— Джимми, я секретарь. А не консультант по зависимостям. На самом деле мне не стоило вообще соглашаться на работу. У меня нет квалификации, да и справляюсь я не особо хорошо.

— А мне кажется, это должен решать я. Чёрт, Лена. Это просто нелепо. Что ты хочешь мне этим сказать?

Я пожала плечами, удивившись его словам.

— Наверное, прощай. И, если не возражаешь, письмо с рекомендациями было бы кстати.

Некоторое время он молчал, просто запрокинув голову и уставившись в потолок. Мышцы на его шее напряглись, а под кожей резко выделялись вены.

— На самом деле, в чём проблема? Ты хочешь прибавку?

— Нет. Откровенно говоря, ты платишь мне гораздо больше, чем следовало бы. Не то чтобы я хотела понижения зарплаты.

— Тогда что?

Он впился в меня взглядом, его глаза были светлее, чем у брата. Их цвет был похож на безоблачное небо, идеально голубое. Они были прекрасными, но на редкость спокойными. И помоги мне Боже, не придать этому большого внимания, и тем более не начать писать поэмы.

— Почему ты непременно хочешь, чтобы я осталась? — я вскинула руки. — Чаще всего ты едва выносишь меня. На прошлой неделе ты совсем перестал со мной разговаривать и только ворчал на меня целых три дня. И внезапно ты не можешь вынести наше расставание? Да ладно тебе.

Бен хихикнул.

— А она права.

— До скорого, Бен, — сказал Джимми, не отрывая от меня взгляда.

— Лады. Веселитесь, ребятки, — здоровяк неторопливо пошёл на выход, не особо парясь, чтобы скрыть свою улыбку.

— Просто я... на прошлой неделе я был немного не в настроении.

Он скрестил руки на груди и, торопясь, добавил:

— Но с тобой это никак не связано.

— Нет, конечно, не связано. Но мне приходится жить с тобой. Поэтому, когда у тебя меняется настроение, это влияет и на меня.

Он стал ещё сердитее.

— Не то чтобы дело было в нас, — я покачала головой.— То есть, нет никаких «нас». Не знаю, почему я вообще использовала это слово. Это решение касается только меня. Для меня настал час двигаться дальше.

Джимми сжал челюсть.

— Мне не нравятся перемены.

— Тогда сделаем так, чтобы замена прошла гладко.

— Я привык, что ты рядом. Мы поладили. Так какого лешего я должен проходить через всю эту хрень с обустройством кого-то нового, только потому, что тебе взбрело что-то в голову, причём, скорее всего, абсолютно неважное?

Я открыла рот, но ничего не сказала. Теперь я точно впала в ступор. Из головы просто вылетели все ответные реплики и крутые комментарии. Хотя, нашла, чему удивляться. Это же Джимми во всей своей красе, грубый, как зараза, и без капли тактичности. Я хотя бы могла сделать вид, что умею ладить с людьми, в большинстве случаев.

— Ну? — рявкнул он. Пока я медлила с ответом, он стянул с себя красный свитер, чтобы вытереть им лицо.

— Мои причины, между прочим, личные, важны. Может, не для тебя, но они важны для меня.

Он посмотрел в сторону. Он действительно выглядел огорчённым с этими своими поджатыми губами. Интересно, его вообще кто-нибудь когда-нибудь обижал? Глядя на эту мордашку, ответ — нет, не думаю.

— Я приняла решение.

— Я буду платить тебе на двадцать процентов больше.

— Ты вообще слушаешь меня? Дело не в деньгах.

— Ради всего, б****, святого. На пятьдесят.

Я задрала кверху нос.

— Джимми...

Он взмахнул рукой.

— Достаточно. Я удваиваю ставку. Ты прекращаешь пороть чушь, и мы больше не возвращаемся к этому разговору, понятно? А теперь мне нужно кое-чем заняться.

— Прекрати! — крикнула я. — Я ухожу.

Он, не моргая, уставился на меня. Казалось, враждебность исходит даже из его пор.

— Почему? — спросил он сквозь стиснутые зубы. — Ты хотя бы должна сказать мне причину, Лена.

Снаружи начался дождь, огромные серые тучи наконец-то обрушили на землю потоки воды. А Джимми до сих пор ждал. Я закрыла глаза, чтобы не видеть его. О боже, я не могла ему этого сказать. Просто не могла. Всё шло не так, как я распланировала.

