– О да, – тихо ответила Эр, – дух захватывает. Хотя мне приходилось выскальзывать из дома, если хотелось посмотреть на звёзды. Я готова рисковать, потому что это зрелище приносит мне столько покоя.
– Зачем тебе это? – спросила Эмма. Эр повернулась к ней, прижав щеку к мягкой траве.
– Зачем мне что?
– Покой, –пояснила Эмма, улыбаясь.
– О, – прошептала Эр, и в её животе что-то сжалось. Она снова взглянула на небо, и ответила так тихо, что Эмме пришлось придвинуться, чтобы расслышать её, – Моя… моя мать… – Эр помедлила, зажмурилась, потом вздохнула, – Многие вещи, – ответила она просто, и в этих словах было столько тяжести, что у Эммы перехватило дыхание от услышанного.
Ни одна из них не произнесла ни слова, покоясь в молчаливом понимании того, что они могут предложить друг другу, а затем Эмма почувствовала, как пальцы Эр мягко накрыли её. Она позволила девушке держать себя за руку, понимая, что в такую минуту ей хотелось ощутить контакт. Эмма сжала её ладонь, надеясь, что это её хоть немного успокоит, и подумала о Реджине, нынешней Реджине, понимая, что именно эту девушку Эмма видела всё это время в шоколадных глубинах, когда Реджина ослабляла защиту, и глаза её становились глубокими и печальными. Это была Эр,… спрятанная глубоко внутри, но всегда существующая.
В нескольких метрах от них, в открытом дверном проёме кухни, стояла та самая женщина, о которой думала Эмма. Глаза Реджины искрились, когда она слушала её уютный разговор с Эр. И когда она наблюдала, как пальцы Спасительницы переплелись с пальцами младшей её, слеза скользнула по щеке и исчезла. А в горле образовался ком, хотя сердце, казалось, вот-вот разорвётся.
========== Глава 8 ==========
Казалось, тишина лишь нарастала, окружая их бескрайним шаром умиротворения, когда они лежали под холодным небом, переплетя пальцы и выпуская изо рта тающие клубы пара. Каждые несколько секунд Эмма чувствовала, как Эр сильнее сжимает её руку и снова расслабляет. Она не смотрела на девушку, потому что не хотела смущать, однако, по тому, как Эр сжимала её руку, было понятно, что та плачет.
Кажется, Эр намеренно сдерживала слёзы, потому что не издала ни звука; ни всхлипа, ни вздоха, ничего.
Не поворачивая головы, Эмма тихо прошептала, слова вырвались в белый туман и растворились в воздухе, который становился холоднее и легче.
– Плакать – это нормально.
И тогда она что-то услышала. Трава прошелестела, когда Эр повернула к ней голову, и Эмма почувствовала на себе её взгляд. Она повернулась, чтобы встретиться с ней глазами, и тепло улыбнулась ей, хотя блестящие дорожки на щеках девушки отзывались трещинами на её сердце.
– Хочешь поговорить об этом? – тихо спросила Эмма.
К её удивлению, Эр ответила не словами, а прикосновениями. Пальцы заскользили по её щеке и носу, и девушка прошептала: – Я просто счастлива знать, что всё образуется. Скоро я встречу тебя в моём времени.
Эмма нахмурилась. Так Эр плакала от счастья? Потому что… всё образуется. Эмма с усилием сглотнула, ощущая горечь в горле. Зная прошлое Реджины, ей сделалось нехорошо, видя, какой надеждой были наполнены глаза девушки. И её поразило, когда ярость, какую она не ощущала уже давно, начала разрастаться и закипать глубоко внутри. В этот миг, заглядывая в эти невинные глаза, молящие её об искре надежды, Эмме хотелось разорвать целый мир на части и сложить обратно, чтобы этот драгоценный человек никогда не почувствовал боли.
Глядя на озадаченное лицо Эммы, Эр хихикнула и произнесла:
– Прошу прощения. Я подумала, что, учитывая возраст Генри…
– Ему почти четырнадцать, – затаив дыхание, прошептала Эмма; кусочки начали складываться воедино, и до неё дошел смысл сказанного девушкой.
Услышав это, улыбка Эр стала ещё радостней, а слезы в глазах делали их ещё более прекрасными.
– Это значит, что когда он родится, мне будет восемнадцать, учитывая, что в этом времени мне тридцать два, что означает, что я встречу тебя очень скоро, да?
