Annotation
История, которая случилась в самую длинную ночь, у лесного костра, где собралась погреться всякая нечисть.
Вышло немного "по-гофмановски", сказками в сказке.
Осокина Ярослава
Осокина Ярослава
Зимний костер
Это могли быть разбойники, коротающие ночь в чаще, далеко от хоженых троп. А то и хуже, шайка мародеров из местных, ничего не боявшихся, злобных, испорченных ублюдков. Могли быть солдатики из королевского войска: они-то, даже если и не поделятся похлебкой и теплой одеждой, от костра не прогонят, и не отберут последнее. Хотя и солдаты разные бывают, некоторые что твои разбойники, оборванные и нищие, до чужого добра жадные.
А то и проще - всего лишь крестьяне, перебирающиеся в безопасные места, подальше от сгоревших домов и вооруженных стычек.
Могли быть - но не были. У затухающих углей лесного костра, под черными сплетенными ветвями деревьев, собрались зимние духи. Огонь, верно, украли. У них-то ни умений, ни смелости разжечь его не хватило бы. Они жались поближе к мерцающему свету, протягивая лапы и руки к теплу. Странные, невиданные существа собрались в самую длинную ночь в году со всего леса, одни косматые как звери, другие на людей похожие, разве что высокие чересчур или, наоборот, крошечные, а какие-то и вовсе словно сухие изломанные ветки, коряги, груды сухих мертвых листьев.
Духи наверняка уже знали, что он стоит за стволом дерева, совсем недалеко. Некоторые искоса поглядывали в его сторону, а кто-то даже хихикал и цокал зубом. "Ууу, мням-мням," - послышалось издевательское пришепетывание, будто кто-то палкой ворошил в сухой траве.
Но какая там трава. Декабрь: снег, холод, мертвые деревья. Смешливые летние духи давно спят и видят в своих снах весну, эти же злые, голодные и замерзшие. Да и костер почти совсем потух.
Он-то знал, что вряд ли что-то хорошее будет, когда шел на свет огня. Но стылый воздух пробрал уже до самых костей, а ему позарез нужно было остаться в живых, и для того согреться хотя бы немного. Будь это люди, он бы сумел подкрасться и сначала рассмотреть их издали, придумать что-то - или же пройти дальше, неуслышанным. С духами так не получилось.
Их черные лапы, руки, ветки тянулись все ближе к углям, а те гасли; ночь едва началась, но даже и не всем духам было суждено ее пережить. Тут были и слабенькие, привыкшие к домашнему теплу домовые, чьи дома погорели прошлым днем, когда люди герцога преследовали мятежников, а те, чтобы отвлечь от погони, подожгли по пути деревню. Людей-то спасли, только о домовых духах никто не побеспокоился, ходили теперь по лесу, полусумасшедшие, оборванные.
- Если костер разожгу, пустите погреться? Вреда не причините? - спросил, подходя, путник. Он встал на виду у всей лесной братии, смотрел на них изучающе.
Был он сутул и высок, совсем еще молод, одежда на нем черная висела, будто с чужого плеча, на лице были следы стертой крови, голос был сиплый и сорванный, - через силу говорил этот человек. Но взгляд его был тверд, ни капли страха, только ожидание и усталость.
- Что ж, ты совсем не боишься, человек? Мы ведь схватим тебя, переломаем, да мясцо твое съедим, - захихикал тот же голос, что и прежде.
- Вам же хуже. Огонь почти угас, а ночь морозная, - пожал плечами путник.
Всколыхнулась, всполошилась лесная нежить. Один из них, похожий на бородатого старичка, с руками-ветками, прошуршал что-то, и духи угомонились.
- Пройди сюда, человек, разожги нам костер, но если оплошаешь или заснешь, мы тебя с потрохами съедим... таков порядок... ты сам к нам пришел, сам отдался.
