— Как? — спросила Рэйвен. — Ты можешь больше хотеть её? Потому что я не думаю, что у тебя есть выбор в этом вопросе, Кларк.

— Нет, я о том, что не могу больше делать вид, что не хочу её, — сказала Кларк, покачав головой. — Я не могу больше делать вид, будто двигаюсь дальше.

— Ты скажешь ей, что до сих пор любишь её?

— Нет. Боже, нет, Рэйвен, — сказала Кларк, тряся головой. — Я не могу сделать этого. Она с Костией.

— И что?

— И то, что я не собираюсь давить на неё. Я не хочу, чтобы она думала, будто я заставляю её выбирать. Просто я знаю, что я не могу быть с Финном. Я не могу больше лгать.

— И что? — повторила Рэйвен, и Кларк тяжело вздохнула.

— И то, что я собираюсь расстаться с ним.

Когда Рэйвен ничего не сказала, Кларк вопросительно подняла свою бровь:

— Ну, — вздохнула она, — что ты думаешь?

— Дорогая, Кларк, — небольшая улыбка поднимает уголки её губ. — Я просто в ступоре. Я совершенно точно удивлена этой новостью, о которой ещё пока ни разу не слышала.

Кларк смотрит на неё с невозмутимым видом, прежде чем схватить свою подушку и бросить её в лицо Рэйвен. Когда брюнетка хохочет, Кларк тоже разражается смехом, она вытирает слёзы и опрокидывает подругу на спину.

Грудь Рэйвен трясётся от смеха, она обвивает руки вокруг Кларк и целует её в волосы, которые до сих пор слегка мокрые.

— С этим всё будет хорошо, Кларк, — сказала она. — Всё будет хорошо.

========== Глава 3: Что-то, чего не может быть, будет всегда. Часть 2. ==========

— Лекса, тебе нужно поспать, — мягким голосом произнесла Эбби в телефон. — Ты не спала несколько дней. Уже семь утра, а ты до сих пор в кровать не ложилась.

— Я сейчас в постели.

— Ты знаешь, о чём я, — сказала Эбби невозмутимо, — Ты истощена из-за работы и обезвожена от плача.

Утреннее солнце уже заглядывает в окно Лексы, и на её лице появляются желтоватые полосы. Брюнетка моргает и тянет на голову одеяло, чтобы скрыться во тьме, в удушающей пустоте её кровати. Она сильнее прижимает телефон к уху:

— Я не могу спать, — хрипит она. — Мне нужно вставать на работу.

— Нет, не нужно.

— Ты о чём?

— Ты сегодня не идёшь на работу, — сказала ей Эбби, — и завтра тоже. Как минимум, до следующей недели. Я позвонила твоей начальнице и сказала ей, что некоторое время тебя не будет.

— Ты что? — задыхается Лекса хриплым, прерывающимся голосом. Она трясётся в постели, скидывая с себя одеяло. — Эбби, ты не могла так сделать.

— Могла, — обороняется Эбби, — и сделала. Всё готово.

— Что… как? Что ты ей наговорила?

— Я звонила от лица твоего врача, потому что я он и есть, и сказала ей, что у тебя тяжёлая пневмония и тебе необходим отдых, — объясняет Эбби. — Я отправила ей факсом подтверждение твоего диагноза, так что можешь не волноваться.

— Эбби, я…

— Я забочусь о тебе, Лекса, — сказала Эбби, перебивая её. — Прекрати волноваться. Прекрати паниковать. Остановись. Тебе нужен отдых, нужно набраться сил, потому что, даже если у тебя и нет пневмонии, ты всё равно больна. Ты не хочешь заботиться о себе, так что я забочусь о тебе, потому что именно так и поступают мамы. И не спорь со мной.

Глаза щиплет, Лекса моргнула, чтобы испустить новую волну слёз и проглатывает огромный ком в горле:

— Да, мэм, — бормочет она в трубку.

Эбби испускает смешок. Этот звук скользит внутри Лексы прямо в грудь, раздувая там комфорт и близость.

— Хорошо. Теперь клади трубку. Я перезвоню тебе через FaceTime.

— Что? — стонет Лекса. — Зачем? Я выгляжу отвратительно.

— Видела и похуже, — заверила её Эбби, — я собираюсь на работу, но в первую очередь хочу убедиться, что ты попьёшь воды и примешь снотворное.

— Прекрасно, — фыркнула Лекса и закончила звонок. Когда ей снова позвонили через несколько секунд, она приняла вызов по FaceTime и не смогла сдержать улыбку, когда лицо Эбби появилось на экране. Они ежедневно говорили по телефону последние две недели, но Лекса не видела её лица с того дня, когда оставила своих друзей и семью в аэропорту. — Привет.

