Когда они проходят мимо центральной композиции, Лекса тянет Кларк остановиться. Она смотрит вверх на пустую стеклянную витрину и говорит:

— Моя попка исчезла.

Тихо смеясь, Кларк кивает и опирается на руку Лексы:

— Ага.

— Должно быть, тебе было трудно расставаться с картиной.

Кларк качает головой с дразнящей ухмылкой:

— Так и было, вообще-то. Эта картина была особенной для меня.

— Мм, — гудит Лекса, обнимая руками Кларк за плечи. — Это была тяжёлая ночь, — прошептала она, и Кларк кивнула.

— Женщина, купившая картину, заплатила больше двух тысяч долларов, это изначальная цена, и я не смогла сказать «нет».

— Моя задница стоит гораздо больше.

— Пять тысяч.

— Воу.

— Знаю, — сказала Кларк. — Я говорила ей, что картина была оценена в три тысячи, но она заплатила пять.

— Я должна купить страховку.

Кларк фыркает и толкает Лексу в плечо:

— Застраховать свою задницу?

— Ну, раз она настолько ценная, — поддразнивает Лекса. — Кто-то мог бы и рассмотреть это предложение.

— Ты могла бы выследить ту женщину, — сказала Кларк. — Рэйчел, так, думаю, её зовут. Кто знает? Она могла бы заплатить десять тысяч за реальный экземпляр.

— Или ты могла бы нарисовать меня снова и таким образом зарабатывать для нас деньги.

— Хороший план, — сказала ей Кларк. — Лучше даже. Мы должны попробовать.

— Ну, тогда решено.

Мягкий звук их смеха образовал родную мелодию, которая наполняет комнату, словно свет просачивается через тени, и Кларк чувствует головокружение от этого. Светлая улыбка Лексы порождает мурашки на её спине, узел напряжения завязывается внутри её души, когда пальцы гладят волосы, а потом спускаются к шее. Кларк закусывает губу, когда Лекса наклоняется, она трётся носом за ухом девушки, и блондинка не может сдержать тихий стон, который выскальзывает из неё.

Это — всего лишь звук в её горле, но каким-то образом он накаляет температуру в комнате, а потом Кларк вдруг чувствует, как буквально закипает под одеждой. Она делает вдох, чтобы успокоиться, и отстраняется от Лексы, беря её под руку. Девушка старается не думать о том, как вспотели её ладони, как внезапно напрягается её тело, и она прокашливается, после чего говорю:

— Позволь мне показать тебе вот эту картину.

Они делают всего несколько шагов и останавливаются у следующего стенда, когда Лекса протягивает руку, чтобы развернуть Кларк. Губы слегка приоткрыты, глаза внимательно смотрят на лицо Кларк. Она переводит взгляд то на глаза Кларк, то на её губы. Этого достаточно, чтобы между ног Кларк образовалась высочайшая температура, и это ощущение только увеличивается, когда Лекса опускает голос до шёпота и спрашивает:

— Я могу тебя поцеловать?

Кларк облизывает губы, и это не утаивается от взгляда Лексы. Она начинает двигаться прежде, чем осознаёт свои действия, кладя руки на края рубашки брюнетки и сжимая их:

— Пожалуйста.

Первый поцелуй лёгкий, практически незаметный, и глаза Кларк закрываются, когда она чувствует пальцы Лексы на линии своей челюсти, пальцы, скользящие по шее. Второй — уже более ощутимый, более полный и глубокий. Это — тот поцелуй, от которого спирает дыхание, требуется дышать через нос. Кларк опрокидывает голову, её руки снуют по телу Лексы. Это — тот поцелуй, который знает лишь одно направление: глубже, глубже и глубже; тот, который знает лишь одно требование: больше.

Кларк врезается в стену, и её руки находят путь от волос Лексы к подолу её рубашки, к тёплой коже под ним. Это — тот поцелуй, который требует скорее тело, чем дыхание, больше боли, чем удовольствия, больше нужды, чем желания. Это — тот поцелуй, который создаёт звуки, которые рвутся из Лексы и заставляет её бёдра двигаться. Тот поцелуй, который заставляет Кларк думать, что вселенная может разрушиться вокруг них, если они когда-нибудь остановятся.

— Сними это, — сказала Кларк, тяжело дыша и стягивая рубашку с Лексы. — Сними это.

Слова, кажется, вызывают дрожь в теле Лексы, и она делает шаг назад. Набухшие от поцелуев губы и глаза, полные желания. Она быстро моргает и трясёт головой:

— Я не имела в виду, что этот поцелуй должен превратиться в… ну, во что-то большее, чем поцелуй, — сказала она, Кларк улыбнулась и протянула к ней руку.

