MTV

EMA

Awards и выйду в нем к алтарю. Либо попрошу МакКуина открыть склад и найду там платье снова как у Lady Gaga, только на Bambi Awards. – Это, конечно, замечательно, но ты же хочешь, чтобы такое платье никто никогда раньше не носил и никогда в будущем не наденет. Я вздохнула: – Да, ты прав. Придется снова мучатся. Господи, Чак, еще целая неделя. И только через семь дней ты будешь моим законным мужем. Я не смогу дождаться, – я покачала головой. – А куда ты денешься. Дождешься и выйдешь за меня. Я ждал этого слишком долго. – Месяц? – я подняла бровь и усмехнулась, – Это не долго. – Ну, может я думал об этом намного раньше, – он отвернулся от меня. Я положила ладонь на его щеку и с усилиями повернула его голову к себе. – Серьезно? – А что такого? – Хм, странно, – я нахмурилась, – Я думала, в твоих мыслях ты только трахал меня... – Блэр! – рявкнул он и схватил меня за плечи, поднимая к себе, – Больше так никогда не говори! Поняла меня?! – Хорошо, извини, – нежно сказала я, и Чак отпустил меня. Мы молчали несколько минут. – Ну милый, не злись, – я подняла руку и забралась пальчиками в его мягкие волосы. Он ничего не сказал, только продолжал хмуриться. – Расскажи мне, что ты сегодня делал. Он помолчал немного, а затем ответил: – Объездил сначала пол Нью-Йока в поисках этих лампочек со звездами, а затем пол Нью-Йока в поисках вишен для пирога. – Я тебя люблю, – прошептала я. Чак на меня посмотрел так, как будто он сомневался в этом. Затем его губы тронула легкая улыбка, и он взял мою руку в свою теплую ладонь. – И я тебя. – Я знаю, – ответила я и рассмеялась, а Чак выдохнул так, как будто разговаривает с маленьким ребенком. Мы еще полежали немного вместе, а потом я пошла в душ. Забыла рассказать, на прошлой неделе я совершила набег на бутик Victoria’s Secret. Спасибо за то, что они шьют такие милые костюмчики для секс-игр. Хотя Чаку нравится, когда я – это просто я, но он был не против срывать с меня “форму” морячки. Сегодня я буду сексуальной горничной. Надеюсь, он не против. К тому же, пока живота нет, пусть наслаждается мной как хочет. Я прямо в ванне одела черный бодик, чулки, прикрепила к ним подтяжки от боди, черные туфли, бантик на шею и ободок с маленькой шляпкой. Как же забыла! Не знаю, как эта штука назывался, в общем она из перьев, и ею в порно-фильмах горничные протирают разные поверхности или предметы от пыли. Я тихо открыла дверь и посмотрела на Чака. Он лежал в кровати и со сосредоточенным лицом внимательно читал книгу о беременности. Я не сдержалась и нежно улыбнулась. Но я должна собраться. Я сексуальная, жестокая горничная с пуховым веничком. Я распахнула дверь и красиво встала в проходе. Чак оторвался от книги и мельком взглянул на меня. Он через секунду вернулся к книге, но, видимо, осознав, что он увидел, полностью повернул голову ко мне. Я увидела, как он возбужденно сглотнул, а затем вздрогнул, когда книга упала из его руки. Он хотел, не отрывая от меня глаз поднять ее, но я низким сексуальным голосом пропела: – Оставь ее, Чак. – Ха-хорошо, – снова сглотнул он и удобнее сел на кровати. Видно, ему что-то уже мешало. – Хороший мальчик, – продолжила я. Я медленным шагом направилась к нему, попутно стирая веничком воображаемую пыль с телевизора, стола, края кровати и прочей мебели, что я проходила мимо. Когда я подошла вплотную к Чаку, он уже протягивал руки, чтобы притянуть меня к себе, но я ударила его по рукам. – Всему свое время, – я томно закатила глаза и откинула волосы назад, обнажая свою шею. – Ну, Блэээээр, – протянул он и, не выдержав, резко притянул меня к себе и поцеловал. – Чак! – закричала я, упираясь руками ему в плечи, – Ну что ты наделал?! Ты испортил мою маленькую сцену! – Ну и зачем она тебе? – Потому что я сейчас сексуальная горничная, которая собиралась наказать непослушного мальчика! – Но я не хочу горничную, я хочу тебя! Я подняла на него недоуменные глаза: – Тебе не нравятся эти костюмчики? – Меня больше возбуждаешь сама ты, а не “морская пехотинка” и горничная! – Ну... а я... я думала, что ты захочешь, для разнообразия... Я думала, тебе стало скучно. – С тобой мне никогда не будет скучно, – усмехнулся он и влюбленно продолжал смотреть на меня. – Я в плане секса. – А я в любом плане. Так что давай, снимай все это барахло и иди ко мне, – он достал из моих волос ободок. – А я вчера прочитала в Cosmopolitan, что 90% мужчин думают во время секса со своей партнершей о совершенно другой девушке. Там даже пример был. Что-то вроде, у вас в голове возникает история, как будто вы вообще незнакомы, а ты затянул ее за угол и собирался изнасиловать, но она сама накинулась на тебя, и... – Блэр, о чем ты вообще?! Где ты этот бред прочитала?! – Это не бред! – воскликнула я, – Это статистика, и там сказано, что 90% мужчин... – Тогда я – один из тех 10% нормальных мужчин, которые любят своих девочек! Блэр, только не с тобой. Ты – моя фантазия. Я с другими думал о тебе! Как только Нейт прислал мне твои фотографии, еще давно, а потом, когда я тебя увидел сам. Тогда вы еще занялись сексом с Нейтом в такси. Я еще в тот день не пошел в школу. А вернулся домой, чтобы заказать шлюху и думать, что это секс с тобой. Я помолчала немного, медленно осозновая, что он сейчас сказал, а потом, отчаянно пытаясь бороться с отвращением, которое вызвала во мне эта шлюха, обхватив его шею руками, прошептала: – Что, правда? – Правда, – кивнул он и поцеловал меня. – Что, совсем не нравится? И боди? И чулки не нравятся? Чак, ну я же тебя знаю. Чулки и шея... ммм, ты любишь, – я прикрыла глаза. – Чулки можешь оставить, а все остальное в этом костюме мне неинтересно. И если у тебя еще в шкафу таких парочка есть, можешь сразу их выкинуть. Я хочу заниматься любовью с тобой, а не с той, в кого ты пытаешься преобразиться, – он провел рукой по моей щеке, а затем убрал мой локон за ушко. Я улыбнулась ему и взяла в ладонь его пальцы. – Ладно, теперь расстегни, пожалуйста, молнию, этот боди ужасно колется! Чак рассмеялся и положил меня на живот, чтобы расстегнуть боди. Он наклонился ко мне и нежно поцеловал в шею. Когда ткань расходилась из-под собачки на молнии, Чак целовал мою кожу и гладил мое тело. – Спасибо, любимый, – прошептала я, когда он снял его с меня. – Я пойду и выкину это, – он покрутил на пальце мой боди. – Я жду тебя. – Избавься от остального барахла, – улыбнулся он и ушел из комнаты, пока я, стараясь как можно быстрее, срывала с себя остатки костюмчика. Неделю спустя. (Чак Басс) – Черт возьми, ты тоже волновался? – я стоял в комнате, преобразованную под “комнату жениха”, перед зеркалом и разговаривал с Нейтом, – Арчибальд?! Где ты летаешь?! От тебя можно услышать что-то кроме: “Да ладно, чувак, все путем

– Заткнись! – шикнул на меня Нейт и снова приложил ухо к стене и, пока я не успел на него наброситься, продолжил, – Я слушаю, что говорят Эс и Блэр из соседней комнаты. Если ты помнишь, есть и “комната невесты”, Чак! – О! – воскликнул я, – Значит, Серена у тебя еще не все мозги конфисковала. О чем они говорят? – Там какой-то мужик... – Там мужчина?! – Он делает прически и он гей, Чак, успокойся. Такая как Блэр не станет изменять. – Ладно, что они говорят? – Так, Блэр расстроена. Не могу услышать всех слов, но по-моему ей не нравится прическа. Ой, кажется плачет. – Это из-за беременности. Ее каждый пустяк доводит до слез. Я должен ее успокоить! – я собирался побежать к ней. – Нет! – Нейт схватил меня за локоть и с силой оттянул от двери, – Ты не должен видеть ее до свадьбы! – Свадьба уже сейчас, что не так?! – нервничал я. – Нет, свадьба, это когда “вы можете поцеловать свою жену”. – Я поговорю с ней. Я буду стоять за дверью. Я поправил бабочку и отворил тяжелую дверь. Подойдя к двери рядом, я постучал. – Блэр? – позвал я. – Чак? – ответил мне заплаканный голос, – Все, свадьбы не будет, ничего не получится! – завыла Блэр. – Би, любимая, что случилось? – нежно спросил я. – Блэр, успокойся! Сейчас Роберто достанет сеточку, и прическа будет лучше чем у любой невесты! – пыталась успокоить мою без-пяти-минут-жену Серена, – Помнишь, с какой была Кейт? Фу! Твоя в сто раз луч... – Нет, Эс, ты не понимаешь! Ладно, фиг с ней с прической, но Чак не должен видеть меня до... – Би, я же тебя не вижу! – воскликнул я, прерывая ее, – Со вчерашнего гребаного вечера, потому что Арчибальд утащил меня в его с Эс дом на мальчишник, которого практически не было, а ты осталась у нас дома с Сереной, Элизабет, Джорджиной и, черт бы ее побрал, Гарсией. Я просто хочу с тобой поговорить. По полу застучали каблучки и становились громче. Значит, Би подошла к двери и встала вплотную к ней. – Нам нельзя разговаривать пока, – тихо сказала она, – Это против правил. – Значит правила неправильные, – ответил я, а Блэр рассмеялась таким нежным звонким смехом, от которого я тогда растаял, услышав впервые, – И в любом случае, мы необычная пара, нам можно нарушать правила. И приметы против нас не работают. – Так о чем ты хотел поговорить? – я чувствовал, что Би улыбалась. – Я хотел