Тирант хотел было ответить на замечания рыцаря Монсалвата, но Принцесса, дабы избежать еще больших неприятностей, не дала ему говорить и сказала:

Не пристало человеку мудрому ответствовать на безрассудные речи, и ежели безумцу не запретишь расточать глупые суждения, то высшим благоразумием мудреца будет выслушать их со спокойствием и не вступать с ним в спор: ведь сами слова говорят о безумии того, кто их произносит. И не в скудоумии и мелочности следует состязаться людям друг с другом, а в благородстве и доблести. Тому же, кто говорит глупости, надлежит воздавать по заслугам. И не будь вы столь великодушны, того, кто произнес столь безумные речи, стоило бы лишить жизни. Ведь хорошо известно, что блажен лишь тот государь, который имеет при себе мудрого советника.

Император, не желая более никого слушать, покинул совет и отдал приказ сообщить по всему городу, что ежели кто имеет к кому-нибудь претензии и хочет объявить иск, то должен явиться завтра и в последующие дни во дворец, ибо там незамедлительно будут решаться все тяжбы.

На следующий день Тирант, заняв императорское кресло во дворце правосудия, выслушал всех тяжущихся и по справедливости разрешил все дела, чего не случалось с тех пор, как Великий Турок и султан вторглись в империю.

С наступлением же следующего дня Тирант призвал и собрал всех участников императорского совета и членов городского магистрата. И ввели они следующий распорядок в императорском дворце. Все, кто был приставлен служить лично Императору, были разделены по пятьдесят человек, во главе которых были поставлены начальники из людей наиболее благородных.

То же было проделано по всему городу, и начальники быстро и без особого труда набрали себе необходимых людей. Тирант приказал затем, чтобы еженощно в большой зале у дверей спальни Императора ночевало пятьдесят человек, а сам он или его заместитель каждую ночь к ним наведывался. Когда же Император отправлялся спать, Маршал делал следующее наставление пятидесяти спальникам:

Перед вами сам Император. Препоручаю его вам, надеясь на вашу верность, и под страхом смертной казни обязую вас представить его мне завтра утром целым и невредимым.

То же самое наказывал он и охранявшим Императрицу и Принцессу.

Когда Император укладывался в постель, двери большой залы закрывали, однако двери спальни оставляли чуть приоткрытыми. Двое из охранявших становились подле них на колени, дабы слушать, не пожелает ли чего-либо Император. Через полчаса эти двое вставали и их сменяли другие, и так происходило всю ночь в большой зале, где несли дозор сто человек^[291]. Весь же дворец охраняли четыреста воинов. Так обеспечивалась личная безопасность Императора. Утром, когда приходил Тирант, стражники в целости являли ему Императора, что заверял документально нотариус. То же происходило с вышеозначенными дамами.

Император остался чрезвычайно доволен сими установлениями Тиранта, ибо увидел, как хорошо тот обеспечил его личную охрану и безопасность. Тирант же ни разу не пропустил время, когда должен был явиться, однако более из желания видеть Принцессу, чем угодить Императору.

Помимо этого приказал он, чтобы все улицы города запирались на большие замки на цепях и чтобы их не снимали, пока не позвонит небольшой колокол во дворце, который тем не менее был хорошо слышен повсюду. А прежде еще, из-за того что в городе по причине войны царил беспорядок и развелось множество воров, приказал он также, чтобы на каждой улице горел огонь в окнах, в одной половине домов до полуночи, а затем в другой — до рассвета. Благодаря этому множество жилищ было спасено, ибо обокрасть их стало невозможно. Каждую ночь Маршал сам нес дозор, после того как покидал дворец Императора, и объезжал город до самой полуночи. А после двенадцати Диафеб и Рикар, или еще кто-либо, принимали маршальский жезл и ездили по улицам до утра. С установлением таких порядков город хорошо охранялся от всяких бедствий.

