— Стой! Кто идет?! — он взмахнул факелом перед самым лицом Довакин, заставив ту разъяренно зашипеть. От чрезмерной близости пламени на щеке вампирши вскочил и лопнул ожоговый пузырь. — Кто такая?! Почему шляешься посреди ночи? Ты местная?

— Да… нет… я… — Деметра сжала зубы, — дай пройти, щенок… я… тан…

— Что? Говори громче, я не расслышал, — стражник слегка подался вперед, наклоняясь к Драконорожденной. Блондинка глубоко вздохнула, пытаясь привести мысли в порядок, но, почувствовав запах мужчины, его тепло, биение его сердца, жадно зарычала, и ее пальцы сомкнулись на шее вайтранца. Стражник захрипел и выронил щит. Не будь Довакин так одержима жаждой крови она бы сильно уступила мужчине в грубой физической силе. Но не теперь. Бретонка вывернула его руку, вынуждая бросить пылающий факел, и сорвала с головы стражника шлем, который с глухим звоном покатился по камням. Увидев свое отражение в расширенных от ужаса глазах вайтранца, Деметра кровожадно оскалилась, проводя кончиком языка по своим клыкам, выглядывающим из-под верхней губы.

— Нет! Нет, не надо!.. — о, Ситис, почему все орут, все умоляют… будто это их спасет. Схватив мужчину за жесткие темно-русые волосы, магичка запрокинула его голову и припала горячими губами к бьющейся на шее жилке, такой соблазнительной. Ощутив на языке солоноватый привкус его кожи, вампирша тихо заурчала и уже через мгновения вонзила клыки в тело стражника. Брызнула кровь, черная в ночном мраке, мужчина сдавленно застонал, трепеща в руках Деметры. Бретонка крепче прижала его к себе, сильнее впиваясь в шею, наслаждаясь горячей кровью, утоляющей ее жажду, тонкими струйками стекающей по точеному подбородку Довакин.

========== VODahMIN ZIN (Забытая честь) ==========

— Я ненавижу стражников, — пробурчала Деметра, — спроси меня, почему.

— Почему? — послушно откликнулся Цицерон.

— Они никогда не ходят по одному, — женщина слегка поерзала в седле, пытаясь устроиться по-удобнее, так, чтобы лишний раз не задевать рану на бедре. Каждая кочка, каждый резкий поворот отзывался резкой ноющей болью. Вот же ведь какая ирония судьбы — она же Довакин, национальный герой, в чьих руках будущее Скайрима да и всего мира. Ей судьбой предначертано убить дракона-первенца Акатоша… при мысли об Алдуине бретонка содрогнулась. Иногда во сне она видела Хелген: охваченные пламенем дома, крики умирающих… и исполинская фигура черного дракона на фоне нежно-голубого шелка небес. Все остальное блекло, тлело и стиралось, превращаясь в размытые цветные пятна. Оставались только магичка и Пожиратель Миров. Бич Монархов расправлял кожистые крылья, заслоняя собой солнце, и вскидывал голову, исступленно ревя. Лишь по милости богов и всех принцев даэдра Деметре удалось избежать смерти. Женщина слегка ослабила воротник туники, тонкие пальцы, не привыкшие держать оружие, нервно играли золотым медальоном с самоцветами. Отец Пустоты, ну, почему именно она?! Да, приятно, когда о тебе слагают легенды, а имя прославится в веках, когда ты снисходишь до общения с высокомерными ярлами, а не наоборот, когда детей называют в твою честь (эх, Деметр и Деметров видимо-невидимо разведется), но… Драконорожденная боялась. Неистово боялась старшее дитя Акатоша. Но ведь героям не позволительно трусить. И быть вампирами, которые нападают на стражников во мраке ночи. И возглавлять гильдию ассасинов… Деметра вздохнула, опустив ресницы. Бретонка не положительный герой. Скорее, даже отрицательный. Если бы не благословение Ауриэля, что бы с ней было? Кем бы она стала? Придворным магом ярла? Ведуньей-странницей? Или бы примкнула к клану вампиров? Но точно бы не стала послушной, верной женой, хлопочущей по хозяйству в ожидании мужа, нет, нет, шило в заднице магички слишком велико для этого. Деметра печально улыбнулась, отвела золотистую прядь волос, щекочущую щеку, за ухо. С Онмундом не удалось попрощаться… надо будет написать ему, как прибудут в Данстар, а то обидится и опять уедет в Винтерхолд. В прошлый раз Довакин почти неделю пыталась выковырять любимого мужа из Коллегии… в груди у женщины сладко защемило, когда в голове пронеслась вереница воспоминаний их бурного примирения. В ту ночь Драконорожденная разбудила всю крепость своими криками…