сказать, что я люблю тебя. Блэр помолчала немного и расплакалась. Черт! Серена начала ее успокаивать, но Блэр ее не слушала: – Все! – кричала она, – Тушь потекла, прическа испорчена, все отменяется! Я не смогу так выйти туда, потому что все отвратительно! – Все сказала? – строго сказал ее я, – А теперь встала и вышла за меня замуж. Блэр перестала плакать. Помолчав немного, она снова подошла к двери и, аккуратно отворив ее, высунула свою прелестную ручку ко мне. Я тут же взял ее в свою ладонь и поднес к губам, обливая поцелуями ее нежную кожу, по которой я успел соскучиться за эти пятнадцать часов мучений. – Жди меня у алтаря, любимый. – Приходи поскорее, – попросил я, как будто мы только что назначили нам первое свидание. – Все-все, Блэр! Ты не можешь опаздывать на свою же свадьбу! – кричала Серена и затащила ее внутрь, – Где Элизабет?! Где Мила и Джорджи?! Где, черт побери, эти тупые идиотки?! – Ууу, она злится! Привет, сынок! – воскликнула Элизабет, пробегая мимо меня прямо к комнате невесты. За ней бежали Мила и Джорджи. Последняя помахала мне рукой в знак приветствия, а первая хорошенько врезала по груди. Я не начал нашу обычную ссору только ради Блэр. Чтобы моя детка не расстраивалась в этот день. Ей вообще нельзя волноваться! Только положительные эмоции. Только положительные эмоции. Я стоял у алтаря. Рядом со священником. А за мной в ряд стояли Кэм, Нейт и Уилл. Барт встанет туда же, как только подведет Блэр ко мне. Моего маленького брата тоже решили сделать шафером, ведь если бы не он, как сказала мама, я бы не стоял где стою сейчас. Я не занимался этими делами, в мои обязанности входило лишь упорно ждать этого волшебного дня. Стоя в ожидании моей будущей жены, у меня перед глазами пролетела вся моя предыдущая жизнь. Сначала та, что была без Блэр. Постепенно вырастая, я становился ничтожеством, я был нестоющим ничего человеком, живущим в свое удовольствие. Но ведя такой беспечный образ жизни, я не переживал ни о ком, кроме себя. Единственные люди, о которых я переживал самой маленькой еще не окоченевшей частичкой моего сердца – это Элизабет, Кэм, Нейт и Барт. Но с появлением этой сумасшедшей в хорошем смысле девушки в моей жизни, все изменилось. Я изменился. И это видно для всех. И я этому безумно рад. Все становится настолько светлее и радостнее, когда Блэр находится рядом. Она освещает окружающий мир, словно солнышко. И она будет освещать мой мир, потому что она – мое солнышко, которое будет со мной всегда. Я не думал никогда, что захочу жениться. Я был уверен, что в двадцать пять лет из ответственных вещей у меня будет только работа. Я даже подумать не мог о браке. Я вообще об этом не думал, а если кто-то об этом заговаривал, я непринужденно усмехался и игнорировал собеседника. Но сейчас я не могу представить чувства лучше, чем приятное волнение и ожидание моей всегда великолепной любимой девушки. Не просто ждать ее где-то, а у алтаря. Возле священника, который перед лицом Господа Бога объявит нас мужем и женой. Я буду мужем. А она будет моей женой. А потом мы будем папой и мамой. Я купил этот пентхаус, а через какое-то время после свадьбы, когда мы отдохнем и вылезем из спальни, мы займемся ремонтом. Или, может, Би захочет сначала медовый месяц, а потом уж и ремонт. Как ей захочется. Пусть все будет так, как желает моя сладкая принцесса. Заиграла музыка. Я не фанат классики, поэтому не могу похвастаться знанием автора и названия этой мелодии. Да-да, Серена, в длинном платье впереди, мама, Джорди и Мила в таких же платьях, только короче, просто прекрасны, но я хочу увидеть мою невесту, где же она?! Ну давайте, давайте, быстрее становитесь за местом Блэр! Я хочу ее видеть! – Чак, хватит дергаться, она уже идет, – шепнул мне на ухо Нейт. – Себя вспомни, – ответил я. В ту секунду заиграла новая мелодия, и все гости поднялись с длинных красивых скамеек и обернулись на выход. Этот момент неописуем. Сердце застряло где-то высоко в небе, а вообще я не знаю, где оно застряло, но от бешеного стука оно по-любому не усидело в моей груди. Я сделал глубокий вдох и сжал руки за спиной, чтобы по привычке не протянуть их к Блэр. Они были в самом начале прохода, но я отчетливо увидел, как Блэр улыбалась. Она была без фаты, поэтому я видел ее лицо очень четко. Я не сдержался и улыбнулся во все тридцать два ей. Что она сделала потом до ужаса пробрало меня на смех, но я сдержался. Она хотела бегом броситься ко мне, но Барт, под руку с котором она шла, крепко сжал ее руку и, так же как я сдерживая смех, покачал головой. Блэр несколько раз раздраженно вздыхала от того, что музыка слишком медленная, в такт которой они обязаны идти. Наконец, они добрались до меня. Барт поцеловал ее в лоб, затем взял мою руку и вложил в нее пальчики Блэр. Как она прекрасна. Блестящее платье в пол, открывающее в некоторых моментах при ходьбе ее гладкие шикарные ножки, заплетенные в нестандартную косу шоколадные волосы и, конечно же, ее счастливое личико. Я помог ей подняться по ступеням, крепко сжимая ее руку. Мы встали лицом к священнику не разжимая рук. Он попросил всех сесть. Я не мог сосредоточиться на его речи, потому что из головы не выходила Блэр. Я не видел ее так давно, со вчерашней ночи, а сейчас мне кроме прикосновения к ее коже ничего не дозволено. Я хочу ее поцеловать, обнять, крепко-крепко прижать к себе, а мне нельзя. – Что это значит? – спросила меня Блэр тихо, повернув голову ко мне. На ее лице было какое-то сомнение и отчаяние. Я испугался. – Ты о чем, родная? – Твое лицо! Ты... ты как будто... расстроен! – уже громче воскликнула Блэр и вырвала свою руку из моей. – Би, пожалуйста, успокойся, – спокойно попросил я. – Ты не хочешь жениться! Я так и знала! – Блэр заплакала и резко побежала к выходу. – Блэр, что ты творишь?! – опередила меня Серена. – Блэр! – крикнул я ей вслед, но дверь хлопнула. Я собирался броситься за ней, но Нейт меня остановил, указав пальцем на Эс. Он мне предлагает жениться на ней?! Но она что-то показывала пальцами. Оказывается, она считала. На счете “пять” дверь распахнулась. Посередине стояла взвонованная Блэр. Ее грудь вздымалась от частого дыхания. Я спустился на одну ступень вниз, стараясь не обращать внимания на священника, который был ошарашен и, скорее всего, скоро грохнется в обморок. – Родная, мы закончили ссориться? – нежно спросил я. Она несколько раз всхлипнула и проговорила: – Я люблю тебя. Мы одновременно сорвались с места и под растроганные вздохи гостей устремились друг другу на встречу. В центре прохода мне удалось обнять ее. Она запрыгнула на меня, крепко обхватывая ножками мой пояс. Я держал одной рукой ее за ногу, ощущая пальцами традиционную свадебную подвязку, а второй за талию. – Я очень сильно тебя люблю, – сквозь наш страстный поцелуй прошептал я. – Прости меня, я не знаю, что на меня нашло, прости прости! – повторяла Би, зарываясь пальцами в мои волосы. – Я прощу, если ты сейчас выйдешь за меня в конце концов! Я так долго этого ждал, не лишай меня этого счастья. Мы не заметили, как к нам подошла Серена. Ей, как всегда, все равно на окружающих, на священника, на всех. – Блэр, немедленно слезай с Чака! – она потянула ее за талию и стащила с меня, – Ненормальная истеричка! Как ты меня заколебала! Сколько можно?! Выйди ты уже за Чака! Где твои туфли?! – Эс, не надо так кричать, – Блэр с улыбкой взяла лицо Серены в руки, а я не выдержал и улыбнулся. Она меняется в считанные секунды. Минуту назад она выбегала из храма, тридцать секунд назад она кинулась ко мне на руки в слезах, а сейчас она улыбается словно ребенок, которому вернули шоколадку, – Туфли я где-то бросила, потому что не удобно бежать к Чаку на каблуках. – Твою ж мать, стой здесь, не двигайся! А ты, – она обернулась ко мне, – сию же секунду на место! – она резко указала пальцем на мое место. С ней сейчас лучше не спорить, – Как дети, прости господи. Я поцеловал руку Блэр и отправился к полностью охреневшему священнику, дрожащими руками сжимающему какую-то книжечку. Я обернулся на Блэр и Серену. Эс принесла туфли и помогала Блэр их одеть. Затем она за руку провела Блэр ко мне под снова заигравшую музыку и встала на свое прежнее место. – Простите, святой отец, – с нежнейшей улыбкой сказала Блэр священнику, – Прошу вас, продолжайте с того места, где вы остановились. Он кивнул ей и продолжил читать. Наконец, он сказал слова, о которых я думал все это время: – Чарльз, согласен ли ты перед лицом Господа взять Блэр в жены, заботиться о ней, быть вместе и в горе и в радости, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, и любить ее до конца дней своих? – И не изменять, – прошептала Би, сжимая мои руки. – Согласен, – сказал я и хотел поцеловать Блэр, но вспомнил, что еще Блэр должна сказать. Священник кинул на меня быстрый возмущенный взгляд и продолжил, повернувшись к Би: – Блэр, согласна ли ты перед лицом Господа взять Чарльза в мужья, заботиться о нем, быть вместе и в горе и в радости, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, и любить его до конца дней