— Я не могу спать, — горло сжимается и она не может нормально говорить, лишь шепчет. — Закрываю глаза и вижу твоё лицо. Чувствую твоё дыхание на задней части шеи, слышу твой голос, словно ты прямо позади меня, но когда открываю глаза…

Кларк стояла в дверном проёме в пижаме, прислонившись к двери:

— Меня здесь нет, — прошептала она, и Лекса кивнула.

— И я не могу спать, — сказала Лекса, подавив рыдание, которое пытается вырваться через горло. Голос ломается, и звук эхом раздаётся в пустом холле. — Я не могу спать, потому что мой разум заполнен тобой. Потому что моё сердце разбито. Потому что я безумно люблю тебя, настолько, что чувствую, что не могу удержать это чувство внутри себя. Я безумно люблю тебя, настолько, что чувствую, что готова разорваться от этого. Я безумно люблю тебя, до боли.

— Больно любить меня?

Внутренности Лексы сжались и трепещут от шаткого шёпота, от того, как глаза Кларк заполняются слезами, а губы дрожат. Она делает шаг вперёд, медленно двигается к порогу и достигает Кларк. Лекса протянула руку к щеке девушки, большим пальцем она стёрла дорожку из слёз и сказала:

— Больно делать первый глубокий вздох, когда разрушаешь стену.

Ещё шаг, и её ладонь перемещается с щеки на шею:

— После слишком долгого нахождения под водой.

Пальцы проходят по ключице:

— Это быстро и резко, — она спускается к её руке. — Ошеломляюще и головокружительно.

Она скользит внизу по запястью Кларк, сжимает подушечки на кончиках пальцев:

— Но это — лучшее грёбанное чувство в мире.

Следующий шаг:

— Потому что именно это тебе и нужно, — она выпустила кончики пальцев и скользит по талии Кларк.

Слёзы Кларк вырываются на свободу, и она закрывает глаза на прикосновения Лексы, на то, как кончики пальцев Лексы касаются её рёбер, и Лекса ни о чём не думает, лишь о том, что никто не может быть так же красив.

— Именно так ты и остаёшься в живых, — шепчет она, касаясь другой рукой шеи Кларк и делая следующий маленький шаг, и этого достаточно, чтобы их тела касались друг друга. — Именно так ты и понимаешь, что ты жива.

Она нежно притягивает Кларк, их носы касаются друг друга, и Лекса чувствует прерывистое дыхание Кларк напротив своих губ.

— Именно так ты и понимаешь, что с тобой будет всё хорошо.

Кларк снова открывает глаза, всё так расплывчато и ярко, и они так близко друг к другу. Они смотрят друг на друга, носы касаются друг друга, дыхание смешивается, и сердце стучит в ритм сердца Лексы.

Их губы нежно соприкасаются впервые за практически шесть лет, и это мягкое прикосновение сотрясает каждый дюйм тела Лексы. Она может дышать. Боже, она снова может дышать.

Воздух застревает между зубами, когда она шатко и ошеломлённо вдыхает его, прежде чем наклонить голову и вернуться к поцелую. Всхлипы приглушаются напротив, когда Лекса целует Кларк, руки блондинки тянутся к ней, обвивают её с отчаянием и мольбой, и Лекса не может прекратить дрожать.

Когда они отстраняются, они остаются прижаты друг к другу. Их лбы соприкасаются. Носы до сих пор касаются. Пульс Кларк быстрыми глухими стуками звучит под кончиками пальцев Лексы, которые остаются на шее девушки.

— Пожалуйста, останься, — шепчет она рваным голосом, по щекам скатываются слёзы, и в этом видна любовь, потеря и страдание. — Пожалуйста, Лекса. Пожалуйста, вернись домой.

Слова тихие, мягкие, однако для Лексы они кажутся, словно громом внутри костей — эхом и эхом дребезжат внутри неё.

— Этот момент, — сказала она, закрыв глаза и наклонив голову, чтобы поцеловать влажную щеку Кларк. — У меня никогда в действительности не было дома. Постоянного. Драгоценного. До тебя, Кларк, — она снова коснулась носом носа Кларк и поцеловала её в другую щеку. — Я создала мой дом в тебе. Я создала мой дом с тобой, и это — драгоценность. Это была самая драгоценная вещь, которую я когда-либо имела, и это было…

— Постоянным?

Впервые за эти годы, Лекса почувствовала, как нить надежды обвивается вокруг сердца и закрепляется. Она каждую унцию надежды вкладывает в свой дрожащий голос, и говорит:

— Боже, я так на это надеюсь, — и позволила Кларк затянуть себя в лофт.

Они спотыкаются на каждом шагу, не отпуская друг друга, и Кларк пинает дверь, чтобы закрыть её. Она нежно прижимается, неторопливо целует губы Лексы, щёки, подбородок и шею, пока ведёт девушку через лофт, и брюнетка совсем не против. Она легко подаётся вперёд в пространство, которое они когда-то делили, когда-то обе называли своим домом, и это — самое естественное чувство в мире.

Словно лофт не может быть ничьим, кроме их.

Когда они дошли до студии, дверь уже была открыта. Комната освещена лишь маленькой лампой, и вид раскиданных одеял, словно там кто-то совсем недавно спал, по их старому матрасу, заставляет Лексу чувствовать самое приятное головокружение. Она плавает в прошлом и настоящем, Лекса покрывает стены, но именно Кларк заполняет эту комнату. Она — влажное пятно на подушке и брызги на соседнем холсте. Она — каждый штрих на каждом изображении. Она — каждый штрих каждого гвоздика, прикрепляющего их воспоминания на пробковой доске и гипсе. Она — духи в воздухе и кончики пальцев, которые огибают линию подбородка Лексы и расстёгивают металлическую молнию на пальто Лексы.

— Я могу это снять?

— Да, — шепчет Лекса так тихо, что практически не слышит саму себя.

Кларк расстёгивает пальто и спускает его с плеч Лексы. Она складывает его на пол, и брюнетка дышит значительно легче.

— А это?

Лекса кивает, позволяя Кларк потянуть кофту вверх и снять её через голову, и девушка остаётся лишь в майке. Она дрожит, несмотря на то, что в помещении тепло, и Кларк проходит руками по рукам Лексы вниз.

— Всё нормально? — спрашивает Кларк, широко и выжидающие раскрыв глаза. Лекса любит её. Всё больше, больше и больше она любит её.

— Снимай всё, — шепчет она, проводя рукой по щеке Кларк. Большой палец скользит по нижней губе Кларк, и Лекса наклоняется, следуя движению губ. Она целует блондинку в уголок рта, целует веснушки чуть выше губ, целует её полностью и глубоко, задыхаясь. — Снимай всё.

Достигнув рук Кларк, она опускает их к нижней части своей майки. Она вздыхает, когда Кларк тянет вверх майку и оставляет её обнажённой. Никакого лифчика, никаких барьеров.

Кларк шатко дышит, когда её глаза исследуют нагую кожу Лексы, пристальный взгляд полон любви и уважения, как это было всегда. Пальцы скользят вниз между грудями брюнетки, аккуратно вырисовывая маленькие кружочки на твёрдых сосках, спускаются вниз к плоскому животику. Руки Кларк спускаются к джинсам Лексы. Она играет с маленькой металлической пуговкой, после чего отстёгивает её, и Кларк спускает плотный материал с ног Лексы до ботинок, которые девушка тут же снимает.

Лекса закрывает глаза, когда Кларк снимает с неё носки, один за другим, и прижимается губами к голеням, к коленям, к бёдрами. Когда она снова открывает глаза, Кларк стоит на коленях перед ней, пальцы спускаются под трусики Лексы. Ранимые голубые глаза поднимаются вверх, на Лексу, и Лекса проводит рукой по макушке Кларк, гладя её волосы. Она кивает, и Кларк опускает последний барьер.

Когда Лекса уже полностью обнажена, Кларк наклоняется и прижимает лоб к нижней части живота девушки. Тёплое дыхание проносится по нежной коже между её ногами, и Лекса вздыхает. Горло сжимается, глаза горят из-за подступающих слёз, когда руки Кларк гладят бёдра, а губы с шёпотом целуют верх разреза половых губ.

— Кларк, — это больше, чем дыхание, и Кларк кивает у живота Лексы.

Она встаёт и быстро снимает с себя майку. Вещь падает на пол, а за ней следуют и пижамные штаны, и Лекса чувствует, как дыхание в горле перехватило, когда видит перед собой девушку лишь в полосатых трусиках. Они опускаются на пол секундой позже.

— Я скучала по тебе, — шепчет она, проводя рукой по груди, животу и бёдрам Кларк. Взгляд путешествует по лицу Кларк, по щекам скользят свежие слёзы, и Лекса ближе прижимается к девушке. Она кладёт голову вдоль изгиба шеи Кларк и обвивает руки на спине. Она целует плечо Кларк, её шею, ухо. — Я скучаю по тебе.