Аккуратно ступая по покрывшейся снежной корке земле, девушка в молчании шла за охотником, искренне благодаря небеса за то, что тот не пытался начать разговор. Вскоре, нарушая зловещую тишину, послышалось обеспокоенное лошадиное ржание, а минутой спустя из темноты вырисовались могучие силуэты двух жеребцов. Даже сердце сжималось от жалости в тот момент, когда Анна задумывалась о том, на какую судьбу обрекает этих величественных животных. Взяв под уздцы вороного коня своего возлюбленного, девушка провела рукой по бархатистой шее, потрепав его по морде.

Воистину, конь был достоин своего господина. Черный как смоль; могучий, как древний исполин; опасный, как смерть; быстрый, как ветер, он нервно топтался на месте, предчувствуя нечто ужасное. Его огромные глаза, светившиеся каким-то демоническим огнем, прорезали мрак, а из ноздрей клубами валил пар.

— Ты нужен своему хозяину, — склонившись к его уху, прошептала Анна. Будто поняв ее, жеребец послушно тряхнул головой, следуя за девушкой. — Ты должен спасти его…

Обогнув поляну, ставшую трагическим напоминанием о случившихся событиях, они, поддерживая друг друга, медленно шли вперед, затерявшись во мраке, но с каждым шагом Анна все больше проваливалась в беспамятство.

— Ты отдала слишком много крови, — глядя на нее, проговорил Ван Хелсинг.

— Это ничего… — отозвалась она, опираясь на его руку. — Я должна… — начала было Анна, но тут же замолчала, пристыженная собственными намерениями.

— Что? — вопросительно подняв брови, произнес охотник.

— Я должна перед тобой извиниться, — почти шепотом проговорила она.

— За что?

— Я не хотела, чтобы так все обернулось. Даже в самом страшном сне я не могла представить, что стану той, на кого охотилась всю свою жизнь и уж тем более… — она замешкалась, подбирая слова. — Все обернулось так стремительно, что я даже ничего не успела понять… Без колебания я бы отдала тебе свою смертную жизнь, свое сердце и свою любовь, но ветер перемен унес меня туда, где я должна быть. Точнее, к тому, с кем я должна быть. И за это я должна попросить у тебя прощения.

— Анна, ты не должна мне ничего объяснять…

— Если так, то почему я не могу избавиться от чувства… вины?

Ван Хелсинг остановился и, повернувшись к Анне лицом, заглянул в ее зеленые, словно весенняя листва, глаза. Признаться, и его терзало чувство неловкости в присутствии принцессы, а внутренний голос неустанно твердил о том, что в очередной раз он упустил нечто важное. В душе охотник до сих пор не мог смириться с тем, что девушка предпочла вампира, но сознание тут же восставало, грея сердце мыслями о Селин. Это было ужасно.

В очередной раз его душу начали раздирать на части три существа, владевших его телом. Ангел стремился к Изабелле, человек желал Анну, а оборотень взывал к Селин. Как священник молился Святой Троице, так и охотник преклонялся перед этими женщинами, хватаясь за них, как за спасительную соломинку. Это было наваждение! Оставался лишь один вопрос, кем он хотел быть сейчас?

— Я проклят, — едва слышно прошептал он.

— Что, прости? — переспросила принцесса, чувствуя напряжение в руке Ван Хелсинга, было очевидно, что он ведет какую-то внутреннюю борьбу, но девушка была не в силах понять всей глубины его терзаний, взволнованно глядя в карие глаза.

— Я хочу быть человеком! Всего-навсего человеком! — практически прокричал он, притянув девушку к себе в жадном поцелуе. Анна чувствовала жар, струящийся сквозь его тело и плавно перетекавший в нее, обжигающий и леденящий одновременно. Сделав робкую попытку вырваться из рук охотника, она, в очередной раз, ощутила всю свою слабость. Голова до сих пор кружилась от потерянной крови, слабость в ногах стала нестерпимой и девушка стала оседать вниз, подхваченная сильной рукой. Негодование смешалось с каким-то странным, непонятным для нее ощущением, отчего стало еще страшнее. Ах, где же был обморок, этот верный спутник неопытных барышень. Стоило только потерять сознание, чтобы избежать этой неловкости, но у нее не получалось. Жар этого поцелуя горел на ее губах, как клеймо позора, а она безвольно прижималась к груди Гэбриэла, не имея даже шанса на то, чтобы вырваться. Но вот оно… будто высшие силы вняли ее немой мольбе, а может, силы окончательно покинули ее тело — она не знала.