своих? – Согласна, – выдохнула Блэр и перестала так сильно сжимать мои пальцы в ладонях. Я ободрительно ей улыбнулся и начал считать секунды до разрешения, данного самим Господом, поцеловать мне мою жену. – Объявляю вас мужем и женой... – Ура! – взвизгнула Серена, но тут же закрыла рот рукой. Элли, Мила и Джорджи тихо захихикали, а парни сзади меня сделали вид, что поперхнулись. – Простите, – пролепетала Эс. Блэр, наверное, было все равно, потому что она не обратила на Эс внимания. Она продолжала смотреть мне в глаза, как и я в ее. – Вы можете поцеловать свою жену, – услышал я эти радостные слова. Я немедленно потянул Би к себе и накрыл страстным поцелуем эти улыбающиеся губки. – Я люблю тебя, родная, – прошептал я сквозь поцелуй и, не дав ей ответить, так сильно обнял ее и поцеловал. – Чак, дай ей вздохнуть, – сказала мама, а Эс продолжила: – И обнять нас! Бииииииии! Серена оторвала Блэр от меня и начала обнимать ее, чуть не запрыгнув на мою жену с ногами. Потом и все остальные поздравляли Блэр, пока я пожимал руку своим шаферам(кстати, вы удивитесь, но мы с Уиллом друзья. И я не уверен, что он гей. Максимум, би). Затем я обнял девочек, даже эту идиотку, пока парни тискали Блэр. – Би, пока все еще здесь и не пьяные, – начал я, а она повернулась, и все гости сразу притихли, – я хочу тебе кое-что подарить, – я залез в карман и достал оттуда свой маленький подарок, перевязанный красной лентой. – Что это? – Блэр с улыбкой взяла его в руки и развязала бант, – United States of America, Passport, – прочитала Блэр, – Чак, зачем ты притащил мой паспорт? – Открой, – с улыбкой сказал я. Блэр послушно открыла первую страничку с личными данными. – Ну и ч... Аааааа! – закричала Блэр, увидев, что там вместо фамилии. Девочки сразу испугались и начали спрашивать что такое, но Блэр не обращала на них внимания. Она подошла ко мне и обвила мою шею руками. – Как ты это сделал? – спросила она, – Чтобы сделать новый паспорт необходимо мое присутствие. – Не забывай, какая у нас фамилия, – я подмигнул ей, – А у Бассов возможности безграничные. – Теперь не забуду, – она показала мне маленькую книжечку. – Тебе осталось поставить только подпись, – я поцеловал ее в нос. – Ах да, – вспомнила Блэр и открыла паспорт, – Нейт! Дай, пожалуйста, ручку, – попросила Арчибальда она. Всем известно, что он носит во внутреннем кармане ручку. Всегда. – Блэр, а ты не хочешь сначала потренироваться? Ну, новую роспись, с новой фамилией? – спросил я. А Блэр, приняв ручку, посмотрела на меня как на идиота: – Ради бога, Чак. Я эту роспись придумала в первые дни нашего знакомства. Сначала я стоял молча, но потом засмеялся и притянул ее к себе, крепко прижимая к своей груди. – Как я тебя люблю, малышка, – прошептал я. – Хорошо хорошо, теперь дай мне расписаться, – она устроила на моем плече паспорт и сосредоточено вывела свою роспись. – Вы закончили? – воскликнула Мила, – У нас как бы программа, если вы не забыли! – Давайте, бегите на улицу, как только все выйдут, – командовала Джорджи, – Вперед, ребята, я беру Кэма! Парами сначала вышли Элли и Барт, Серена и Нейт, Мила и Уилл ну и Джорджи с Кэмом. Потом все гости, а потом мы выбежали за руку из церкви, бежали по лестнице, на которой был белый ковер, а нас обсыпали рисовыми зернышками. Мы с Блэр сели в машину одни, а все остальные в три лимузина, что мы заказали. В Palace Hotel нас ждут еще триста человек гостей, против которых была Би, но ничего не поделаешь. В общем, мы оба хотели только друзей и родных, но так получилось бы только в том случае, если бы мы не были Бассами, ну или хотя бы если бы Блэр не была той Блэр, о которой уже несколько месяцев пишут все издания Америки, возможно, и Европы. Только за нами закрылись дверь машины, Блэр выдохнула и опустила голову мне на плечо. Она продолжала восстанавливать дыхание, и ее сердце билось все так же сильно. – Эй, ты чего? – спросил ее я, поднимая ее голову к себе за подбородок. Она не ответила, а просто улыбнулась. – Скажи мне, Блэр, что такое? – Просто... не знаю, – она засмеялась и обняла мою шею. Я тут же обхватил ее талию и прижал к себе. – Детка моя, – прошептал ей в шею я, – Я так рад, что ты теперь моя до конца дней. – Ты уверен? – Абсолютно. А ты что, нет? – Ну мало ли, тебе надоест... – Глупая, хватит, – сказал я и усадил ее себе на колени, одной рукой держа ее талию, а второй – животик. – Ладно, – ответила она и положила голову мне на грудь, – Нам надо приготовиться. – К чему? К родам? Так еще же рано... Блэр засмеялась. – К этому мы будем готовиться чуть позже, а сейчас – к выходу из машины возле Palace. – Зачем? – не понял я. Блэр выдохнула и взглянула на меня из под бровей, а потом сказала: – Помнишь, сколько папарацци и прессы было на юбилее? – Да, – вспомнил я, как пытался минут двадцать пройти ко входу, пока охранники мне не помогли. – Так умножь это количество в пятьдесят раз. – Может сразу домой? – предложил я. – Я бы с радостью, но что скажут все? Так нельзя. Наш Rolls Royce остановился возле белой ковровой дорожки, которая была ограждена, чтобы мы смогли пройти ко входу в отель. Блэр по привычке улыбнулась камерам, которые тут же защелкали. Несколько минут мы позировали фотографам (если бы не Блэр, которая заставляла меня это делать, я бы послал их ко всем чертям) и ответили на несколько вопросов. – Чак, будь, пожалуйста милым, – сказала мне на ухо Блэр. – Зачем все это? – Затем, что мы должны сделать имя. Один неверный взгляд – завтра будет статья, что мы убили фотографа! Так улыбаемся и машем. – Мисс Уолдорф, два слова! – начала какая-то репортерша, которую удерживали охранники. – Поправочка. Я миссис Басс, но вообще Блэр, – улыбнулась Би девушке, а я, как всегда, смотрел на мою девочку. – Итак, Блэр... И началось! Кто дизайнер платья, туфель, кто организатор, появятся ли фотографии из церкви и прочее. Как Блэр это выдерживает?! Я чуть не сорвался после трех минут вопросов. Тем временем какую-то ерунду спрашивал у меня другой репортер. Я что-то отвечал, улыбался, чтобы не быть “убийцей фотографа”. Еще через неделю каждый день у нас будут интервью для сотен журналов и интернет-сайтов. А так же нам нужно будет поехать на десятки радио и теле-шоу, где Блэр еще и должна будет спеть. Как трудно быть нами. Ну, надеюсь, что скоро это уляжется. До рождения ребенка, я думаю, все. Ах черт! Ребенок! И опять все по новой! Ладно, я смотрю, мы медленно двигаемся ко входу. – Блэр, больше никогда так не делай, – попросил я, как только мы оказались внутри. – Ты хочешь сказать, что я виновата, что там столько папарацци?! Этого всего бы не было, если бы ты вел себя немножко скромнее раньше, а не впадал во всякие скандалы, за которыми желтая пресса и гоняется, если ты заметил! – Все-все, прости, детка, – сказал я и обнял ее, – Прости, любимая, я... – Ну что вы копаетесь?! – заорала Элли, подбегая к нам вместе с Сереной, – Чак, быстро к залу, там Арчибальд, и жди у дверей, ни в коем случае не заходи. Тебя растерзают поздравлениями, а когда мы с Блэр вернемся, тебе придется перетерпеть все это заново. Мы с папой это уже проходили, – предупредила мама, – Блэр, переодеваться в ту же гримерную! – подмигнула она. – Ох, опять твои подколы про диванчик и четырнадцать лет? – Была бы ты моей дочкой, такое бы тебе устроила, – добавила она, схватив Блэр за руку. Я, шагая за ними, держал в руках лицо Блэр и шептал ей на ухо: – Нам нужно как-нибудь повторить в том туалете. Я отпустил ее, а она игриво подмигнула и, поднимая платье, побежала с девочками туда. Я, когда они скрылись из виду, улыбнулся и отправился в зал. Мама меня убедила, поэтому я не стал заходить. Арчибальда у входа не было, ну и ладно. Подожду здесь. Через несколько минут появилась Блэр. На ней уже было совсем другое платье. Короткое и с рукавами. Она выглядела такой нежной и милой в нем. И волосы были распущены. – Зачем ты переоделась? – спросил я, крепко прижимая к себе, как только она до меня добежала. – Так сказала Элли, – ответила она и придвинула мое лицо к своему, чтобы поцеловать. – Давайте, вы потом будете нежничать! Все гости ждут первого танца! – сказала Серена. Но я не стал ее слушать, поэтому поцеловал мою девочку и оторвал от пола, чтобы покружить. – Ну все, ребят! – подтвердила Элли, – Я все никак не привыкну, что ты кого-то любишь. Все, давайте, вперед. Чем быстрее зайдете, тем быстрее уйдете. – Пойдем? – прошептал я в губы Блэр, – Нам нужно со всеми поговорить, станцевать, и я хочу домой. – Кстати, знаешь, почему я согласилась переодеваться? – тихо спросила Блэр, чтобы слышал только я. – Почему? – Потому что под то платье нельзя одевать белье, а я такое классное выбрала для первой брачной ночи, – улыбнулась Блэр. Я сглотнул и тут же поставил ее на пол. – Нам нужно немедленно туда пойти. Как ты, мам, сказала, чем быстрее зайдем, тем быстрее выйдем? Так чего мы ждем? Блэр, пошли! – я обнял ее за талию и потянул к дверям. Нас встретили громкие аплодисменты и вспышки камер. И здесь эти козлы есть! Надоело! Не хочу никаких вопросов и лишних