Эмма почувствовала сильное жжение в глазах, и быстро моргнула, чтобы сдержаться и не расплакаться. Не дав ей ответить, однако, Эр выдала ещё один волнующий вопрос:
– Как мы встретились? – её щеки мило порозовели в лунном свете, когда она понизила голос и шёпотом спросила: – Ты подумала, что я красивая, когда впервые меня увидела?
Думая, что ответить, у Эммы сдавило горло, но потом решила, что лучше всего сказать правду. Она судорожно вздохнула и прошептала: – Да, ты была очень красива.
Эр крепко сжала её руку, и новая улыбка расцвела на её лице, когда Эмма добавила: – Ты и сейчас красивая.
Девушка придвинулась поближе к Эмме, и сердце блондинки пустилось вскачь. Надо отодвинуться. Плохая была идея позволить Эр так привязаться к ней, или даже внушить ей, что между ними что-то было, когда на деле это не так. Лучше было сразу прояснить, что они с Реджиной не вместе, и никогда не были. Им следовало немедля всё объяснить девушке и просто сказать правду, чтобы Эр не питала надежды на что-то несбыточное.
Но тут…
– Мой первый поцелуй был с тобой, Эмма?
________________________________________
– Я…эээ, ну, я…понимаешь… мы с тобой…– пролепетала Эмма, чьи мысли перебивали одна другую, потому что по какой-то причине правда, которая готова была вот-вот сорваться с языка, сейчас яростно отпиралась. Хуже того – она по сути даже не знала правды помимо того факта, что нет, первый поцелуй Реджины был не с ней. И она даже не знала, с кем. Эмма могла предположить, что с Дэниелом, но она с трудом могла себе представить, чтобы Реджина усадила её за кружкой горячего шоколада, и, заплетая косички, вела с ней девчачьи разговоры и проболталась о своём первом поцелуе.
Просто сказать «нет»? Так ещё хуже. Может, если бы у неё была в запасе история, которую можно было бы рассказать, возможность облегчить удар, какой-то способ объяснить, может, это не было бы так ужасно. Но у неё в запасе не было никаких историй. Любая история была бы ложью, а если бы у неё было желание соврать об этом, почему бы просто не сказать Эр, что именно с ней был её первый поцелуй? Так или иначе, это была бы ложь, верно?
У Эммы не было привычки врать, но в эту секунду это казалось самым привлекательным вариантом на свете.
Хотя она отдавала себе отчёт, что ей не стоит этого делать. Ложь никому не поможет, как и попытка закрыть глаза на факты. Это только всё усложнит, особенно когда ложь раскроется; если это произойдет, конечно. Разве нет?
Она резко втянула воздух, готовясь спустить эту улыбающуюся, преисполненную надежд девочку с небес на землю простым словом из трёх букв. Словом, которое обладало властью разбивать сердца и тела, и целые миры. Однако, когда она открыла рот, всё, что удалось из него извлечь, было выдохом, который прозвучал как-то подозрительно похоже на «Да».
Улыбка Эр могла составить конкуренцию сияющей луне, когда единственное слово сорвалось с губ Эммы. Сердце блондинки приятно подпрыгнуло, а затем ухнуло на дно желудка, мучительно пылая. Что, чёрт подери, она только что натворила?
Эр придвинулась к Эмме ещё ближе, так близко, что ещё немного, и они могли бы удариться носами, а Эмма могла ощутить жар её дыхания на своей щеке и подбородке.
– Я так и знала, – радостно прошептала девушка, и сердце Эммы запылало ещё горячее и ещё болезненнее.
– Эр, – начала Эмма, но та легко вздохнула и прервала её.
– Прошу тебя, – проговорила она тихо, – в этот момент не могла бы ты называть меня моим настоящим именем?
Эмма зажмурилась и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Надо как-то выбираться из этой ситуации. Ей надо провести черту между ней и Эр. Она должна что-то решить. Ей надо подумать над тем, что она только что натворила и разобраться, как это исправить. В этот момент ей было необходимо слишком многое.
Эмма кивнула, не открывая глаз, а затем почувствовала дыхание Эр на своих губах. Глаза Эммы широко распахнулись, а рука взмыла между ними и мягко прижалась к губам Эр, чтобы девушка не смогла её поцеловать. Эмма села так резко, что закружилась голова, не желая увидеть смущение, или потрясение, или полное разочарование, которое вне сомнения отразились на очаровательных чертах лица девушки.