— О, дорогая, — засмеялась Эбби, смотря на Лексу. — Тебе нужно помыть голову.

Закатив глаза, Лекса убрала волосы с лица.

— Ты хочешь, чтобы я выпила воды или помыла голову? Сделай уж выбор.

— В современном мире у нас есть такая вещь, как сантехника, которая позволяет сделать и то, и другое.

— А ещё у нас есть такая великолепная функция, как «закончить разговор», — проворчала Лекса, и Эбби громко засмеялась.

— Я уже и забыла, какой ворчливой ты бываешь, когда болеешь.

— Я не болею.

— Вообще-то, болеешь, — нахмурилась Эбби, и её лоб покрылся морщинками, когда она покачала головой. — Твоё сердце разбито, Лекса, и это значит, что ты болеешь.

— Да? — прохрипела Лекса сломанным голосом. Она закрыла глаза, чтобы предотвратить обвал новых слёз. — И у тебя есть лекарство от этого?

— Время, — сказала ей Эбби. — Только время, — женщина прокашлялась, и когда Лекса снова открыла глаза, она грустно и натянуто улыбнулась. — И, конечно, много воды и сна.

Мельчайший намёк на смех появляется на лице Лексы, и она кивает.

— Я услышала тебя, — сказала она, вставая с кровати и проходя на кухню. Подперев телефон плечом, она наполнила водой из крана большой стакан и развернулась, чтобы перехватить телефон и не дать ему свалиться.

— Спасибо, — сказала Эбби. — Ты купила лекарства, которые я тебе диктовала?

Кивнув, Лекса открыла шкафчик над своей микроволновкой, взяла упаковку с таблетками и потрясла её перед лицом Эбби.

— Ты уверена, что это усыпит меня? Потому что я покупала несколько дней назад Benadryl, я была от него сонной, но уснуть так и не смогла.

— Я абсолютно точно уверена, — сказала ей Эбби. — Они всегда помогают Кл… — прерывает саму себя Эбби и громко прокашливается, но Лекса не пропускает этот промах. — Они очень эффективно действуют на моих пациентов.

Грудь Лексы болит, все кости — тоже, настолько, словно они в любую минуту могут рассыпаться, и не останется ничего, кроме развалин внутри её плоти. Ничего не говоря, она молча переносит эти чувства и закидывает таблетку в рот, а потом запивает её свежим глотком воды.

Они с Эбби смотрят друг на друга немного дольше, чем всего мгновение, после чего женщина произносит сдавленным шёпотом:

— Возвращайся в постель.

Лекса снова кивает и волочится обратно к кровати, шлёпается на подушку и затаскивает одеяло до плеч.

— Тебе нужно уходить? — бормочет она, закрывая глаза. Она ненавидит чувствовать себя такой — слабой и нуждающейся в ком-то — но знает, что не сможет этого скрыть от Эбби, так что даже и не пытается сделать это. Плюс ко всему, Эбби — самый близкий человек для Кларк, который всё ещё есть в её жизни.

Рэйвен перестала отвечать на её звонки, посылая Лексе какие-то смски, в которых, как правило, говорится что-то вроде «скоро перезвоню» со смайликом в виде сердечка. По её просьбе, Аня перестала видеться с Кларк, так что она больше не является мостом между Лексой и Кларк. Эбби — всё, что у неё есть, и брюнетка не может не цепляться за это. Они не говорят о Кларк. Слишком больно для Лексы, сейчас слишком больно. Они не говорят о Кларк, но её присутствие чувствуется в каждом звонке, и сейчас этого достаточно для Лексы. Этого должно быть достаточно.

— Я останусь с тобой на телефоне до тех пор, пока ты не уснёшь, — сказала ей Эбби. — Как тебе такое?

— Ты опоздаешь на работу.

— Ну, значит, опоздаю, — и, хоть у Лексы и закрыты глаза, она знает, что Эбби пожимает плечами. Она слышит это в её голосе, она легко отметает всё остальное, потому что Лекса — её главный приоритет. Это так напоминает ей Кларк.

Она даёт возможность себе развалиться, позволяет слезам протолкнуться и стекать по щёкам.

— Расскажи мне о ней.

— Лекса, я не думаю…

— … Пожалуйста, Эбби, — шепчет Лекса, сжимая телефон. Она чувствует, как Эбби смотрит на неё, и это заставляет чувствовать её лучше, чувствовать, словно она дома. — Расскажи мне о ней.