фотографий! Мы наняли фотографа – ОДНОГО!!! – только для нашего семейного архива. Пусть он и работает! Все поздравляли, кричали “Горько”, хотя я считаю, что ничего горького здесь нет. Все очень даже сладко. Особенно моя девочка и водка, которую мне пить нельзя. Мы ведь беременны. К тому же нужно быстрее оттанцевать танго(для классического вальса наша жизнь слишком яркая и неспокойная), которое мы тогда танцевали в Дубаи, только теперь с нами работал профессиональный танцор, которому мы показали, что сами придумали, не замечая этого. Ведь тогда ни я, ни, по-моему, Блэр не думали о движениях. Тогда существовала только наша маленькая вселенная. Как сейчас. Только Блэр и я. И скоро наш малыш. – Би, я тебя люблю, – прошептал я ей в самое ухо. Она повернулась ко мне и удивленно сказала: – Это ты к чему? Ты хочешь выпить? Чак, я тебе не запрещала, ты сам решил, что будешь придерживаться диеты из-за того, что я беременна. Можешь пить, если хоч... – Нет-нет, я не хочу! Я просто сказал тебе, что я люблю тебя! Я что, не могу сказать своей жене эти три слова?! – Конечно можешь, – улыбнулась Блэр и обняла меня, – И я тебя люблю. – Хорошо. Я крепче ее обнял и провел дальше. Нам нужно поговорить со всеми гостями. Когда это закончилось, заиграла музыка того танго. Вы не представляете, что мне пришлом перепробовать, чтобы найти эту песню. Правда, если бы я с самого начала додумался позвонить в тот отель, все было бы проще, но мы не ищем легких путей. Вот мы уже станцевали наш танец и под аплодисменты сели за наш столик. Нам нужно было еще немного посидеть там, а потом можно было бы и уехать. – Расскажи мне, как прошел вас девичник? – спросил я, целуя в щеку мою любимую, которая сидела у меня на коленях. – Самое веселое это игра в Твистер, – улыбнулась она. – Вы были дома, никуда не ходили? – все убеждался я. – Да, разумеется, а куда мы могли пойти? – наивно ответила Би. Я хотел сказать, что слышал о стриптиз клубах, в которых вместо голых женщин голые мужчины и разные другие увеселительные места, но промолчал, поцеловав ее в губы. – Вы даже не пили? – снова начал я. – Чак, как я могу пить, когда я ношу нашего ребенка?! – разозлилась Блэр. – Да-да, все, прости, – поспешно сказал я и снова поцеловал, – Какая ты у меня красивая, – прошептал я, вглядываясь в эти родные глаза. Блэр улыбнулась и снова приникла к моим губам. – А как там мальчишник? – спросила Блэр. – Мальчишник? Сейчас расскажу. Значит так, мы вышли из дома с Нейтом и Уиллом. Арчибальд при этом был уже готовый и орал на всю улицу что-то вроде: “Басс! Последний день свободы! Надо оторваться!”. Я не знаю, какую свободу он имел ввиду, потому что я ему ничего такого не говорил, когда у него был мальчишник. В общем, он сказал Артуру, чтобы вез нас в “Виктроллу”, потому что нам “необходимо оторваться”. Ну, мы приехали туда и... – Чак, лучше замолчи, если дальше будет хуже, – перебила меня Блэр, отстранившись от меня, но я все равно чувствовал, как быстро бьется ее сердечко и как она неровно дышит от злости. – Нет, совсем не хуже. Блэр, ты что мне не веришь? – Верю, но иногда нет. – Как это – иногда нет? – я был очень огорчен, что она мне не верит. – Потому что я боюсь, что в один день я тебе перестану нравиться, как девушка, которая тебя возбуждает, и ты мне изменишь. Я обреченно выдохнул. Если мне до конца жизни придется слушать, что я когда-нибудь это изменю, моя жизнь закончится очень скоро. – Блэр, сколько раз я должен тебе повторить, что я люблю тебя?! Тебя, понимаешь?! Только тебя! Мне никто больше не нужен! – я яростно держал ее лицо в руках, пытаясь заставить ее поверить в мои слова. – А вдруг однажды ты проснешься и поймешь, что я тебе больше не нужна. – Тогда я ударю себя по лицу, что разбудит меня от этого ужасного кошмарного сна. Блэр слабо улыбнулась и погладила меня по лицу. – Я ведь тоже могу тебе каждый день говорить: “Блэр, а если ты в один день перестанешь меня любить, что тогда?” – Я тебе уже говорила, что такого никогда не будет. – Ага! Вот! Вот! Не нравится! Так мне тоже не нравится, когда ты так говоришь! Блэр снова улыбнулась и положила голову на мое плечо. – Расскажи мне дальше про ваш мальчишник. – Дальше ей рассказыть, – фыркнул я, – Дальше мы приехали в этот долбаный клуб. Нейт хотел запихнуть меня на сцену к тем полуголым девушкам. Но я сказал ему, что никакая свобода мне неинтересна. Что я люблю тебя и не хочу, чтобы рядом со мной стояла какая-либо голая девушка. Кроме тебя, разумеется. Нейт стал сопротивляться, но Уилл меня поддержал, – я отсалютовал ему бокалом с яблочным соком, – и мы поехали в пентхаус Арчибальдов. Он все орал на меня, что я не понимаю ничего, что это последний день, что сегодня я могу еще делать что хочу, но я ясно дал ему понять, что я не хочу ничего, кроме моей девочки. Потом я ему напомнил, что когда был его мальчишник, его мысли были заняты только Сереной, как мои – тобой. Он не пил, ничего не делал. Мы сидели у него в номере и смотрели телик, поедая орешки. Так, теперь о моем мальчишнике. Дальше мы говорили о тебе. Кстати, Уилл очень даже не плохой мужик, несмотря на то, что он гей. И он, в отличии от тебя, признался, что тогда, в Дубаи, когда я приносил тебе телефон, который ты забыла в ресторане, ты мне соврала. Я краем глаза увидел, что Би чуть-чуть покраснела, а грудью почувствовал, что ее сердце забилось быстрее. – И он сказал, что он на тебя кинулся из-за того, что ты очень сексуальная, даже для гея, у которого много времени не было секса, – я от отвращения на секунду скривился, вспоминая, как геи занимаются сексом, – А ты, чтобы оправдать свои крики, придумала эту гребаную ролевую игру. Но я на тебя не злюсь, потому что все уже позади и потому что я очень люблю тебя, моя глупенькая девочка, – я крепко обнял ее, поцеловав в щеку, лоб, носик и снова в щеку, – А еще я случайно проболтался Нейту, что ты потеряла девственность со мной. – Что?! – воскликнула Блэр, резко поднимая голову с моего плеча, – Ты сделал что?! – Не волнуйся, он отреагировал спокойно, только усмехнулся и... – Чак, ты не понимаешь! Ты разбил ему сердце! Мы клялись друг другу, что будем первыми! Чаааак, зачем?! Зачем ты это сделал?! Я-то думаю, почему это он так холоден со мной? Впервые! Даже когда мы расстались, мы остались друзьями! Я должна с ним поговорить. – Нет, Би, стой! – я конкретно приревновал свою жену к своему лучшему другу, который еще и женат. – Чак, я должна решить это, пока мы не уехали домой, – уверенно сказала Блэр, а мне ничего не осталось, как отпустить ее. Она устремилась к соседнему столику. Нейт сидел там один. Все уже танцевали. Я внимательно следил за каждым ее движением. Блэр села рядом с ним, а Арчибальд демонстративно отвернулся. Она положила руку ему на плечо и наклонилась, что-то говоря ему на ухо, потому что была громкая музыка. Через некоторое время Нейт повернулся и что-то говорил ей, скорее даже кричал, ярко жестикулируя. Сначала указывал руками на себя, потом на Блэр, потом на меня, даже не посмотрев в мою сторону, а затем взялся руками за голову. От следующего движения Блэр меня передернуло. Она взяла в ладони его лицо и, видимо, начала успокаивать. Если бы мы не клялись друг другу в бесприкословной верности, я бы размазал гребаного Арчи по стенке. Строит из себя обиженного идиота. Ну, подумаешь, не первый был у Блэр, так какая ему разница?! Все равно, он уже никогда ее не вернет! Зачем ворошить прошлое? Я бы убил его, правда, убил бы, только жаль Серену, которая осталась бы одна, без любимого мужа. Я надеюсь, у Нейта все чувства к Блэр закончились. Потому что если нет – это плохо для него. Они о чем-то поговорили, Нейт улыбнулся, обнял ее, она, естественно его тоже обняла, встала и отправилась ко мне. Я был все еще страшно зол. Она села на стул рядом со мной и радостно сказала: – Он больше не злится. Я ничего не ответил, потому что я, как раз таки, злился. – Чак, что с тобой? – она положила руку мне на плечо, но я зачем-то ее скинул. Блэр испуганно на меня посмотрела и мне стало безумно стыдно, что я так сделал. Она медленно встала и собиралась куда-то уйти. Мысль о том, что она пойдет к Нейту, взорвала мой мозг, и я немедленно повернулся к ней, схватил за талию и посадил себе на колени. – Прости, прости меня, – прошептал я ей, – Я приревновал тебя к Нейту, прости меня. – Приревновал к Нейту?! – Блэр резко повернула ко мне голову, – Чак! К Нейту?! К Арчибальду?! Чак! Он же женат! На моей лучшей подруге! Это равносильно тому, если бы ты меня к Барту приревновал! – Я просто очень тебя люблю, – оправдался я. – И поэтому ревнуешь меня к каждому столбу?! – Нейт – не столб. А вполне сексуальный и красивый мужчина. Блэр обреченно выдохнула и, потерев виски, открыла глаза. Она снова выдохнула и со злостью схватила меня за лацканы пиджака. – Басс, как ты меня заколебал! Когда ты уже поймешь своим тупым мозгом, что ты мой единственный мужчина в жизни?! Когда?! Когда ты уже соединишь все точки и нарисуешь картинку?! Я ношу ТВОЕГО ребенка! Я за ТЕБЯ вышла замуж! И