— Я не против.

Руки Лексы заметно дрожат, когда она убирает волосы с лица, а потом девушка снова настигает Кларк.

— Но ты, должно быть, устала, — сказала она, сжав сильнее в объятиях Кларк и кладя руки на её спину.

Кларк закрыла глаза из-за мягкого давления, каждого касания пальцев Лексы материала её рубашки; очевидно, Лекса не может сдержаться и не касаться её.

— Так и есть.

— Хочешь пойти домой?

Открыв глаза, Кларк посмотрела на Лексу и спросила:

— Ты пойдёшь со мной?

— Только если это — то, чего ты хочешь.

— Это — то, что ты хочешь?

Лекса медленно кивнула. Её слова едва слышны:

— Я хочу быть там, где находишься ты.

***

В задней части такси плотный воздух. Чувствуется его тяжесть с каждым вздохом Лексы, с каждым шатким сопротивлением воздуха с её губами, когда руки Кларк играются с подолом рубашки под пальто. Кончики пальцев касаются тёплого живота Лексы, и она вздрагивает.

— Кларк, — шепчет она, но Кларк удерживает взгляд вперёд. Её рука не останавливается, вырисовывает круги на дрожащем животе Лексы. Указательный палец проходит по пупку, а затем спускается к верхней части штанов.

Лекса закрывает глаза и прикусывает губу, чтобы сдержать еле слышимый стон. Глубоко вздохнув, она берёт Кларк за запястье и опускает руку ниже, не в силах больше терпеть. Каждый дюйм её ощущений напряжён.

Переплетя их пальцы вместе, Кларк вздохнула и поцеловала верх груди Лексы. Она целует шею девушки и шепчет:

— Я готова.

Подъём на лифте был так же напряжён. Воздух всё так же плотен. Желудок Лексы сжимается всё сильнее и сильнее, пока они с Кларк стоят бок о бок, блондинка вверх-вниз проводит средним пальцем по ладони девушки. Это прикосновение едва осязаемо, но кажется, словно это происходит не только на руке, но и по всему телу.

— Лекса, — сказала Кларк, останавливая эти пытки и сжимая руку Лексы. — Дыши.

Медленно кивнув, Лекса делает глубокий, долгий вдох через нос. Она забывает снова вдохнуть, когда дверь лифта открывается и Кларк выходит, вытягивая за собой девушку. Дверь с щелчком открывается, и Лексе кажется, будто её сердце сейчас выпрыгнет из груди.

Когда они входят в лофт, Кларк снимает пальто и обувь, а затем тянется к пуговицам Лексы. Она отстёгивает их одну за другой, наклоняется, чтобы поцеловать грудь Лексы через рубашку. Кларк снимает с плеч пальто брюнетки и вешает его на крючок у двери.

— Обувь?

Лекса моргает и быстро снимает свою обувь. Когда Кларк берёт её за руку секунду спустя и тянет её в спальню, желудок Лексы начал сжиматься снова, горло мучительно осушается. Брюнетка убирает руку из руки Кларк и, прежде чем осознаёт, что она делает, она полу-шагами бредёт на кухню.

— Лекса?

— Эм, к-кофе, — сказала Лекса, поворачиваясь от Кларк и проводя рукой по своим волосам. — Ты хочешь…

— … Лекса, — сказала снова Кларк, и Лекса остановилась.

Положив руки на стол, она опускает голову вниз и глубоко вздыхает. Она тихо смеётся и говорит:

— Мы делали это так много раз. Мы… — она смеётся над собой снова. — Не знаю, почему я так нервничаю.

— Я тоже нервничаю, — тихо и понимающе признаёт Кларк за её спиной.

Лекса не поворачивается к девушке, лишь поднимает голову, говоря:

— Серьёзно?

— Это было давно, — сказала Кларк, — и мы… ну, я так часто об этом думала. Я думала о том, каково быть с тобой, о том, каково касаться тебя вновь, каково чувствовать твои прикосновения.

Лекса закрыла глаза, слушая эти слова, слёзы формируются и колют под веками, и она кивает:

— Я тоже.

— Я проигрывала в своей голове эти воспоминания снова и снова, потому что думала, что уже никогда не буду с тобой, и думать о том, что я могу… мы можем… это немного страшно, — Кларк хрипло смеётся. — Не в плохом смысле. Это словно кататься на американских горках.