Раскинув шатры, установили они бомбарды. И на следующий день принялись стрелять так сильно и часто, что пришлось Тиранту поднять свой лагерь высоко на гору, которая была около реки. На горе этой имелось множество источников с прозрачной водой и большой луг. Временами бомбарды стреляли все разом и их ядра затмевали даже ярко светившее солнце, ибо турки привезли с собой целых шестьсот бомбард, больших и малых (хоть и потеряли они их во множестве, когда был разбит Тирантом их лагерь).
Как увидели те, кто был в войске Тиранта, стольких врагов, то поражены были огромным числом всадников и пеших воинов. Многие тогда бы предпочли оказаться за сотню лиг отсюда. Но были и такие, которые изо всех сил старались не испугаться и думали о том, какой у них хороший Маршал и как много получали они от него: ведь деньги, что Император дал Диафебу за пленных, Тирант, едва получив, вручил двум графам, дабы те поделили их между всеми в войске. Себе же не оставил он ничего. А когда говорили ему о том, отвечал:
Мне — честь, вам — прок.
Когда султан обнаружил, что не может перейти реку и дать бой христианам, то приказал он немедленно построить мост. Видя это, Тирант с четырьмя воинами отъехал на лигу от возводимого моста, в то место, где находился большой мост, сложенный целиком из тесаных камней. И у начала его, с той и с другой стороны, находилось по скале, а на каждой из скал стояло по небольшому замку. Когда же султан завоевал все земли вокруг, то пришел он и к этому мосту. Но хозяин этих двух замков, рыцарь, несмотря ни на какие подношения, так и не захотел договариваться с султаном, ибо не желал он презреть Бога, а также господина своего, Императора, и платить им неблагодарностью. Более того, из своих замков, что стояли на мосту, совершал он частые набеги на селения и города, занятые турками. Вот почему и пришлось султану строить деревянный мост, чтобы смогло его войско перейти через реку и захватить всю империю.
Придя в замок, Тирант побеседовал с рыцарем по имени Малвеи, у которого был сын, и пригожий, и отважный. Отец жил в одном замке, сын — в другом. У каждого было по тридцать лошадей, и на войне оба они очень разбогатели. Сын сильно подружился с Тирантом и почти не расставался с ним. Звали его Ипполит[348]. Отец с сыном знали, какой Тирант мужественный и искусный в бою рыцарь, и очень просили его согласиться посвятить в рыцари Ипполита. Тирант с большой охотой исполнил это.
И Тирант приказал срубить в лесу много деревьев, как можно более сухих. Затем измерили ширину реки, приготовили из срубленных стволов балки и, приставив их друг к другу столько, сколько равнялось в длину измеренной ширине, сколотили большими гвоздями. Балки эти опустили на воду у каменного моста по течению ниже и на каждую прибили по крепкому толстому бревну, а поверх них — доски, так что от одного конца до другого были они вымощены, будто мост, и как следует просмолены. Когда все было закончено, привязали к балкам с каждого конца по цепи и прикрепили их к каменному мосту, закрыли зелеными ветками и приготовили на них все необходимое.
Когда же турки закончили налаживать свой мост, начали они понемногу переправлять пеших воинов и бомбарды, готовые к бою, дабы защитить мост и уже перешедших реку, в том случае если подойдут христиане.
Когда в лагере Тиранта увидели, что турки начали переправу, то многие испугались, но он так всех воодушевлял, что некоторые вновь обрели твердость духа. Тирант приказал трубить, чтобы все садились на коней, и перенес лагерь к каменному мосту. Турки же, завидев, что Тирант снимает лагерь, решили, будто христиане со страху бегут, и стали переходить реку более решительно.
Когда же султан и Великий Турок переправились со всеми своими полками, которые шли один за другим в полном боевом порядке, то двинулись они вслед за христианами. Заметив, что они приблизились, Тирант перешел по каменному мосту и расположил лагерь неподалеку от него. Мавры, увидев, что он перешел на другой берег, бросились обратно к деревянному мосту. Переправившись вновь на другой берег, стали они подниматься вверх по реке, чтобы добраться до Тиранта и дать ему бой. Он же, едва завидев их поблизости, снимал лагерь и снова переходил на другой берег. Так продолжалось три дня. Турки стали держать совет, как им быть, и дошел наконец черед говорить до короля Египетского, который, видя, какое множество было среди них разногласий, по-рыцарски отважно сказал следующее.