живу я под одной крышей с ТОБОЙ! Неужели, тебе мало?! А еще прими к сведению, что я каждый день говорю тебе, как сильно я тебя люблю! Даже я уже поверила тебе! Неужели так трудно ответить тем же?! Я ничего не отвечал, а просто смотрел в ее глубокие и взволнованные глаза. Через несколько секунд я прижал ее к себе и упал головой в ее грудь. Надеюсь, она не почувствовала, что одна моя слеза упала на ее кожу. – Чак, я тебя люблю, – прошептала она, зарываясь носикиком в мои волосы и крепко прижимая мою голову к себе, – Я хочу, чтобы ты перестал вести себя как подросток. Мы взрослые люди, – она целовала меня в голову и одной рукой гладила мои волосы. Через секунду она подняла мою голову и посмотрела на меня. Она мягко поцеловала тот глаз, из которого и скатилась одинокая слеза, и провела большими пальцами по моим щекам. Она подтянула мою голову к себе и поцеловала меня. Я тут же обхватил ее талию и прижал к себе. – Ты у меня самая лучшая, – прошептал я, а Блэр улыбнулась, – И даже готовить умеешь, а это вообще супер. Би засмеялась и уткнулась мне в шею. Через несколько минут Блэр прошептала мне рядом с ухом: – И когда в следующий раз будешь ревновать меня к кому-то, попытайся вспомнить все, что я тебе говорила, ведь я никогда не собираюсь брать свои слова назад, и выбей всю эту дурь из себя сам. Если не сделаешь, этим займусь я. – А ты кровожадная, – я усмехнулся, еще крепче вжимаясь в любимое тело. – Еще бы, – рассмеялась она, – Нам можно уже домой? – Не знаю. – Давай попросим Элли, чтобы она нас прикрыла? – Пойдем, – я поцеловал ее в плечо и поднял на руки. Мы нашли в толпе Элизабет. – Эл! – закричала Блэр, – Элли! Она подошла к нам и, улыбаясь, сказала: – Эй! Привет! А почему вы все там сидите? – Эл, прикроешь нас? Мы хотим домой. Она оценивающе-пьяным взглядом посмотрела на нас, а затем, махнув рукой, сказала: – Ну ладно, идите. Эй, Басс! – я обернулся к ней, – Да не ты! Вот ты! – она указала пальцем на Блэр и, подойдя к ней вплотную, тихо сказала: – Без побитого рекорда можешь не приезжать ко мне! Я не буду просто так открывать Bacardi! – Я беременна, Басс, – подмигнула Блэр. – Ах, точно. Ну пока, Басс. – Ты пьяная, – рассмеялась Блэр. – Моя сын женился на моей лучшей подруге! У меня есть повод выпить! Давайте, проваливайте, пока я не передумала. Я снова поднял Би на руки и понес к черному выходу. Как здорово, что он ведет прямо на улицу. – Нам нужно такси, – сказал я. – Ни в коем случае! Таксист увидит нас и сдаст со всеми потрохами прессе! – Мы ему заплатим. – Давай лучше Артуру звони. Его не нужно подкупать. – Ладно, – я одной рукой держал Блэр, а второй достал из кармана телефон и позвонил Артуру, – Артур, мы у черного выхода. Забери нас на какой-нибудь машине, только не на лимузине. Хорошо, ждем, – я убрал телефон обратно в карман, – Он скоро будет, – улыбнулся я Блэр. Блэр так сладко зевнула, уткнувшись мне в грудь, что я испугался: – Би, не вздумай уснуть! Ты забыла? У тебя очень секси-белье под платьем. – Не усну, можешь не волноваться, – убедила меня Блэр, – Только мне холодно. – Холодно?! – испугался я, – Где холодно? Как холодно? – Ну, сейчас же зима, февраль, холодно. – Я потороплю Артура, – я собирался полезть за телефоном. – Зачем? Не надо! Сейчас он приедет, не дергай человека каждую минуту. Вот и он, смотри! – Блэр указала на дорогу. Я посадил Блэр вперед, а сам сказал Артуру ехать домой на такси и дал ему денег. Я сел за руль и посмотрел на Блэр. В этой машине я ездил последний раз, когда Блэр позвонила мне из какого-то бара, и я ее забирал. Я улыбнулся, а она спросила: – Что такое? Я молча достал телефон и показал ей те самые фотографии. – Это было здесь? – улыбаясь спросила Блэр, пролистывая снимки. – Да, прямо тут, – ответил я и поехал в сторону отеля, – Только ты сидела по-другому. – И как я сидела? – Ну, твоя голова была внизу, а ножками ты держала спинку сидения. Блэр громко засмеялась и положила голову мне на плечо. Я повернулся, не отрывая глаза от дороги, и поцеловал ее в висок. – Когда я тебя доставала из той дыры, ты уснул у меня на ногах, – вспомнила Блэр. Я улыбнулся и спросил: – Почему ты поехала за мной тогда? Ведь это было как раз после того, как... как... как мы опять поссорились. – По той же причине, почему ты приезжал за мной. И это не зависело от того, как сильно я на тебя злилась и насколько мне было больно. Я заехал на подземный паркинг в моем отеле и встал на свое место. – Ты у меня самая лучшая, – я взял ее подбородок в ладонь и поднес к своему лицу. – И ты у меня самый лучший, – она коснулась моих губ. А затем страстно углубила поцелуй, – Давай займемся сексом прямо здесь? – Нет, – твердо сказал я, – Это наша первая брачная ночь. Она должна быть дома и в кровати. К тому же здесь мы не побьем рекорд. – Я хочу тебя прямо сейчас, – Блэр села мне на колени и сильно прижалась ко мне. Я вздохнул и, подхватив ее под попу, вынес из машины. Зайдя в лифт я ни на секунду не отпускал ее со своих рук. – Ну Чак! Я хотела в машине! – капризно воскликнула я. – А еще где ты хочешь? – с сарказмом спросил я. – На крыше Empire State Building, в примерочной, в твоем лимузине, на рояле, в самолете, в поезде, в такси, в лифте, в... – Так, все, достаточно, я понял, но не сегодня. – Хорошо, – воодушевилась Блэр и снова страстно меня поцеловала. Я еле дотерпел до нашего этажа и быстрым шагом вышел из лифта. Я по дороге снимал с Блэр и с себя пальто и обувь. Дойдя до спальни, я положил Блэр на кровать и лег сверху. Она срывала с меня пиджак, бабочку и рубашку, пока я медленно расстегивал молнию на ее платье, целуя ее шею и ключицу. Когда я скинул ее платье, моим глазам предстало тело Блэр в сексуальном белом боди. – Блэр, ты мне обещала! Никаких костюмчиков! – крикнул я. – Это белье, Чак, смотри! Вот трусики, а вот бюстье из кружева! Тебе не нравится? – Нет, очень нравится, – я провел рукой по ее ляжке, на которой держалась шелковая свадебная подвязка с сердечком из камушков. – Тогда прекрати паясничать и давай займемся делом! – Как скажешь, – я резко поднял ее над кроватью и впился в ее шею как вампир. Только я не кусал ее нежную кожу, а целовал. Одной рукой Блэр держалась за мою спину, а второй за голову, зарываясь пальчиками в мои волосы. Ногами она обхватывала мою талию, поэтому она сама висела на мне, давая мне возможность расправится с бельем. Я не стал возиться с лентами и просто разорвал кружевную ткань. О, она так прекрасна без всего этого тряпья. Я наклонился к груди и взял в рот ее дерзкий сосок. Блэр томно простонала и сильнее прижалась ко мне бедрами, еще сильнее этим меня возбуждая. Как она может думать, что когда-то станет мне неинтересна? Это самая сексуальная девушка в мире, которую я еще вдобавок и люблю. Что может быть лучше? – Чак, скорее! – страстным шепотом сказала Блэр и притянула мою голову к себе. Я посмотрел ей в глаза и нежно улыбнулся своей девочке. Она улыбнулась в ответ и провела рукой по моей щеке к шее. В эту секунду я вошел в нее, от чего ее рука напряглась, и она впилась аккуратными пальчиками мне в шею. Ее губы открылись в немом крике, а глаза закрылись, трепетав длинными черными ресничками. Она отклонила голову назад, представляя моим дрожащим глазам ее великолепную шею. Я сдержал вырывающийся от первого ощущения рык и поцеловал ее шею. С каждыми последующими моими движениями, Блэр сильнее прижималась ко мне, отрываясь от кровати. Я держал ее за голову, локтем придерживая спину, продолжая целовать ее шею, а второй рукой сжимал ее попу. Необъяснимые ощущения сковывали меня внутри. Ни с кем и никогда я такого не чувствовал. Это прекрасно. После первого раза я вспомнил о том, что у меня есть маленький подарочек для моей любимой. Поскольку свадьба была тринадцатого февраля, а уже больше полуночи, значит сейчас уже День Святого Валентина. Я опустил голову вниз на свою грудь, где лежала Би, и невольно улыбнулся. Такая нежная, хрупкая. Эти крохотные плечики, такая гладкая и ровная кожа. Она так прекрасна. Чем это она занимается? Лучик лунного света, который пробивался сквозь щель в шторах, падал мне на живот. Поэтому Блэр подставляла руку со своим колечком под этот лучик, и он играл в камне, отсвечиваясь в разные стороны. – С Днем Святого Валентина, – сказал я и поцеловал Блэр в голову. Она посмотрела на меня с улыбкой. Она подтянулась повыше, чтобы наши лица были на одном уровне, и положила ладонь на мое лицо. Глаза уже привыкли к темноте, и мы могли четко видеть лица друг друга. Она коснулась моих губ своими и сказала: – И тебя с Днем Святого Валентина. – У меня для тебя подарочек, – сказали мы вместе. И у меня и у Блэр сердце забилось чаще. Мы одновременно улыбнулись и так же одновременно наклонились, чтобы поцеловаться. Конечно, поцелуем не закончилось, а о подарке я вспомнил снова только через полчаса. – Давай, ты первая, – попросил я, когда мы немного отдышались. – Нет, ты, и я серьезно, ты первый! – Хорошо, – я отодвинул одну полочку в прикроватной тумбочке и достал маленькую коробочку в форме сердца из