— Знаю, мы не лучшие друзья, но я думал, мы неплохо ладим, — сказал он.

— Так и есть, в основном.

— Тогда почему?

— Я не подхожу для этой работы.

— Посмотри на меня.

Я открыла один глаз. Вообще-то, он выглядел вполне спокойным. Его большие руки были скрещены, мокрая футболка прилипла к потной груди, но что до всего остального, он не выглядел слишком злым. Поэтому я открыла и второй глаз. Смело с моей стороны, знаю.

— В отличие от других надзирателей, ты не полностью выводишь меня из себя, — сказал он.

— Знаю. Я, в основном, полезная, — засмеялась я. Не сказать, что это было очень уж смешно. — Б-р-р! Почему ты так настаиваешь на своём?

— Потому что звукозаписывающей компании с Адрианом необходим посторонний человек, который следил бы за происходящим. Я с этим согласен, это не совсем плохая идея, — сказал он. — Мне не нужны твои консультации или, чтобы ты копалась в моих мозгах, выдвигая версии о всякой интересующей тебя психологической хрени. Всё, что мне нужно, — чтобы ты просто была рядом. Неужели это так сложно?

— Не сложно. Но это не объясняет, почему ты так одержим мыслью о том, чтобы этим человеком была я.

— Да просто ты лучшая из худших, ясно? Есть варианты и похуже. Я не собираюсь рисковать. Ты должна остаться.

Я сморщила от недовольства нос.

— Погоди-ка, весь сыр-бор случайно не из-за того, что случилось перед похоронами? — спросил он чуть погодя.

Мой рот открылся, но мне нечего было сказать. Он не имел в виду тот момент, когда вцепился меня, но из-за чувства вины и своей совести, я могла думать только об этом.

— Значит, поэтому.

Он наморщил лоб, запустил руку в волосы и потянул за них.

— Всё дело в... на то были смягчающие обстоятельства. Я не причинил бы тебе вреда, Лена. Никогда.

— Я знаю.

— Правда? Я понимаю, что напугал тебя, — сказал он. — Знаю, что разгромил номер, но я бы никогда...

— Дело не в этом.

— Тогда в чём проблема?

Я отвернулась, пытаясь уцепиться за правдоподобную ложь или оправдание. Должно же быть хоть что-то, ведь вариант, чтобы он считал, будто я боюсь его в физическом плане, не подходил. У него и так забот по горло.

— В этом и есть проблема.

Он застонал, потирая лицо руками.

— Б****.

— Нет. Правда, дело не в этом. Я прекрасно понимаю, что в тот день у тебя было паршивое настроение.

— Тогда в чём? Чего ты хочешь, извинений?

Его глаза наполнились раздражением.

— Твою ж мать. Мне жаль, ладно?

У меня отвисла челюсть.

— Ого. Да ты невероятно хорош по части извинений, не так ли?

На стойке завибрировал его телефон. Мы его проигнорировали.

— Джимми, совет на будущее: когда ты перед кем-то извиняешься, нужно, чтобы это чувствовалось в твоих словах. Быть может, стоит обойтись без насмешек и ругани, как думаешь?

Он переступил с ноги на ногу, став очень похожим на школьника, получающего нагоняй.

— Понял. Извини... и всё такое.

— Так-то лучше.

— Значит, на этом всё? Мы разобрались? — спросил он, уже двинувшись к двери.

— Я могу передать Тому, что в понедельник тебе будет удобно с ним встретиться?

— Лена! Чёрт, — он издал звук, выражающий чистейшее раздражение. — Почему?

Слова встали поперёк горла. Учитывая все обстоятельства, уж лучше я задохнусь, чем позволю им сорваться с языка. Напряжение огромных и ужасающих масштабов скрутило меня изнутри. Если бы я только могла раствориться в воздухе.

— ПОЧЕМУ? — выкрикнул этот осёл, крик прогремел по всей комнате.

— Потому что у меня есть к тебе чувства, ясно?! И не ори на меня.

Тишина.

Абсолютная, без единого звука, тишина.

Возле его носа появились маленькие морщинки.

— Что ты сказала?

— Ты меня слышал.

— У тебя есть ко мне чувства?

Эти слова он сказал так, словно они были ему противны и унижали нас обоих. Мне никогда не оправиться.

— Да.