— Этого не должно было произойти, — шепнула Анна, теряя сознание у него на руках.

В эту секунду Ван Хелсинг и сам прекрасно понимал, что перешел черту. Его внутренние сущности одержали победу над здравым смыслом. Признаться, он и сам уже не знал, чего можно ожидать от себя в следующий момент. Это становилось невыносимо. Как? Как можно было одновременно любить трех женщин? Как можно было желать каждую из них с равной силой? Как мог он скатиться настолько, что, вкушая мёд одной, одновременно мечтал завладеть остальными? За одни эти мысли его стоило отправить в ад прелюбодеев, а он имел наглость грезить о небесах. Похоже, он слишком много времени провел среди людей и сделался подвластен соблазнам плоти и духа. Мысленно выругав себя за подобное кощунство, охотник пошел к пещере, сгорая от стыда.

Тем временем Карл, не сумев побороть природного любопытства, без устали расспрашивал Селин о таинствах обращения. Проведя столько времени в кругу бессмертных, он проникся к ним истинным интересом, пытаясь понять их иерархию, обычаи и законы. По сути, каждый вампирский клан, в его глазах представлялся неким подобием рыцарский орденов, независимым маленьким государством.

— Что произойдет дальше? — поинтересовался монах, подходя к Дракуле.

— Понятия не имею. Процессом пробуждения всегда ведали старейшины. Лишь избранные были посвящены во все таинства ритуала, а, учитывая произошедшее, исход может быть непредсказуем.

Склонившись над телом вампира, Карл стал пытаться найти малейшие метаморфозы в его облике, но все его усилия оказались тщетны: ни один мускул не дрогнул на лице графа.

— Ничего не происходит! — повернувшись к Селин, отозвался он.

— Нужно время. Если предсказание истинно, то у нас есть небольшой шанс.

— А если нет…

— Если нет, то все останется так, как есть – без изменений, — прижавшись спиной к стене, проговорила вампирша. Сейчас меньше всего ей хотелось с кем-то разговаривать. С тех пор, как охотник ушел вместе с Анной, прошло больше часа, а они будто растворились во мраке, потеряв путеводную нить обратной дороги. Ревность кольнула ножом ее сердце, но вампирша пыталась сохранять хотя бы видимое спокойствие, затаив в глубине души мрачные сомнения.

— Они уже давно должны были вернуться, — задумчиво произнесла Селин. Глядя в пламя потухающего костра, девушка пыталась смирить бушевавшую в ее душе бурю, но с каждой минутой она разгоралась все сильнее. — Нужно пойти поискать их, — но полными страха глазами взглянув на Карла, она будто вмерзла в землю, издав едва уловимый вскрик.

— Что… что такое? — подскакивая со своего места, воскликнул послушник. — Ты будто призрака увидела, — но в эту секунду его осенило, и холодок пробежал по позвоночнику, сводя все тело в немом ужасе, а губы задрожали от дурных предчувствий. — У меня кто-то стоит за спиной? — поинтересовался он, поворачивая голову. Карл даже не представлял насколько был прав. Развернувшись, послушник столкнулся с синими, как два огромных сапфира, глазами вампира, в которых, будто пламя адской бездны, отражались отблески потухающего костра. Аристократичные черты графа исказила хищная гримаса, губы скривились в пугающем оскале, обнажив удлинившиеся клыки, а вены на шее вздулись, будто пульсируя под белоснежной кожей.

— «Пресвятая Дева, охрани!» — мольба пронеслась в голове Карла, но не успел он вымолвить и слова, пошевелиться, как Дракула набросился на него, впиваясь в шею. Кровь хлынула из разорванной раны, заливая монашескую робу, а несчастный, издав хриплый стон, обмяк в руках вампира. Все произошло с такой стремительностью, что Селин едва успела подскочить к ним, но оттащить вампира от своей жертвы никак не могла.