Становилось все холоднее, но новая одежда отлично сохраняла тепло. Да и присутствие рядом верблюдов согревало. Ощущение от езды на них больше всего напоминало морскую качку, когда при слабых волнах корабль мерно переваливается с боку на бок. Размеренные движения верблюда убаюкивали, и Амелия сама не заметила, как задремала. Зелгадиса тоже начало клонить в сон, но он оставался на чеку. Мало ли что может случиться.

Ночь прошла спокойно. Едва забрезжил рассвет, караван остановился, и люди на диво быстро разбили лагерь. Фархуд, невзирая на протесты Амелии, снова любезно уступил гостям свой шатер. Чтобы не чувствовать себя тунеядцем, Амелия потребовала, чтобы ее научили устанавливать шатер, и затем заставила Зелгадиса помогать. В итоге она успела запутаться в ковре и несколько раз получить шестом по лбу, но шатер они с грехом пополам установили.

С наступлением сумерек путешествие продолжилось. Так повторялось день за днем. Зелгадис дивился, как алвала, как называло себя племя, умудряются находить дрогу в пустыне. Здесь ведь не было никаких ориентиров! Все барханы похожи, как братья близнецы. Когда Зелгадис попробовал расспросить Фархуда, тот лишь уставился на него удивленными глазами. Похоже, для алвала умение находить дорогу среди песков было таким же естественным, как дыхание.

Во время ночных переходов Зелгадис и Амелия смогли продолжить изучение языка. Людям было скучно, и они охотно помогали гостям. К концу первой недели пути Зелгадис и Амелия уже могли понимать почти все, что им говорят, хотя сами изъяснялись еще не слишком хорошо: смысл некоторых фраз сильно зависел от правильной постановки ударения и тона. Но все же Зелгадис смог разъяснить Фархуду, что хочет составить карту местности и узнать, где находится ближайший порт. Как оказалось, толку от этого было чуть: дальше Амбассы Фархуд никогда не бывал и что там находится, его мало интересовало. Саму Амбассу окружали леса, так что ни о каком выходе к морю не могло быть и речи. Оставалось только надеяться, что в большом городе найдутся сведущие люди.

Изредка каравану попадались оазисы: яркие пятна зелени выглядели среди безжизненной пустыни чужеродно, будто мираж. Все их Зелгадис тщательно наносил на свою карту, прикидывая расстояние на глаз.

В оазисах путешественники останавливались на пару дней, чтобы пополнить запасы воды и дать отдохнуть верблюдам. Удивительные животные во время пути через пустыню совершенно ничего не пили, запасая, как уверял Фархуд, воду в горбе. Но зато, оказавшись в оазисе, они жадно припадали к ведрам, которые им притаскивали от колодца.

На караван пару раз нападали ифриты, но Зелгадис и Амелия играючи расправлялись с ними. Эти мазоку оказались настолько слабы, что им хватало даже одного "Ра-Тилта". С каждым побежденным ифритом, Фархуд обращался к чужеземцам все почтительнее, с какого-то момента его лебезящие манеры начали раздражать даже терпимую Амелию.

На вторую неделю пути столб света совсем пропал из виду. Алвала оказались удивительно равнодушными к этому явлению.

- Видимо, боги устроили пир и разожгли большой костер, - сказал Фархуд, когда Зелгадис спросил его мнение.

Но идея о том, что столб надо исследовать, показалась Фархуду настолько дикой, что он еще некоторое время после разговора с Зелгадисом удивленно качал головой и бормотал себе под нос непонятные слова.

По мере продвижения каравана на юго-запад местность менялась. Сначала среди песков появились сухие кустики, затем низкорослые хилые деревца. Пустыня неохотно уступила место бурой каменистой равнине. Здесь уже водились животные: маленькие, точно игрушечные, антилопы, пушистые суслики. В небе парили смутно-различимые птицы.

Солнце не палило так яростно, как в пустыне, и караван стал передвигаться днем. Зелгадис и Амелия начали понемногу привыкать к зною, во многом благодаря чудесной одежде сотканной, как они узнали, из шерсти верблюдов. Вот ведь какие полезные животные!

В конце второй недели пути караван проехал через потрясающей красоты ущелье. По охряно-красным стенам будто бы стекали зеленые потоки или рос изумрудный мох. Хотя на самом деле это просто другая порода выходила на поверхность. Разноцветные линии складывались в фигуры, и Амелия затеяла игру в угадайку.

- Смотри, Зел, вон там рыцарь на коне! А вон его прекрасная дама! Теперь твоя очередь, найти здесь... медведя.

- Не вижу никаких медведей. Это просто линии.

- Фе, какой ты скучный.

- Уж какой есть. Мне гораздо интереснее, откуда взялись зеленые полосы.

Для научной дискуссии с алвала ему банально не хватало слов.

- Правда, откуда? - Амелия направила Пушка поближе к каменной стене и осторожно провела рукой по зеленой породе. - Похоже на малахит.

Зелгадис поддался искушению и толкнул маленькую лекцию о тектонических процессах, благо в лице Амелии он всегда находил внимательного и благодарного слушателя. Она, в отличие от Гаури, никогда в конце не выдавала с недоуменным видом: "Я ничего не понял... Повтори помедленнее с самого начала".

За ущельем начиналась широкая равнина, которую пересекала утоптанная копытами дорога - местный торговый тракт. По нему караван двинулся дальше.

Местность продолжала меняться, красный и желтый цвета уступали место всем оттенкам зеленого. Вдоль тракта росли пальмы. Зелгадис видел такие в южных странах Полуострова, но здесь пальмы поражали разнообразием форм и размеров, так, что он даже не сразу понял, что перед ним именно они, а вовсе не неведомые деревья. Высокие, выше трех метров с пучком зелени на самой макушке, похожие на человека в парике. Маленькие и пузатые, с метелкой веток, на каждой из которых - сотни тонких листочков. Пальмы-кусты без стволов, чьи круглые листья украшены причудливой формы дырками. Будто боги, развлекаясь, взяли ножницы и разрезали листья прародительницы всех пальм, как кому хотелось.

В один из дней среди деревьев замелькали тростниковые крыши хижин. Перед караваном на дорогу высыпали люди. Привыкшие к тому, что во внутреннем мире культура мало отличается от страны к стране, Зелгадис и Амелия ожидали, что жители деревни будут походить на народ пустыни. Но единственное, что их объединяло - темный цвет кожи. Да и то у деревенских она имела какой-то сероватый оттенок, будто выцвела под солнцем.

Жители деревни выглядели так, что Амелия, охнув, отвернулась.

- Твоего Цефеида! - вырвалось у Зелгадиса.

У половины людей в нижнюю губу был вставлен круглый диск. По сравнению с этим даже здоровые дыры в мочке уха казались не такими жуткими. Темны тела деревенских "украшали" узоры, нанесенные белой краской, которые вместе с худобой делали людей похожими на скелеты.

Заметив шок чужеземцев, Фархуд понимающе покивал.

- Омана считают это красивым. Вэй, нашмала!

Так словарь Зелгадиса и Амелии пополнился словом "сумасшедшие".

Караван остановился, между алвала и омана началась оживленная меновая торговля, сопровождаемая непереносимым гвалтом. У Зелгадиса едва не встали дыбом проволочные волосы, когда он понял, что племена говорят между собой на совершенно другом языке. Когда он спросил об этом у Фархуда, тот посмотрел на него, как на идиота.

- Это страна Каландори, - сказал он, обведя рукой горизонт, - здесь живут разные племена и у каждого свой язык. Для торговли мы используем общий язык меве.

Амелия застонала, осознав, что все, что они с Зелгадисом учили до сих пор, скорее всего, окажется совершенно бесполезным.

- Тогда почему вы не научили нас этой меве? - прорычал возмущенный Зелгадис.

Фархуд невинно захлопал глазами, ну прямо вылитый Гаури с его фирменным выражением "Ну я же не знал". И его ответ был тоже совершенно в стиле Гаури.

- Вы не просили.

Но Зелгадису почудился скрытый за невинностью подвох.

Выбора не было, пришлось осваивать и меве, хотя слова разных языков смешивались в голове. Амелия часто ловила себя на том, что начинает предложение на алвалском, в середину добавляет пару слов меве, а заканчивает вообще на родном языке.