Глава 141
О том, как король Египетский предложил на совете свой план.
Раз уж даже от посвященных сокрыто истинное решение наших споров и разногласий, вы и сами можете убедиться, что одно кем-либо высказанное заблуждение порождает множество других. Ваши речи это ясно показывают, и причина тому — неумение ваше вести войну. Заявляю я об этом, ибо необходимо нам сие устранить, договорившись друг с другом разумно, чтобы не осрамиться. А достигнуть этой цели вы можете, лишь избавившись от грехов ваших. И дабы смогли вы обрести свободу и честь, наставлю я вас в том, что должны мы сделать. И ежели вы бесстыдным образом желаете закрыть нам путь к свободе и к желанной победе, то для меня, напротив, честь — лишь тогда и есть честь, когда завоевана в опасном деле. А посему дайте мне сто тысяч человек, и я пойду на один берег, а вы останетесь на другом. И покуда буду я с ними сражаться, вы будьте готовы как можно скорее прийти мне на помощь. Таким-то образом и добьемся мы горячо желаемой победы. Все грядущее, правда, в руках фортуны, однако мы знаем, что у нас войск много больше, чем у них, и потому можно почти не сомневаться в исходе битвы. И все же благое исполнение сих дел — в руках каждого, и оно достойно похвалы.
Все командующие полками и знатные сеньоры похвалили мудрое решение короля Египта, султан же ему ответил так:
Все, что ни есть в мире, существует более в нашем воображении, чем в действительности. И я не могу согласиться с необдуманными и бесчестными ватпими речами, в коих вы говорите, что со ста тысячами человек хотите победить христиан, ибо их гораздо меньше. Но я храбр душой и надеюсь на славную нашу победу в этой битве. Возьмите же половину наших войск, а я возьму другую. Кому-то из нас выпадет участь сражаться первым, и тогда другой, если пожелает сделать доброе дело, не боясь опасностей, придет ему на помощь. Так мы сможем покрыть себя честью и славой.
На сем совет был закончен.
Короли, преисполнясь отвагой, взяли себе половину войска, а султан — другую, и с ней перешел он мост. Тирант же, увидев, что они его окружили с двух сторон, воскликнул:
Именно этого я и хотел.
Снял он лагерь, который был на стороне королей, и приказал поставить все палатки и повозки на мосту, между обоими замками, и отправить туда всех пажей. Тирант изо всех сил сдерживал своих людей до наступления темноты. А когда солнце опустилось за Геркулесовы столпы, Тирант по мосту перешел на тот берег, где прежде стоял лагерем. Приказал он всем пешим воинам подняться на укрепленную гору, которая располагалась как раз напротив моста. Когда же все пешие поднялись, повелел он отправляться туда, одному за другим, конным отрядам. Султан, находившийся на том же берегу, увидел, что почти все войско поднялось на гору, чтобы дать у ее подножия сражение, и что остаются лишь четыре отряда. Бросился он к ним и напал на них, заставив христиан бежать вверх по горе и убив шестьдесят человек. Не переставая сражаться, Тирант отступил. Тем временем совсем стемнело. Турки стянулись к подножию горы и разбили там лагерь, полагая, что назавтра с рассветом они захватят всех христиан без всякого с их стороны сопротивления и отведут пленными в свои земли. Однако, опасаясь, как бы христиане вновь ие напали на лагерь ночью, как в прошлый раз, султан приказал, чтобы никто не покидал седла.
А Тирант, когда поднялся на гору, нашел всех рыцарей и сеньоров в отчаянии: они бродили туда-сюда, плача и стеная, безутешные и охваченные страданием, говоря, что им ничего не осталось, как быть захваченными в плен неверными. У видев их в таком состоянии, собрал он всех и сказал следующее:
