Кларк открывает рот, её грудь болит, внезапно стало невозможно дышать. Она не может довести слова до губ, не может заставить голос сформироваться в пустом воздухе, но Аня и не ищет ответа. Она просто хочет довести до неё эту точку зрения, и у неё это выходит. Кларк чувствует, словно острый наконечник рассекает её грудь.
— На кону стоит несколько больше сердец, чем ваши с Лексой, — говорит Аня, и, не говоря ничего больше, она выходит из галереи в снегопад.
========== Глава 4: Мы не те, кем привыкли быть. Часть 2. ==========
Пальцы болят от усилий, которые она предпринимает, чтобы продолжать двигаться. Лекса обвивает её и отталкивается от руки Кларк. Рука самой Лексы на шее блондинки оставляет почти кровавые следы, ногти другой руки отчаянно царапают поясницу. Колени Кларк слабеют, и она безумно благодарна, когда Лекса позволяет их телам сползти вниз по стене на пол в этой студии.
Она выходит из неё лишь на мгновение, но этого достаточно, чтобы Лекса легла, а Кларк удобно устроилась на ней. Когда она снова вошла в неё, ответом Лексы послужило хриплое затруднённое дыхание, которое заставляет сердце Кларк под рёбрами зажечься точно так же, как и между её ног. Это ощущение обескураживает, но Кларк лишь упивается им. Она упивается от шока внутри неё, от того, что заставляет её желать остаться и учиться, и узнавать, и никогда не останавливаться.
Руки Лексы проскальзывают под рубашку и тянут её.
— Сними это, — бормочет она, и Кларк не может заставить себя задуматься о том, что эта приватная студия находится в очень даже публичной библиотеке кампуса или о том, что дверь не закрыта. Она снова выходит из неё, давая Лексе снять с себя рубашку и отбросить её в сторону, затем Кларк снимает собственную так, чтобы их кожа могла соприкоснуться. Статическое напряжение на коже Лексы трещит напротив живота Кларк, заставляет её голову кружиться, а позвоночник — покалывать. Кларк готова поклясться, что она никогда не хотела ничего больше, чем этого — этого прикосновения, эту девушку, всё это, всё. Она чувствует, как пьянит ожидание.
Пухлые губы целуют её шею, ключицы, прижимаются к груди, и Кларк закрывает глаза. Она скользит, входит снова так легко, словно знает там каждый дюйм, словно она наносила на карту это тело тысячу раз и даже больше. Каждый хриплый стон — скрытое сокровище, каждое содрогание — ориентир, и Кларк живёт тем, чтобы открыть Лексу.
Она дёргается, когда чувствует, как кончики пальцев касаются нижней части её живота и стонет, когда Лекса проскальзывает под материал и собирает влагу, собравшуюся между бёдрами.
— О Боже, — шепчет Кларк, затаив дыхание.
Лекса двигается в ней с неимоверной энергией, и Кларк зажмуривает глаза. Она чувствует, что готова расколоться надвое в тонких пальцах Лексы. Их дыхание горячее и рваное напротив губ, щёк, шей и подбородков. Они двигаются друг напротив друга. Кларк проглатывает внезапно образовавшийся ком в горле, когда открывает глаза и наблюдает за Лексой. Зелёные глаза тщательно изучают, и Кларк чувствует, словно её испытывают, она не ожидала, что это — нечто большее, чем просто сбрасывание одежды.
Лекса кончает, и Кларк чувствует каждое сокращение её мышц. Когда это заканчивается секунды спустя, брюнетка поднимает голову и оставляет поцелуй на голом плече. Это так нежно, что весь этот момент кажется таким неопытным и чувственным, что Кларк думает, что такого не может быть. Но так и есть. Так и есть.
Эхом в бёдрах всё ещё проходят содрогания, и Лекса делает вдох прямо у уха Кларк. Тишина в этой комнате словно пронизана электрическими зарядами, и девушки до сих пор погружены друг в друге.
— Воу, — шепчет Кларк, глядя на девушку, о которой не знает практически ничего. Сердце до боли колотится под рёбрами.
Лекса ничего не говорит, лишь кивает, одно мягкое опускание её подбородка, и момент прерывается. Она выходит из Кларк, прося Кларк сделать то же самое, а затем нетвёрдо поднимается на ноги, выправляет одежду и усаживается на своё место за маленьким столом комнаты.
В студии становится невыносимо жарко, и Кларк натягивает одежду, берёт книги и задерживается у двери.
— Ладно, — сказала она, не зная, как действовать после этого события. — Так, ты хочешь, чтобы я ушла или…?
Лекса не смотрит на неё. Грудь Кларк до сих пор сильно вздымается с тяжёлым дыханием, пальцы дрожат на страницах, и блондинка знает, что она не в скором времени примется за эти книги.
— Или ты хочешь… возможно, так будет лучше всего.
— Ладно, класс, — сказала Кларк, испуская сдавленный смешок. — То-есть, не класс, но просто, ты знаешь, это нормально. Так или иначе, увидимся в университетском городке?
Лекса коротко кивнула, и на мгновение подняла глаза. Их взгляды встретились в одном напряжении, излучая нотки вопроса, и тогда Кларк выходит из душной комнаты.
Она осознаёт, что сделала ошибку, выйдя так быстро и обменявшись всего парочкой фраз. Она проводит следующие недели не в состоянии что-либо сделать, но надеясь на то, что столкнётся с девушкой. У неё нет номера Лексы. Ничего, даже фамилия неизвестна. Фактически, Кларк только знает, что она выступала с прощальной речью на выпускном в средней школе, она не студент театрального факультета, и она стонет, когда оргазм приходит к ней.
Так что она застревает с этой надеждой: с надеждой, что Лекса выскочит на её пути, чтобы Кларк смогла сказать ей, что она захватила её разум с того внезапного свидания в университетской библиотеке. Кларк не особо везло. Лекса словно избегает библиотеку или как минимум третий этаж, потому что Кларк потратила довольно много времени, сидя там и пытаясь всё-таки разыскать придирчивую брюнетку со слабостью к стёбу и к блондинкам.
Она думала, что видела её однажды мельком, гуляющей по Reed Hall через неделю после их встречи или около того. Это не общежитие Кларк, так что она не смогла броситься внутрь, чтобы разглядеть, и блондинка провела полторы недели, гуляя по Reed Hall, каждый раз надеясь на встречу.
— Почему ты не взяла у неё номер?
— Я не знаю, Рэйвен, — стонет Кларк, кидая мячик против стресса в свою соседку по комнате. Уже далеко за полночь, и Кларк устала, но её мысли слишком хаотичны, чтобы спать. — Просто не было удачного момента.
— Время после секса — не удачный момент, чтобы попросить у кого-то номер? — Рэйвен ловит мячик в воздухе и вопросительно вскидывает бровь. — С каких это пор?
— Это был просто не удачный момент, — Кларк провела рукой по волосам и плюхнулась на маленький матрас. — Это было… важнее, чем предполагалось, думаю.
— Ты о чём?
— Не знаю, — сказала ей Кларк. — У нас был момент. Момент.
— Как реальный момент? Момент-момент? Или как момент, который ты думала, что был моментом, но на самом деле он не был моментом?
Кларк опирается на локоть и смотрит на девушку. Лицо исказилось в замешательстве.
— Я бы тебе ответила, но я слишком устала, чтобы понять хоть что-то, что я только что услышала от тебя.
— Знаешь, иногда, когда ты уже на пике оргазма и выдыхаешь, ты думаешь, что вот он, момент, и ты такая «о боже мой, это может быть любовь», и только позже ты понимаешь, что это у твоей вагины был момент, но не у тебя.
Губы изобразили улыбку, Кларк покачала головой:
— Я так не думаю, — она сонно посмеялась. — Это было так реально.
— Ты уверена? — спросила Рэйвен. — Потому что это… — в воздухе она делает круговые движения рукой в сторону Кларк, — … разит окситоцином.
— Что это?
— Это гормон, Кларк. Да ладно. Твоя мама — доктор.
— Ага, моя мама доктор, — парирует Кларк прежде, чем плюхнуться обратно на спину. — А я — всего лишь нищий художник. Плебей. Я не достойна её доброго имени.
— Ты ходила вокруг театральных детишек слишком много, — посмеивается Рэйвен и бросает мячик. Он попадает Кларк в живот, заставляя её завизжать. — Так, думаю, ты собираешься просто продолжать шнырять у Reed Hall?
— Я хочу увидеть её снова.
— Я понимаю, это «да».