Ladurée. Сегоня, точнее, уже вчера, утром мне не спалось, и я вышел из дома СереНейта. Буквально в пяти минутах от них находится любимая кондитерская Блэр. Я зашел туда, чтобы купить моей сладкой сладкоежке что-нибудь сладкое. И тут увидел на подносике одну последнюю макаруну. В форме сердечка, розового цвета, с неизвестным вкусом. Я спросил у продавщицы, почему только одна, а она ответила: “Сегодня наш главный кондитер пришел рано и решил сделать что-то необычное. Он приготовил только две таких. Вот осталась последняя”. Тогда я спросил, кто купил первую, так, даже не думая над своим вопросом, но она сказала мне, что за десять минут до моего прихода здесь была девушка и купила ее. Ну, в общем, не важно, кто купил, главное, что мне досталась вторая. – Держи, – я протянул Блэр коробочку. Она бережно подняла крышку и так мило засмеялась. – Что такое? – удивился я. – Подержи, – улыбаясь попросила она. – Ты не хочешь даже попробовать? – расстроился я, но Блэр полезла в прикроватную тумбочку со своей стороны кровати. Она достала точно такую же коробочку и протянула ее мне, забирая свою. Теперь я тоже засмеялся. – Значит, вот кто эта девушка, кто пришел на десять минут раньше меня, – с улыбкой сказал я. – Значит, да, – Блэр приблизилась к моим губам и поцеловала меня. – Давай попробуем, – предложил я, – Тебе сказали, что... – Да, ингредиент в секрете, – продолжила Блэр. – Значит мы, простые смертные, не сможем его определить. – Давай попробуем это сделать. – На счет три. Раз... – ... два... – ...три, – закончил я и мы одновременно откусили. Печенье оказалось безумно вкусным, хоть мы и не поняли его вкус. По половинке мы оставили на завтра, а сами продолжили наше дело. Сначала еще раз в кровати, потом в спальне у стены, затем по всей гостиной. Все закончилось побитым рекордом – двенадцать, и двумя подрагивающими телами, развалившимися на полу. – Больше не будем бить рекорд, – сказала Блэр, пытаясь выровнять дыхание. – Мы еще и не такое можем. – А как же, – улыбнулась моя кроха, – Смотри! – она указала рукой на окно, – Уже светло. – Да, – протянул я и прижал Блэр покрепче к себе. – Пойдем в кроватку, – попросила Би. – У тебя есть силы дойти? – удивился я. – Нет, поэтому ты отнесешь свою беременную жену в кровать, – рассмеялась она таким любимым нежным смехом. Я усмехнулся и с трудом поднялся на ноги. Затем взял мою девочку на руки и медленно пошел к спальне. – Я уже толстею? – Блэр ткнула пальцем в свой как всегда плоский животик. – Еще нет, – я улыбнулся и, уложив ее в кровать, поцеловал нашего ребенка. – Ты меня будешь любить, когда я буду толстой? – спросила она, когда я лег в кровать и обнял ее. – Глупенькая, – улыбнулся я, заправляя ее влажный локон за ушко, – Я тебя люблю любой. – А когда я буду старой? – О Боже, надеюсь, это гормоны. Чтоб их... Блэр рассмеялась и прижалась ко мне. Она тихо шептала: – Когда мне будет сто лет, я не буду красивой. У меня будут морщины, – она нахмурилась, – и кожа обвиснет, – она скинула с себя одеяло и ткнула себе в бок, – и... – Успокойся, – заткнул ее я и накрыл одеялом обратно, – Всем людям суждено стареть, так устроена природа. – А если умереть рано, то... – Гормоны, это просто гормоны, – повторял я, а Блэр рассмеялась. Когда она смеется, или улыбается, или смотрит на меня, или вообще делает что угодно, невозможно не растаять. – Теперь я тебя кое-что спрошу, – начал я. – Давай, спрашивай. – Как тебе – быть моей женой? Блэр посмотрела мне в глаза и улыбнулась. – Это очень приятное чувство. – Какое? – потребовал подробностей я, ожидая совпадения с моими чувствами. – Чувство... – Блэр замялась, а затем состроила жадные глазки, – Чувство, что ты только мой! И никому не отдам! Я засмеялся. Ожидания оправдались, чему я был несказанно рад. – А как тебе – быть моим мужем. Если собрался что-то ляпнуть, сначала подумай, я беременна и за себя не отвечаю. Я засмеялся и поцеловал ее в лоб. – Наши чувства полностью совпадают, – ответил я. – Теперь можем спокойно спать, – сказала Блэр, но резко распахнула глаза, – Сначала дай мне укусить печеньку. Семь месяцев спустя... – Спокойно, спокойно, девочка моя, дыши, – кричал я, пока ее на каталке везли в операционную. – Милый, не надо так кричать, – улыбнулась Блэр, но я то знал, она просто успокаивает меня, – Не волнуйся ААААААА!!! – Черт, ей же больно! Сделайте что-нибудь! – кричал доктору я. – Чак, спокойно, так должно быть, на курсах же все рассказали. Ой, или это был тот урок, который ты пропустил? – Блэр зло на меня посмотрела. Я знал, что она еще не скоро перестанет напоминать мне об этом, но я не уставал извиняться: – Прости, малышка, я же тебя очень люблю. Ты же знаешь, я заплатил миссис Бэнкс, и она отдельно мне объяснила то, что я пропустил. И это был урок не про роды. Я тебя люблю и нашего малыша люблю. – Скоро мы узнаем, кто это АААААА! – снова закричала Блэр, – Какой же сильный! – она погладила живот. – Мистер Басс, – начал доктор, – Если вы желаете присутствовать при родах, вам необходимо одеть халат. – Нет, не стоит, милый, я не хочу, чтобы ты меня видел там. – Блэр, я буду с тобой каждую секунду этого трудного периода. Мы справимся вместе. Блэр благодарно мне улыбнулась, а я надел халат. – Поехали, док. – Мистер Басс, я вас настоятельно прошу не сходить с места, куда вас поставят и что бы ни случилось не двигаться. Только при этом условии я пущу вас в операционную. – Что-то может случиться?! – испугался я. – Он будет стоять, доктор Джеймс, я обещаю, – твердо сказала Би, а я кивнул. Доктор недоверчиво, впрочем, как всегда, на меня покосился и разрешил ассистентам завезти Блэр туда. Я зашел следом и тут же встал с левой стороны специального койки-кресла, в которого посадили Блэр. – Блэр, дыши так, как сказали на курсах, – начал доктор, садясь напротив Блэр, – Ноги сюда, – Блэр поставила ноги на специальные подставки. – Слава богу, сделала педикюр, – выдохнула Блэр, а я поцеловал ее. – Тебе очень больно? – нежно спросил я. – Представь, что ты пытаешься выгнать трактор из охренительно маленького парковочного места, – прошипела Блэр. – Итак, – продолжил врач, – Блэр, следуй всем указаниям, что я тебе даю, – он надел хирургическую маску, – Будет кровь, будет очень больно. Вот это, – ассистентка надела Блэр на палец какую-то пластиковую фигню, – будет показывать нам, если что-то вдруг не так. Мистер Басс, – он повернулся ко мне, – вы не двигаетесь. Вы можете разговаривать с женой, но не больше. – Так точно, – согласился я. Орать на человека, в руках которого жизнь моей жены и ребенка абсолютно не стоит. – Итак, начинаем, – сказал доктор, – Блэр... И началось. Это был кошмар. Не то, что мне было страшно, но слышать, как мой самый дорогой человек на свете кричит от боли, это все равно если бы меня кололи ножом каждую секунду, а я при этом не умирал. Доктор давал какие-то указания, помогал Блэр, а я ни на секунду не отпускал ее руку и говорил, что я люблю ее. Блэр старалась улыбаться мне, и нам даже время от времени удавалось целоваться. Спустя семь часов мучений я увидел головку. Такой крохотный затылочек моего ребенка. – Блэр, еще чуть-чуть, – тихо сказал я, потому что мой голос немного охрип. – Ее уже видно? – задыхаясь спросила она, – Ты видел голову? – Да, да, я видел, – улыбался я и крепко держал ее руку. – Боже, Чак, нас АААА, скоро будет трое ААА! – Держись, милая, уже скоро, совсем скоро, – я протер ладонью ее мокрое лицо. – Голова вышла, – оповестил доктор. Дальше все произошло так быстро. Рука Блэр перестала сжимать мою. Наконец-то, спустя восемь часов, все закончилось. Блэр улыбалась, откинувшись на спину. – Это мальчик, – словно через воду услышал я. Мне в руку дали ножницы и показали, где надо отрезать. Плач нашего ребенка. Это первый звук, его первый звук. Мне поставили стул на то место, где я стоял, и сказали сесть. Медсестра бережно поднесла нашего сына к Блэр и дала ей его. Блэр заплакала. Она прижала его к груди и посмотрела на меня. Я обнял ее и поцеловал. – Вот так рожаешь его восемь часов, мучаешься, а он, видите ли, на папу похож, – с улыбкой, сквозь слезы, прошептала Блэр. Я засмеялся и взглянул на нашего малыша. Он был такой крохотный, такой красненький, весь еще в крови. Нам дали его на несколько минут. Только подержать, затем его будут мыть. – Держи, – сказала мне Блэр. Я вопросительно посмотрел на нее, как будто не понимая, мне ли она это говорит. Блэр уверенно мне улыбнулась и осторожно протянула сына мне. Такие крохотные сморщенные ручки и ножки. Он такой маленький. Так, нужно держать головку, он еще сам не умеет. Я не удержался и заплакал. Блэр с трудом приподнялась, чтобы сесть и обняла меня. – Я люблю вас, – прошептала она и поцеловала меня в лоб и щеки дрожащими губами. – Блэр, покорми ребенка, а потом медсестра заберет его, – сказал доктор, снимая перчатки и маску. Я вернул нашего сына Блэр и внимательно смотрел, как этот крохотный комочек искал ротиком сосок, но Блэр тут же помогла ему. Это так красиво выглядит. Моя девочка стала мамой. А я – папой. Мы