С Кадруссом дела обстояли гораздо проще - заурядный пьяница с деловой хваткой. Жил он тем, что занимал в долг под щедрые проценты, а потом не давал спуска клиентам-должникам, забирая все до сантима. Именно он, заметим, едва не уморил старого Дантеса, что ничуть не сказалось на дружбе с молодым Эдмоном.
Как говорится, скажи мне кто твой друг - и я скажу, кто ты... В этом заключалась большая беда Эдмона Дантеса. Наслаждаясь объятиями Мерседес под очами разгоряченных жителей, он и не ведал, что его ближайшее будущее решалось совсем в другом месте - в тени сикоморов. Где трое друзей решили полноценно отметить удачное прибытие "Фараона", без капитана и без груза...
- Да, этот Дантес ловкач! - запинаясь, говорил Фернан, подливая невесть какой по счету бокал своим собутыльникам Данглару и Кадруссу, последний из которых и так уже почти лежал носом в тарелке, блаженно посапывая, - Опять проделать эту уловку с товаром... Моррель, наверное, рвет свои седины.
-Тс-с-с! - Дангларс трудом поднял указательный палец, - хотя нас здесь пятеро... то есть, четверо - об этом не должна знать ни одна живая душа! Мы все поделили на равные доли между командой. Я с-сам делил! А Моррелю поделом - не будет отправлять в п-плавание таких нервных капитанов... А, возможно, он теперь сделает капитаном Эдмона. Или меня! - Данглар важно цокнул пьяным языком. - Если посчитает всю выгоду такого ш-шага.
- Давай выпьем за славного малого Дантеса! - поднял бокал Фернан, усы его топорщились, как маленькая надгубная лесополоса. Кадрусс одобрительно икнул, пустив на скатерть слюнную бульбашку, и рукой тоже медленно пополз к бокалу...
Когда они окончательно напились до посинения, то Данглару неожиданно пришла в голову смешная праздничная шутка: написать в королевскую прокуратуру письмо, что Дантес, мол, наполеоновский шпион, особа, приближенная к императору и тайный офицер, призванный непосредственно руководить бонапартистским восстанием. Фернан и Кадрусс, покатившись со смеху (у Кадрусса это больше напоминало предсмертные судороги), нашли идею очень смешной: ну, какой из Дантеса заговорщик! Это же курам насмех! Вот-то все похохочут, когда будут это читать... Этот розыгрыш даже может дойти до Парижа!
И они немедленно попросили у трактирщика перо, бумагу и чернила. Каждая записанная фраза сопровождалась гомерическим хохотом и похлопыванием по плечам. В дело пошла последняя бутылка.
Запечатав дурноватое послание, пьяницы тут же забыли про него, отшвырнув в урну, и пошли по городу, предаваться сомнительным развлечениям. Так, Кадрусс взобрался на Аккульскую колокольню и начал на ней раскачиваться под громкое одобрение товарищей.
Смятое письмо утром случайно нашел трактирщик возле урны. Увидел адресат "Господину королевскому прокурору", пожал плечами, и... отправил по назначению.
В прокураторе письмо наскоро рассмотрели (некто Вильфор), тоже пожали плечами и решили перестраховаться: ни к чему разгуливать на свободе бонапартистским агентам. Береженого бог бережет. Нет человека - нет проблемы. Лучше один раз отрезать, чем семь раз отмерить. В общем, мотивации им хватало.
Разумеется, мы не будем излишне утомлять Вас жирондистами, якобинцами, бонапартистами, империалистами и прочими хитросплетениями той эпохи. Еще тогда в творящихся политических подвижках мало кто что-то понимал, а уж сейчас - и подавно. И вопросы, наподобие "Что делал слон, когда пришел Наполеон?", вряд ли заинтересуют взыскательного и нетерпеливого читателя.
Так Эдмон Дантес стал узником замка Иф.
Трое шутников про письмо на следующее утро напрочь позабыли - и вспомнили лишь на обручении Дантеса и Мерседес, когда жениха внезапно выволокли под руки солдаты - под крики недоумевающего Эдмона "Куда Вы меня ведете, козьи морды, волки поганые, всю жизнь мне испортить хотите..."
Они переглянулись и, похолодев, вспомнили все. Но деваться было уже некуда. "Шутка" зашла слишком далеко.
- Нам никто не поверит, - прошептал Фернан, - Если мы расскажем, что просто по пьяни все это выдумали. Да и Мерседес меня просто зарежет! Она такая... А мне с ней еще детей воспитывать.