Более того, Тирант приказал городским магистратам, чтобы осмотрели они все дома и, оставив хозяевам лишь столько продовольствия, сколько необходимо было им для собственного пропитания, доставили на главную площадь пшеницу, ячмень и просо, которое обнаружат, дабы продавать их по два дуката за телегу тем, кто нуждался в еде. И так же распорядился он относительно остальных продуктов. Вот почему, когда Тирант прибыл в город, там невозможно было отыскать ни хлеба, ни вина, ни другой снеди, зато при нем в несколько дней все появилось в изобилии.

Народ возносил хвалы Тиранту и благословлял благородные законы правления, который он установил, ибо зажили все в покое, мире и любви. И глубоко утешился душой Император, видя, как правит Тирант.

Через полмесяца после прибытия Тиранта все корабли Императора благополучно доплыли, груженные людьми, продовольствием и лошадьми. А прежде чем корабли пристали, Император подарил Маршалу восемьдесят трех коней, рослых и статных, и множество доспехов. Первым Тирант позвал Диафеба, дабы тот выбрал по своему желанию и доспехи и лошадей. Затем пригласил он Рикара, а затем и всех остальных рыцарей, не оставив себе ничего.

Из-за любви к Принцессе Тирант страдал неимоверно, ибо с каждым днем увеличивались его терзания. И столь сильным было его чувство к ней, что в ее присутствии не осмеливался он заговорить о чем-либо, относящимся к любви. Тем временем приближался срок его отъезда, потому как дожидались лишь, чтобы лошади оправились после морского путешествия.

Принцесса же, по природе своей отзывчивая сердцем, не могла не догадываться о сильной любви Тиранта. Она послала мальчика-пажа просить Тиранта, если тому будет угодно, прибыть к ней с небольшой свитой, в полдень, — в это время во дворце все отдыхают. Когда Тирант получил приказ своей госпожи, показалось ему, что он вознесся на самую вершину рая. Он немедленно позвал Диафеба и объявил о предстоящем визите, ибо хотел, чтобы они отправились только вдвоем, без других спутников. Диафеб сказал:

Мне весьма по душе такое начало, сеньор Маршал. Не знаю, правда, каким будет конец. Однако окажите мне милость: когда будете с Принцессой, то подобно тому, как вы бесстрашно сражаетесь с любым, даже самым отважным рыцарем, так же мужественно ведите себя и с девицей, совсем безоружной, и со всей смелостью расскажите ей о ваших страстных чувствах! Видя, с какой решимостью говорите вы ей об этом, она восхитится вами. Робкие же просьбы часто бывают отвергнуты.

В назначенный час оба рыцаря, стараясь ступать как можно тише, поднялись во дворец и вошли в комнату Принцессы, уповая на успех. Принцесса очень обрадовалась их появлению, встала, взяла Тиранта за руку и усадила подле себя. А Диафеб взял за руки Эстефанию и Заскучавшую Вдову и удалился с ними в другую часть комнаты, дабы не могли они услышать, что Принцесса желала сказать Тиранту. Кармезина же с приятной улыбкой начала вполголоса говорить следующее.

Глава 125

О том, как Принцесса дала Тиранту совет остерегаться обмана и хитростей герцога Македонского.

Хотя и преисполнена я стыда и страха, ибо поступилась собственной честью, тем не менее я прошу вас, великодушный сеньор, не сочтите чем-нибудь недостойным меня, непосильным для меня делом или грехом, если, сама того не ожидая, решилась я беседовать с вами с чистейшими и честнейшими намерениями, болея душой за вашу доблесть и благородство. Не хотелось бы мне, чтобы вы, по причине того, что прибыли из чужих земель, по неведению понесли здесь урон. Мне известно, что вы прибыли в нашу страну по просьбе великого короля Сицилии, каковой полагался на прославленные ваши заслуги, но не мог предсказать вам, по незнанию, каким опасностям можете вы здесь подвергнуться. И, сочувствуя вам, человеку благородному и доблестному, решила я дать вам совет во спасение. Вы вскоре и сами сможете убедиться, сколь он окажется полезен, ежели поверите моим словам и не пренебрежете моим советом, дабы с победой и громкой славой вернуться вам во здравии на вашу родину.