теперь настоящая семья, у нас есть сын, дом. Осталось мне только дерево посадить и я стану полноценным мужчиной. Одной рукой я обнимал Блэр, а вторую держал на спинке сына, накрывая пальчики Блэр. Через несколько минут медсестра забрала его у нас, а врачи оставили нас вдвоем на несколько минут, а затем сказали, что перевезут Блэр в палату. Как только они ушли, я тут же накинулся на Блэр и крепко прижал ее к себе, утыкаясь лицом ей в шею. – Спасибо за сына, любимая, – прошептал я. – Ты не расстроился, что родилась не девочка? – нежно спросила Би, взяв мое лицо в ладони и целуя его. Я ничего не мог сказать, просто покачал головой. Как я могу расстроиться? Это мой ребенок, плод нашей с Блэр великой любви, и неважно, какого он пола. Я приблизился к ее губам и впился в них поцелуем. Она обвила мою шею руками и прижала меня. – Врач сказал, что я быстро верну прежнюю фигуру, так что ты не волнуйся, – не разрывая наши губы сказала Блэр. – Я люблю тебя, очень люблю, абсолютно любую, – ответил я и снова поцеловал. Через несколько секунд вернулся доктор и повез Блэр по пустому коридору к нашей палате. Вы конечно же догадываетесь, что это лучшая клиника Америки. Мне не жалко никаких денег. Мне вообще для Блэр ничего не жалко. Поскольку нам тут еще неделю сидеть, палату еще в прошлом месяце полностью обустроили. Словно номер-люкс в Palace. Только еще с детской кроваткой. Я хотел купить море всяких других детских причиндалов, но Би сказала, что это пока не нужно. Доктора осмотрели Блэр и, убедившись, что все в порядке, оставили нас. Она тут же позвала меня к себе и я лег рядом с ней. – Ты оборудовал это место душем? – с улыбкой спросила Би. – Конечно, милая, все для тебя, – улыбнулся в ответ я и указал на дверь, – Только тебе туда, наверное, пока нельзя. – Но мне очень надо. Я чувствую себя такой потной и грязной, – кривилась она. – Ты даже не пахнешь, – заявил я, – Хоть и “выгоняла трактор из охренительно маленького парковочного места” целых восемь часов. Блэр засмеялась и прижалась ко мне. Она нажала на кнопку и зашла медсестра. – Что случилось, миссис Басс? – взволновано спросила она, тут же проверяя пульс. – Нет-нет, Анжелика, я чувствую себя прекрасно. Я хотела спросить, когда принесут нашего сына? – Через полчаса, миссис Басс, – улыбнулась она. – А можно мне в душ сходить? – с покорной улыбкой спросила Би. – Да, – ответила она, – В зале ожидания ваши друзья. Позвать их сейчас? – Через пятнадцать минут, – улыбнулась Блэр и встала с кровати. Медсестра ушла. – Можно с тобой в душ? – спросил я. – Если мы успеем за пятнадцать минут, то да, – Блэр протянула мне руку, – И если ты не будешь смотреть на мой живот. – Перестань, ты моя жена. – Пошли, скорее, муж, – фыркнула Блэр. Ей понравилось все, что я устроил для нее здесь. Она сказала, что ей было бы достаточно обычной палаты, только бы я был рядом, но я сделаю все самое лучшее для нее. С фигурой все не так плохо, как она мне рассказывала. Да и мне все равно на это. Я же люблю ее. Нам пришлось мыться быстро, чтобы успеть до прихода всех наших сумасшедших друзей. Самый ненормальный из них... нет, не угадали, не Серена. Барт. Он помешан на мысли, что у него внук или внучка, а Элли раз двести сказала Блэр, чтобы приучала малыша к “Элли”, а не “бабушка”, а еще при каждй встречи норовит меня ударить за “излишнюю активность”. Блэр вытерла волосы полотенцем, оставляя их висеть, одела тонкий шелковый халатик и вернулась в кровать. Я тоже не наряжался. Штаны и футболка. Как только мы легли, дверь распахнулась и первая влетела Серена. – Ааа! Би, Чак! – кричала она, – Как ты, Блэр? Очень больно? – она села на край кровати, обняв Блэр и меня. – Эс, все потом, Би очень устала, – нахмурился я. – Так кто? Мальчик или девочка? – захлопала в ладоши она. – Сейчас все зайдут и скажу, – ответила Блэр. – Блэр! – воскликнула Элли и побежала обнимать нас. То же самое сделали Барт и Нейт. Кэма должны привезти завтра вместе с Милой, Джорджи и Уиллом. – У нас мальчик, – с улыбкой произнесла Блэр, а я крепко прижал ее к себе. Все поздравляли нас, что-то говорили, но я не слушал. Я любовался моей девочкой. Такой счастливой, измученной, такой красивой, как всегда. Она гладила мою ногу своей ножкой под одеялом и каждые пять секунд отворачивалась ко мне, чтобы улыбнуться или поцеловать. – Мистер и миссис Басс, – прозвучал голос нашего врача. Все мгновенно затихли, когда наш доктор нес к нам ребенка. Все столпились, чтобы посмотреть на нашего сына. Через минуту в один голос прозвучало: – Чак. Блэр улыбнулась и поцеловала меня в щеку. – Ты самый красивый мужчина на свете, я рада, что будет еще один такой. – Посторонние, прошу уйти, – сказал доктор. Все поочереди поцеловали Блэр в щеку, девочки поцеловали и меня, а папа и Нейт пожали мне руку. Они ушли. Блэр немного распанула халатик, чтобы покормить нашего сына. – Ты уже придумала имя? – тихо спросил я, наблюдая, как он посасывает милый сосочек своей мамы. – Тебе не понравится, потому что очень просто, – пожала плечами Блэр и поднесла ножку сына к губам, чтобы поцеловать его крохотные пальчики. – В семье Басс ничего не бывает просто, – ответил я, гладя его по маленькой головке и обнимая Блэр, – Скажи мне. – Майк. Майкл Басс. Сначала я думала назвать Чаком или Бартом, потому что для меня это два идеальных имени, сочетающихся с фамилией Басс, но потом придумала Майкл, и мне показалось, что вполне можно так назвать. Если тебе не нравится можем что-то другое придумать и тогда... – Шшш, прекрасное имя, – прошептал я, повернув ее голову к себе. – Правда? – Да, – я коснулся ее губ. – Смотри, он уснул, – улыбнулась Блэр, осторожно доставая грудь из ротика Майка. – Положишь в кроватку? – Да. Я помог ей встать, и мы вместе дошли до колыбели. Я держал ее талию и не сводил глаз с сына. Блэр поцеловала его в лобик и бережно опустила в кроватку. Мы вернулись на кровать. Блэр так сладко зевнула, поэтому я понял, что она сейчас уснет. Специальным пультом я сделал свет не таким ярким после того, как зашел доктор и перекинулся парой слов с Блэр. Я чувствовал, что она уже засыпает и это ей необходимо. Только перед тем как она уснет, я должен кое-что сделать. – Милая, ты дашь мне попробовать молочко? – спросил я. – Конечно, – сразу согласилась она. Я бережно отодвинул край халатика с ее красивой груди. Я нежно поцеловал ее в ключицу и двинулся ниже к соску. Мне в рот полилась сладкая и чуть теплая жидкость. Мне понравилось. – Нравится? – с улыбкой спросила Блэр, поглаживая мои волосы. – Угу, – промычал я. – Ну все, оставь немного Майку, – сказала Блэр, а я послушно отстранился, – Это ведь то, что он будет кушать постоянно какое-то время. – А если останется, то можно мне? Блэр засмеялась и прижала меня к себе, целуя в щеку. – Можно. Блэр сразу уснула, а я постоянно просыпался, чтобы проверить, как там мои детишки. Би спала сном младенца в точности, как Майк. Такие милые, такие сладкие оба. У меня лучшая семья на свете. Но через несколько часов Майк проснулся и я тут же подбежал к нему, чтобы взять на руки. – Шшш, тихо, сынок, не плачь, – тихо сказал ему я, стараясь повторить движения актеров в фильмах, когда они укачивают детей, – Не разбуди маму, она очень долго мучилась, чтобы ты родился. Знаешь, я очень люблю твою маму, она самая лучшая женщина на свете. Она очень добрая и умная. Я знал много девушек, но таких никогда не встречал. И еще она очень красивая. Ну, ты сам видел. Хотя, может ты еще не можешь смотреть? Ну, в общем скоро ты убедишься. Надеюсь, она совсем не забудет про меня, но даже если и так, то это так надо. Ведь ты еще совсем маленький, и тебе нужна ее забота. Ты похож на меня. Только глаза мамины. Это хорошо, у твоей мамы очень красивые глаза. Самые красивые. Я уже сказал, что она самая красивая на свете? Наверное, сказал. А еще ты будешь расти в настоящей семье, не то, что я. Но Элли, ты так будешь ее называть, потому что на бабушку она не согласна, очень хорошая. Хоть я и расстраивал ее очень много раз, но она моя мама, и я люблю ее. Конечно, твою маму я люблю больше. Шшш, только не плачь. Баю-баюшки-баю. Как там надо петь? Блэр, наверное, лучше знает. Когда ты вырастешь, ну, или когда тебе будет лет тридцать девять, я тебе расскажу, как мы познакомились. Только если мама разрешит. А еще скоро у тебя будет братик или сестричка. Ну, не совсем скоро, когда мама захочет. Надеюсь, нам разрешат поехать домой пораньше. В эту секунду я почувствовал, что нежные ручки обняли мою талию сзади. Блэр проснулась, а я даже не заметил. – Ты такой милый, Чак, – прошептала она, заглядывая через мое плечо на крохотный комочек в моих руках, – У меня правда красивые глаза? – Ты все слышала? – Да. Я всегда чувствую, когда ты встаешь с кровати, и просыпаюсь. Срабатывает лучше будильника. Я тихо засмеялся. – Вы так красиво смотритесь вместе, – она нежно провела пальцем сначала по моей щеке, затем по нежной ручке Майка, – Тебе идет быть папой. И запомни: я никогда про тебя не забуду. Как ты вообще мог подумать об этом? Ты мой самый