Петрович придвинул к себе скоросшиватель и, открыв, заглянул в него.
– Так, – сказал он, – вы, Иван, вчера заказали сон на военную тематику и он вам не понравился.
Петрович вздохнул и побарабанил пальцами по столу.
– А про какую войну вы видели сон? – спросил он Ивана.
Иван наморщил лоб.
– Да, вроде бы про Великую Отечественную…
– А как вы это поняли?
– Там были немцы.
– Немцы? – директор посмотрел на Ивана поверх очков.
– Ну, да, – ответил тот, – немцы, фашисты.
– Наверное, все-таки, нацисты, – задумчиво сказал Петрович, – но, в общем, понятно. А кто из вашей семьи воевал на той войне?
– Дед воевал, – ответил Иван.
– Вот как? Очень интересно! – Петрович удовлетворенно потер руки, – теперь мы знаем, чьи воспоминания вы видели.
– Вы так думаете? – недоверчиво посмотрел на директора Иван.
– Уверен, – безапелляционно ответил Петрович, – хотя, конечно, лучше проверить.
Ваш дедушка жив?
– Умер, – угрюмо ответил Иван.
– Жаль, – сказал Петрович, и задумался, – вы, Иван, кажется сказали, что сон заканчивается трагически. А как именно?
– Меня убили, – все так же угрюмо ответил Иван, – я имею в виду, во сне.
– Я понял, – сказал сообразительный директор, – но если бы вас убили в вашем сне, то я не имел бы сейчас счастья с вами разговаривать. Значит, вас не убили, а, вероятно, только ранили. А у вашего дедушки, Иван, были ранения?
– По-моему, были, – ответил, задумавшись, Иван, – да, точно были. У него на спине был большой белый шрам.
– Ну, вот видите, Иван, – удовлетворенно сказал Петрович, – моя теория в очередной раз подтверждается. Ваш сон – это память вашего дедушки о войне, которая генетически передалась вам. Вы все ещё хотите забрать деньги?
Иван в нерешительности пожал плечами.
– А еще какие-нибудь пруфы, то есть, доказательства того, что вы говорите, есть? – спросил Иван.
– Конечно, есть пруфы, – улыбнулся директор, – и они вам будут представлены, а чтобы в этом убедится, достаточно посмотреть еще один сон.
– Даже не знаю… – нерешительно сказал Иван.
Петрович снял очки, потер пальцами переносицу и вздохнул.
– Я отлично понимаю ваш скепсис, Иван, – сказал директор, – более того скажу, что если бы лет десять назад я бы услышал что-нибудь подобное, я бы сам в это не поверил. Но жизнь и наука не стоит на месте, а ведь каких-то сто лет тому назад и великого ученого Константина Циалковского называли городским сумасшедшим, когда он рассказывал своим ученикам о космических путешествиях. А четыреста лет назад Джордано Бруно сожгли на костре за его утверждения, что Земля круглая и вращается вокруг Солнца. А что такое для истории человечества значит сто, или даже четыреста лет? Это всего лишь небольшая вспышка, ничтожно краткий миг в развитии Вселенной и Мировой цивилизации. И через какие-то десять лет, я надеюсь, и наши скромные открытия будут восприниматься потомками как нечто, само собой разумеющееся.
– Если все так, как вы рассказываете, э-э-э… Петрович, то это, безусловно, действительно интересно, – ответил Иван.
– Интересно, – это не то слово! Оно совершенно не отражает реального значения моего открытия для человечества, – воскликнул Петрович, – ведь если глубоко задуматься, то этот феномен нейронно-генетической памяти – величайшее открытие двадцать первого века!
«– А он явно не умрет от скромности, “ – подумал Иван.
Петрович, будто прочитал его мысли.
– Нескромно, думаете? – спросил он, перестав улыбаться, – может быть. Честно говоря, Иван, я и сам иногда сомневаюсь, гений я или сумасшедший.
Иван промолчал, не зная, что ответить этому нескромному гению. Впрочем, один вопрос, у него, все-таки, был.
– Петрович, – спросил он, – а зачем вам все это?
– Что – это? – не понял его директор.
– Ну…, эта Корпорация и прочее.
