достаточно просторный соломенный лежак, расстеленный на земляном полу и прикрытый изъеденной молью шкурой медведя. В довершение ко всему, из небольшой глиняной миски, стоявшей на столе, была сделана сальная свеча, способная хотя бы ненадолго разогнать царивший вокруг них мрак, а душам подарить тепло и свет.

— Да это целый дворец в сравнении с сырыми пещерами, в которых мы ютились последние дни! — проговорила Селин, притворяя дверь.

— Да, сегодня почувствуем себя людьми! — отозвался охотник. — Ну что ж, с меня огонь, с тебя ужин! За домом я видел небольшую поленницу, надеюсь, дрова не отсырели, — с ехидной ухмылкой заметил он, направившись к выходу.

Удача им явно благоволила: несмотря на проливной дождь, дрова оказались достаточно сухими, и полчаса спустя в печке весело потрескивало пламя, постепенно обогревая помещение и замерзшие души усталых путников. Еще раз оглядев комнату, Ван Хелсинг, сопровождаемый изумленным взглядом своей спутницы, выволок на середину комнаты ящик с побитой утварью и пустыми железными банками и, разрезав веревку на равные куски, начал привязывать черепки на небольшие колья.

— Что ты делаешь? — поинтересовалась девушка, наблюдая за ним.

— Хочу обеспечить нашу безопасность. Мы здесь, как на ладони. Я расставлю их вокруг дома и соединю между собой веревкой, если появятся незваные гости — мы об этом узнаем, — ответил он, встряхнув палкой, на которой подобно десяткам нестройных колокольчиков зазвенели черепки и заскрежетало железо, издав такой отвратительный звук, что Селин невольно поежилась.

— И, в очередной раз, браво! — произнесла она, с досадой признаваясь себе, что не может сдержать восхищение перед находчивостью и сноровкой охотника, который за несколько дней умудрился полностью перевернуть ее представления о выживании в подобных условиях.

— А я полагал, что вампиры пьют только живую кровь, — отозвался Гэбриэл, видя, как Селин сцеживает кровь и потрошит заячью тушку.

— Опять же, это зависит от нашего происхождения. Для кого-то это обязательное условие, но наш вид вполне может без этого обойтись, — с легкой улыбкой проговорила она, укладывая мясо на раскаленную решетку.

— Не зажаривай слишком сильно!

— В Вас проснулось желание отведать мясо с кровью? Слышу голос зверя, пытающегося вырваться наружу! — шутливым тоном произнесла она, про себя отмечая, что даже против собственной воли наслаждается обществом Ван Хелсинга. Его выдержка, его дух, его решительность с каждым днем все сильнее пленяли ее сердце и будоражили воображение. Они позволяли ей, отринув предубеждения, взглянуть на него другими глазами, увидеть не ненавистного оборотня, а человека, мужчину, не желающего мириться со своей скорбной участью, бросающего вызов не только вампирам, но и судьбе, мужчину, несмотря ни на что идущего к своей цели.

— После нескольких дней голодовки звериный инстинкт проснется в любом человеке! — ухмыльнулся он, сбрасывая с себя шерстяную рубаху, а потом и льняную сорочку. В неровном свете одинокой свечи каждый мускул на его теле казался еще более рельефным, напрягаясь при малейшем движении.

— Зачем ты это делаешь? — смутившись, отозвалась Селин, искоса поглядывая на совершенные изгибы его тела: широкие плечи, четко прорисованные мышцы груди, рельефный пресс. Невольно она спрашивала себя о том, столько непреодолимой силы, сокрытой в каждом движении, таилось в этом человеке? Сможет ли кто-то из ее клана бросить ему вызов и уцелеть после этого?

— Не знаю, как заведено у нежити, но оборотни вполне земные создания. У нас теплая кровь, и, чтобы она оставалась таковой, очень важно, чтобы одежда, которую мы носим, была сухой, — проговорил Гэбриэл, протягивая ей сухую рубаху. — Тебе тоже не помешает согреться! Кожаные вещи стесняют движения, если ты этого не сделаешь, то завтрашняя дорога покажется тебе настоящим адом.

Слегка кивнув в знак благодарности, девушка неуверенной рукой взяла сорочку, в очередной раз удивляясь тому, что, несмотря на все, происходящее между ними, охотник проявлял заботу о ней. К собственному стыду девушка была вынуждена признать, что, если бы она оказалась на его месте, едва ли проявила к врагу такое милосердие и почтение.

Вопреки ее ожиданиям, ужин прошел в полном молчании, каждый из них погрузился в атмосферу отстраненной задумчивости, переосмысливая собственное поведение и ценности, пытаясь составить дальнейший план действий и найти выход из этого водоворота событий, который нещадно затянул их в свою воронку, перемалывая их убеждения, проверяя на прочность их волю. Достав из дорожной сумы небольшую бутыль с абсентом, охотник сделал несколько глотков, довольно прикрыв веки. Огненная жидкость прошла по горлу, обжигая и одновременно даря приятное тепло, и расслабляя уставшие мышцы. После стольких дней тягот и лишений этот нехитрый напиток казался ему нектаром богов, даря долгожданный покой, оставляя позади все страхи и волнения.

— Будешь? — проговорил он, протягивая ей бутыль.

— Я думаю, что мне не стоит! Человеческая снедь смертельна для многих из нас, — отозвалась Селин, делая очередной глоток из глиняной чаши, наполненной заячьей кровью.