Человек подошел поближе, сбросил небольшую суму из связанных черных тряпок наземь, встал на колени и склонился к углям. «Мне нужны ветки, - бросил он в сторону. - Несите сухие ветки». И начал старательно дуть. И будто больно ему было, он срывался на хриплый кашель и сжимал рукой в рукавице замотанное тканью горло. Но угли снова разгорались, краснея как драгоценные камни, а когда сверху шлепнулась охапка хвороста, принесенная лешаком, человек рассерженно и хрипло рявкнул: «Сухие же, я сказал! с этим гореть ничего не будет!»
«Экий ты сердитый», - засмеялся женским голосом кто-то косматый напротив него, и слегка дохнул на хворост - от веток рванулся пар вверх, и человек одобрительно хмыкнул. Из мешочка на поясе он вынул огниво, выложил сухую тряпочку под хворост и неумело, но усердно стал разжигать огонь. Чувствовал, как столпились вокруг лесные духи и как они вздрагивают, когда от удара по кресалу рассыпаются звездчатые искры. С третьего удара тряпочка занялась, да и угли прежнего костра уже не дремали, ветки начали потихоньку тлеть.
Лешаки натаскали хворосту, который снова высушило то же косматое создание, и скоро костер взвился сильно и жарко, освещая черные деревья до самых макушек.
Пусть и голодно, да без тепла в такой холод не переночевать. Многим из них и холод не страшен - заснут только, но некоторые могут вовсе замерзнуть, стать такими же стылыми корягами и пнями, каких в лесу полно, и уж никто их весной не добудится. Потому и любят лесные пугать человечков, которые ночуют у костра, чтобы прогнать их и самим погреться, набраться тепла про запас.
Расселись кругом по поляне, - теперь подальше от огня, который мог опалить. Человек сел рядом с кучей хвороста, чтобы вовремя подбрасывать его, а к нему неожиданно приткнулся оборванный лешачок, похожий на злого ребенка с темным лицом, и косматое круглое существо, которое высушило хворост. Оно же ему шепнуло: "Не спи, человечек, а то съедят, тут все голодные". Он невесело усмехнулся в ответ и потер горло сквозь тряпку.
Старичок с руками-ветками откашлялся.
- Будем сказки сказывать, - прошуршал он тихо, но услышали все, и малышня захихикала, заелозила, устраиваясь поудобнее. - И ты, человек, тоже будешь говорить, не то не выйдешь живым отсюда.
Глаза человека вдруг мрачно прищурились, будто что-то ему показалось смешным. Лесной дух в черных перьях на той стороне поляны запищал противно: «И если история твоя не понравится, тоже не отпустим, да-да-а!» Соседи захихикали, но человек и не повернул к ним головы.
- Я первый, я первый, - засвиристел один из духов, похожих на изломанные ветки, сидевших кучкой рядом друг с другом и постоянно шуршащих, пришепетывающих.
Засвиристел, а потом стал быстро-быстро рассказывать путаную историю о болотной кикиморе, которая не то замуж за лягушку собралась, не то суп варить, а потом и вовсе в горах заблудилась и высохла. Слушали невнимательно, перебивали постоянно, зато сородичам его очень понравилось, и они одобрительно ахали и охали все разом, и восклицали, видно, слушая историю не в первый раз, "а вот про горку расскажи, ха-ха! ну-ка, ну-ка, еще пропустил, как она медведя встретила, и про рябинку тоже!"
Человек вдруг почувствовал, что маленький лешачок со злым лицом совсем прижался к его ноге и трясется. «Ты, никак, замерз», - сказал ему человек. А потом вдруг стянул с себя одну из меховых рукавиц. "Большая она мне, - прошептал лешачок. - Не нужно".
Но человек достал нож, - и некоторые духи прянули в стороны, завидев отблеск пламени на стальном лезвии, - проделал им три дыры в рукавице, для головы и рук, и натянул на лешачка, и тому впору пришлось, укрыло теплым до колен.
- Пахнет мертвым, - озадаченно посмотрел на человека лешачок. Тот в ответ лишь склонил голову, и черные волосы закрыли его лицо.
- Это ничего, выветрится, будет костром только пахнуть, - сказал он немного погодя. Из своей сумы вытянул кожаную перчатку и надел ее. «И это мертвым пахнет, как и ты сам», - прошептал лешачок. Человек прижал палец к губам. «Это ничего», - повторил он.