– Эта Корпорация, Иван, – ответил Петрович, – мне нужна для того, чтобы и дальше проводить свои исследования. Ведь для того чтобы проводить научную работу мне нужен подопытный материал, то есть люди. Я же не могу проводить исследования над кроликами и мышами. В принципе, конечно, могу, но они мне не расскажут, что им приснилось, а современная техника еще не дошла до того, чтобы мы могли видеть сны своих подопытных объектов. И если я буду набирать для своих исследований команду добровольцев, то мне им придется платить денежки. Понимаете меня?
Иван кивнул.
– А создав Корпорацию, я убил сразу двух зайцев, у меня есть добровольцы для исследований и мне не нужно им платить деньги. Более того, они мне платят деньги за то, что я исследую работу их мозговой деятельности. Ну, что, разве это не гениально?
Петрович с победным видом посмотрел на Ивана.
– Да как вам сказать, – ответил Иван, – мне кажется, это довольно спорное утверждение. Вы не боитесь, что будут иски от этих людей, которых вы исследуете?
– Нет, не боюсь, – ответил Петрович совершенно серьезно, – во-первых мои исследования совершенно безвредны для мозга. Это какие-то слабые импульсы в тысячные доли вольта. Для примера, томография головного мозга куда более опасна, чем мои исследования. И к тому же, в договоре, который вы подписываете, русским по белому написано, что вы предупреждены о последствиях процедур и согласны со всеми условиями. Я по второму образованию юрист, как папа Жириновского, и знаю все тонкости заключения сделок. Я ответил на ваш вопрос?
Иван пожал плечами и спросил:
– Петрович, неужели нельзя продвинуть ваше открытие как-то по-другому?
– Молодой человек, – вздохнул Петрович, – я же вам сказал, что я ученый, а не бизнесмен. А на научные исследования, нужны эти проклЯтые деньги, вот и пришлось заняться коммерцией. Можно было бы, конечно, попросить денег на западе, но я, Иван, как это ни смешно звучит, патриот. И когда я слышу, что деньги не пахнут, я говорю – нет, нет, и еще раз нет. Деньги всегда пахнут – пахнут кровью, наркотиками или просто предательством. И я, скорее, буду на паперти сидеть с протянутой рукой, чем попрошу денег у добрых янки.
Петрович посмотрел на настенные часы и нахмурился.
– А теперь, Иван, если у вас больше нет вопросов, я хотел бы вам сделать выгодное предложение, и я думаю, вы от него не сможете отказаться.
– Какое? – поинтересовался Иван.
– Мы, разумеется, можем вернуть плату за услугу, это не вопрос, но я хотел бы вам предложить еще два сна за ту же, уже уплаченную вами сумму. Ну, как вам предложение?
Иван задумался:
– « А почему бы и нет? В конце концов, пятьдесят баксов не такие уже и большие деньги».
Но не успел Иван ответить, как Петрович его опередил.
– Нет, Иван, даже не два сна, а четыре. По условиям договора, который, как я понял, вы не читали, если потребитель услуги согласен подробно изложить на бумаге или ином носителе информации, все то, что он увидит во сне, ему полагается пятидесяти процентная скидка. Ну, как, согласны?
– Согласен, – ответил Иван.
– Ну, вот и отлично, – расплылся в улыбке Петрович, – если бы вы только знали Иван, как порой замысловато переплетаются людские судьбы. Скажу вам по секрету, Иван, к нам обращались и уже не раз и не два, несколько российских киносценаристов и парочка известных писателей. Фамилии, конечно, называть я не могу, но это уже само по себе говорит о многом. Понимаете меня?
Иван кивнул, после всего увиденного и услышанного, он был готов поверить уже во что угодно.
– Иван, – сказал Петрович, – если вы не против, я лично проведу сеанс.
– Не против, – ответил тот.
– Ну и отлично, – улыбнулся Петрович, – пройдите, пожалуйста, в процедурную, а я через минуту подойду.
Иван уже знал, где находится процедурная, и поэтому, кивнув, вышел из кабинета и пошел к двери в конце коридора. Войдя в дверь, он сел на кушетку и стал ждать Петровича, рассматривая вязаные сеточки, развешенные в процедурной. Он еще вчера хотел расспросить Настю о предназначении этих сеток, да забыл.