любимый мужчина. Я отдал ей сына, а она с нежностью прижала его к себе. Блэр взяла его поудобнее и прижалась ко мне, чтобы поцеловать. Я положил руки на ее лицо и шею. – Ты такая красивая, – прошептал я, убирая ее волосы от лица, – Сядь, пожалуйста, я вас сфотографирую. – Чак, я сейчас ужасно выгляжу. – Ничего подобного! Когда ты так и светишься от счастья, ничто не важно, – Блэр правда была очень счастлива. И я тоже. – Ладно, – сказала она, пытаясь сдержать улыбку, но у нее ничего не получалось, поэтому она захохотала, а я успевал фотографировать ее, – Чак! Смотри он улыбнулся! Улыбнулся впервые! – Смотреть на тебя и не улыбаться невозможно, – ответил я и сел рядом с ней на кровать. Она положила одну подушку посередине кровати и уложила на нее Майка. Сама легла рядом и попросила меня лечь рядом с ней. Я лег сзади нее и обнял со спины. – Он такой красивый, – прошептала Блэр и вложила свой пальчик в ладонь Майка, которой он размахивал в разные стороны, видимо, пытаясь взять маму за руку. – Он же наш сын. – Если воспитаешь его таким же подонком, как был ты, заболеешь. – Чем? – усмехнулся я, поцеловав ее в шею. – Переломом челюсти и разбитым глазом. Я засмеялся и крепко обнял ее, накрывая одеялом. – Давай оставим Майка с нами в кровати? – спросила Блэр. – Я принесу его одеяло. – Хорошо. – Только скоро врач придет. В эту секунду зашел наш доктор. – Легок на помине, – опередила меня Блэр. Только я хотел сказать что-то вроде “Вспомнишь говно – вот и оно”, но так тоже можно. – Здравствуйте, ну как вы? – с улыбкой спросил доктор, попутно проверяя пульс Блэр и осматривая ее лицо. – Лучше всех! – улыбалась Блэр. – Я вижу, – улыбкой ответил доктор. Эй ты! Хватит улыбаться моей жене, – Отдохнули? – Да. А вы что, совсем не спите? – Я доктор, мне так надо. – Бедняжка. Я вам, когда вы нас домой отпустите, торт шоколадный испеку! – Кстати, по поводу питания, – начал он, а я сел поближе, чтобы послушать, – Я вам принес список всех обязательно нужных, нежелательных и запрещенных продуктов. Блэр, всем известны ваши кулинарные способности, нашему отделу точно, – подмигнул он, ведь Блэр на каждую консультацию выготавливала очень много всего, я был против, но кто рискнет спорить с беременной женщиной? – поэтому придется на время кормления грудью отказаться от всего мучного, сладкого и жирного. – Что? Но Чак так любит всякие пирожные и пироги... – Мужу вы можете готовить все что угодно, но вам придется ограничится. Вам есть побольше белков и кальция, чтобы богатырь ваш рос сильным и здоровым. Мясо – только говядина и телятина. Рыба – что-то вроде сибаса, лосося и тунца. Птицы поменьше, свинину и баранину вообще исключить. Шоколад нельзя. В общем, здесь все написано. – Доктор, а когда можно продолжить нашу сексуальную жизнь? – Да хоть сейчас! В смысле, этого никто не отменял. – Жаль. – Что? Почему? – удивился я и повернул ее к себе. – Чак! Я толстая! – Доктор, скажите, как выбить у нее из головы, что она толстая? – Никак. Но я готов вас заверить, что учитывая вашу фигуру до беременности, режим питания, кормление грудью и упражнения с персональным тренером, все лишнее уйдет за две недели. – У нее нет ничего лишнего! – Чак. Не кричи! Ты разбудишь... – Она была худая вечно как спичка. Я всегда боялся лишний раз обнять ее, а вдруг раздавлю, она ведь такая хрупкая. Сломаться может. – Чак, успокойся... – Ты думаешь, я не вижу, что Майк не спит, – я взял его на руки и посмотрел на него, – Сынок, скажи, мама у нас худая? Молчание – знак согласия! – Мистер Басс, дайте, пожалуйста, мне ребенка, я должен его осмотреть. И еще, я не знаю, что мне делать со всеми папарацци и репортерами, что окружили клинику. Теперь к ней не подъехать! – Чак, сходи, пожалуйста, ответь на пару вопросов, ладно? – Блэр поцеловала меня в губы, – Одень вот этот костюм, – она открыла шкаф и достала один мой серый смокинг и голубую рубашку. – Хорошо, – я взял его у нее из рук и ушел в ванну переодеваться. (Блэр Басс) Чак ушел на улицу, к репортерам и фотографам. А я осталась с доктором и Майком. – Тише, мальчик мой, не надо плакать, – улыбнулась я сыну, гладя его по головке. Он так смотрел мне в глаза, как будто понимал каждое мое слово, – Доктор посмотрит, и я снова заберу тебя на руки. Майк кроме звука “а” ничего не произносит. И мне так нравится. Просто “ааааа”. Такой сладкий мальчик. Такой милый. Такой красненький весь. Крохотные ручки и ножки. А эти маленькие волосики. Такие темные, как у нас с Чаком. – Ваш ребенок полностью здоров, Блэр, – сказал доктор и отдал мне Майка, – Завтра я вам советую подержать его вертикально. Просто положите его на себя и придерживайте. Да, вот так. Так он научится держать голову. Вернулся Чак. – Блэр, лучше бы я не выходил! – он упал на кровать, – Там такая толпища, и все все хотят знать! Неужели так трудно подождать, когда мы выйдем отсюда и все расскажем вместе? – Блэр, все, отдыхайте, я зайду к вам завтра, если что, медсестры здесь. – До свидания, доктор, – улыбнулась я и, с Майком на руках, села на Чака сверху, – Все так плохо? – Я думал, они съедят меня! Я еще не успел ответить на один вопрос – мне задали пять новых. Это нормально?! – Милый, иди ко мне, я тебя поцелую. Он сел и обнял меня, а я наклонилась к его лицу и поцеловала. – Я хочу домой, – вздохнула я и положила голову Чаку на плечо. – Скоро, девочка моя, скоро, – тихо сказал он и погладил меня по спине. Через какое-то время Майк снова уснул. Я положила его в кроватку и пошла в свою кровать. Чак протянул ко мне руки, и я вспомнила тот тесный одноместный номер, который мы сняли в мотеле в крохотном городке Либен в Австрии. Чак тогда так же мне улыбался и протягивал ко мне руки, когда я выходила из ванны. Я хотела так же к нему подбежать и прыгнуть в его объятия, но вовремя одумалась: я же раздавлю его! И мне нельзя делать резких движений. Но главное – я его раздавлю. Я легла под одеяло, а Чак тут же прижал меня к себе. – Когда мы с тобой родим еще и девочку? – спросил меня он шепотом на ушко. – Чак, наш первый ребенок только что родился! Ты хочешь второго? Ты хоть представляешь, как это трудно? – Мы справимся. Ведь мы вместе. И я хочу, чтобы девочку звали Мишель. С тех пор как ты сказала мне, что... ну, точнее, с тех пор, как я узнал, что ты беременна, у меня в голове крутилось это имя. – Мне нравится Мишель. Назовем так нашу дочку. Которая родится лет через пять, – настойчиво сказала я, а затем нежно улыбнулась и поцеловала Чака, – Когда нам будет по тридцать. – Я не могу дождаться того, как мы проведем всю оставшуюся жизнь вместе, – прошептал он, а я засмеялась. – Мы только начали жизнь. Не хочу думать о старости. Я буду некрасивая, и ты меня разлюбишь, но слава богу, ты поклялся, что никогда меня не оставишь. Так что фиг ты куда уйдешь! Теперь он рассмеялся и поцеловал меня в щеку. – Откуда ты знаешь, что будешь некрасивая? Ты видела бабушку Серены? Ей сто лет, а выглядит на сорок! – Я в интернете такую программу нашла. В общем скачала, и там можно посмотреть, как ты будешь выглядеть в старости. Чак на меня посмотрел как на глупого ребенка и обреченно вздохнул. – Ну что? – надулась я. – Спи, моя глупышка. Пока Майк спит, стоит спать и нам. Я тебя люблю. И больше не качай всякую ерунду из интернета. А я еще и удивлялся, почему счет за интернет в десять раз больше, чем обычно. Я слегка испугалась. Ну я тупица! Как можно было?! Я ведь знала, что не нужно туда лезть! Это Чак все виноват! – Прости, – прошептала я и по привычке начала рисовать ноготком на его груди. Я приникла к ней губами и вдохнула его запах, – Ты так вкусно пахнешь. – Это хорошо, раз тебе нравится, потому что обладатель этого запаха будет с тобой до конца жизни. – Твоей или моей? – Кто-то только что сказал, что не хочет говорить о старости. – Ладно, – мурлыкнула я и, поцеловав его шею, опять вернулась к его груди. Я знала, что у нас все будет хорошо. Я знала, что Чак любит меня, и что я люблю его. У нас новорожденный сынок, который спит в крохотной кроватке, которая вызывает умиление. И у меня есть любимый муж, который является моим счастьем. Таким странным и непонятным. Доводившим меня до слез и истерик, но это все уже не важно. Мне было немного страшно думать о старости. Страшно думать, что все может измениться, но Чак всеми силами огораживал меня от этих мыслей, и скажу вам, ему удалось. Я верю, что он будет любить меня. И я безумно горжусь собой, что именно я украла его сердце, и именно я – мать его сына. Все же, всегда страшно делать шаг в будущее. Но по сути, мы делаем их ежедневно. Каждый новый день – это шаг. Мои дни заполнены только моей семьей, друзьями, счастьем. И я верю, что раз «шаги» доставляют мне столько удовольствия и радости, то зачем зря думать о них? Пусть они станут моей повседневной жизнью, я не хочу их замечать. И я не стану думать о том, что случится через пятьдесят-шестьдесят лет. Потому что сейчас это не важно. У меня есть гарантия, что завтра будет таким же счастливым как сегодня. И я ей верю. Потому что она меня окружает.