***

Цицерон шел рядом с Тенегривом, насвистывая и пиная камушки. Сегодня Хранитель отказался от своих любимых песенок, ибо когда страдаешь от зевоты даже нужной ноты не возьмешь. Наверное, этой ночью его разбудил сам Властитель Ужаса… как же хорошо, что Цицерон запасливый и каждый вечер собирает сумку, на случай если Слышащая решит отправиться в путь. Вспомнив трех громил-стражников, размахивающих мечами и копьями, имперец оскалился, руки в черных, шитых золотом перчатках сжались в кулаки. Цицерон им показал… да, Цицерон преподал им урок! Никто не смеет поднимать руку на его Слышащую! Его?! Шут опасливо вжал голову в плечи и покосился на Деметру, страшась, что могучая Слышащая могла услышать, прочесть его нескромные мысли. А что, ведь Матушку же она слышит… но блондинка, кажется, дремала — веки опущены, густые ресницы веером лежат на щеках. Красивая у него Слышащая… нет, нет, глупый, глупый Цицерон! Настоящий Дурак Червей! Не у него, а у них, у всего Братства! Шут печально вздохнул и взял Тенегрива под уздцы. Единственное, что ему остается — восхищаться Слышащей издалека. Ведь Слышащая никогда не обратит свое внимание на глупого, одинокого Хранителя… никогда…

***

Едва двери убежища призывно распахнулись, Цицерон со всех ног бросился к гробу Матушки, громко сетуя, что так долго не навещал ее, не приносил цветов и не натирал маслом ее священные мощи. Деметра с ухмылкой наблюдала за его плясками вокруг мумии Нечестивой Матроны. Что ж, по крайнем мере пару дней она будет освобождена от его бормотания. Довакин направилась в свою комнату, по совместительству и кабинет главы Братства, намереваясь написать пару писем и просмотреть поступившие заказы от Назира, когда ее окликнул тихий шелестящий голос.

— Слышащий… Слышащий… подойди ко мне… — приказ Матери эхом раздавался в голове бретонки. — Подойди, дитя…

Магичка невольно вздрогнула, но все же послушно подошла к мраморному саркофагу Матушки, по пути оттолкнув путающегося под ногами Цицерона. Драконорожденная вплотную приблизилась к иссохшему телу, ощутив сладковатые ароматы эфирных масел, которыми шут уже начал обильно мазать ее иссохшую кожу.

— Слышащий… ты должна вернуть мне мое дитя… дитя, нуждающееся в доме… дитя, стремящееся к Матери… но не могущее найти к ней дорогу…

Брови бретонки изумленно приподнялись. Раньше Матрона никогда не просила привести кого-либо в Братство. Обычно она приказывала брать тот или иной контракт, но что бы такое…

— Ты найдешь его в Рорикстеде… Слышащий… приведи его ко мне… приведи мое дитя, что бы оно могло стать твоим Говорящим…

— Говорящим? — недоуменно выпалила Довакин, но Мать оставила ее без ответа, вновь вернувшись в царство Ситиса. Деметра отошла от гроба, сосредоточенно хмуря лоб. Что еще за Говорящий? Она не слышала об этом титуле. Надо будет спросить у Бабетты или Назира.

— Слышащая, что Мамочка тебе сказала? — Цицерон вернулся к обмазыванию Матери маслом. Его шутовской костюм на груди и рукавах уже испачкан жирными пятнами. — Матушка говорила о Цицероне? Скажи, что говорила, скажи что Матушка довольна службой Цицерона!

— Мать приказала мне найти Говорящего, — магичка подняла на в миг посерьезневшего паяца искристо-серые глаза. — Только я не знаю… не понимаю, что еще за Говорящий.

— Говорящий?.. Мать… велела тебе найти Говорящего! Ого! Ого-го! — мужчина подпрыгнул на месте. — Матушка возвращает нас к традициям! Да, да, скоро Братство будет таким как прежде! Любимая, мудрая моя Мамочка… — только что радостное лицо Цицерона вдруг резко помрачнело, он нахмурил чело, сжал блестящие от масла пальцы в кулаки. — Мать… ищет Говорящего?.. Матери отныне мало одного Цицерона… но почему? Ведь Цицерон так заботится о ней… так верно служит ей и Слышащей… — в темных глазах Хранителя отразилась целая гамма эмоций — от тихой печали до по истине звериной ярости. Он подался навстречу Деметре, впиваясь тяжелым взглядом в середину ее груди где таилось сердце Довакин, сейчас практически не бьющееся из-за вируса вампиризма. — А если… если не будет Слышащей?.. Мать снова будет только с Цицероном… со своими милым Дураком Червей… надо только… убить Слышащую? Да! — шут широко улыбнулся, но тут же затряс головой. Колпак соскользнул с его головы, темно-рыжие волосы били его по щекам. — Глупый Цицерон, глупый! Нельзя трогать Слышащую! Нет… не-е-ет, Слышащая должна жить, Слышащая должна служить Матушке… и Цицерон не сможет жить без Слышащей… нет… он будет тосковать… ему будет плохо… он будет плакать… — черты имперца исказила плачущая гримаса. Он протянул к Драконорожденной руки, но магичка отскочила в сторону и забежала за колченогий столик.