- Репутация пострадает, - вымолвил забулдыга Кадрусс. - Ох, натворили делов...
- Самих еще посадят вместо Дантеса, если откроемся, - добавил осторожный Данглар, почесывая прыщ под носом, - За лжедонос. Конечно, нехорошо получилось, но пусть лучше никто и никогда об этом не узнает.
- А Дантес - он же ловкий парень. Как-нибудь там выкрутится! - с надеждой сказал Фернан.
- Мы ему будем слать в тюрьму передачи, - заявил красноносый сердобольный Кадрусс, - И молиться о его душе. Сегодня же откупорю токайское и начну...
На том и порешили.
Перенесемся в суровый замок Иф. Эдмон Дантес не был готов к столь серьезному удару судьбы и поначалу впал в депрессию. Ведь вполне невинные, на его взгляд, махинации с грузами господина Морреля вовсе не подлежали столь суровому наказанию и конвоированию невесть куда. Впрочем, еще на лодке, завидев и узнав на горизонте мрачные стены тюрьмы, куда он направлялся, Эдмон резко повеселел, станцевал джагу-джагу в кандалах и даже порывался расцеловать своих тюремщиков, за что несколько раз получил веслом и едва не упал за борт. Жизнь явно налаживалась: ведь Дантеса везли в тюрьму, репутация которой говорила сама за себя. Вот уж поперло, так поперло!
Лучшие криминальные умы Франции отчаянно боролись за то, чтобы попасть в замок Иф. Нет, это была не тюрьма - а настоящий рай на Земле! Здесь всех без исключения узников кормили до отвала самой изысканной стряпней за счет государства. Вина и шампанские лились рекой, устрицы клейко висели на шелковых занавесях, как пиявки, в прозрачном воздухе легко кружился праздничный серпантин, а за ужином было обеспечено приятное общество коменданта и тюремщиков. Карточные игры, домино, гольф... В специальных игровых карцерах можно было скоротать час за головоломками и судоку. Для удобства заключенных в замке Иф также имелся большой зеленый парк, оборудованный для прогулок и развлечений по последнему слову французской моды. Посереди его в большом чистом озере плавали изящные белые лебеди, стыдливо засовывая голову под крыло. По вечерам тут выступали парижские дивы в прозрачных белых пеньюарах, которые пели сладчайшими голосами и жеманно двигали бедрами. А каждое утро глашатай подробно объявлял последние новости столицы и раздавал узникам конфетти. Кроме того, за каждый день заключенным полагалось небольшое жалование, которое зачислялось на их счет в столичном казначействе. Его можно было получить единовременно - сразу по выходу из тюрьмы.
Впрочем, никто и никогда не покидал мрачных стен замка Иф. А какой идиот ушел бы отсюда по доброй воле?! Где такой серьезный конкурс на одно камерное место.
Вот и Дантес наслаждался жизнью и купался в развлечениях, как вареник в масле, почти полтора года, но... все это закончилось в один прекрасный день, когда Эдмон дремал в камере на мягком уютном матрасе, причмокивая губами и переваривая плотной обед, сонно думая о том, что находится на вершинах блаженства, и лучше просто быть не может... а потом снизу постучали.
Затем одна из плит тюремной камеры с треском отодвинулась в сторону, вздымив пыльное облако. Дантес чихнул и проснулся. В образовавшемся проеме сперва появилась округлая лысая макушка, а затем внимательные глаза, торчащие из густой покладистой бороды. Раздался странный мечтательный звук. Камера Дантеса тут же наполнилась резкой оглушительной вонью, от которой аж потекли глаза, Эдмон снова изумленно чихнул.
- Будьте здоровы! - доброжелательно сказала голова, торчащая в полу. - Сокровища нужны?
Этот человек, вылезший из-под земли, был никто иной, как аббат Фариа, устроивший невероятный подкоп под стенами своей камеры из подручных инструментов. Нормальный человек никогда бы не стал копать там, где можно выйти в окно или в дверь. Часовых в замке Иф отродясь не было, тюремщики почти весь день играли в карты, стены были дырявые, как швейцарский сыр, обглоданный армией грызунов, и давно напоминали Стоунхендж, ремонтировать их никто даже не собирался. Зачем? Кроме того, сюда, на "станцию Иф", регулярно заходили прогулочные дилижансы и яхты, свободно уехать можно было запросто как сушей, так и морем.
