- Могу я попросить тебя об одолжении, док? Когда… когда в следующий раз ты будешь дома, не мог бы ты позвонить Луизе и Джеме и поговорить с ними? Рассказать им, что я думал о них до самого конца. А затем… затем пойди и найди себе девушку и заведи с ней детей, ладно? Не оставляй их, пусть растут около тебя. И завязывай с войной, док. Займись чем-нибудь другим, кроме стрельбы по ненормальным психам и штопки других ненормальных психов.

- Хорошо, Энди. Я попытаюсь. Сделаю, что смогу, - сказал Джон, обещая таким образом связаться с семьёй Мэтьюза и передать этот разговор, но что до него самого…

Он смотрел на раскинувшееся над пустыней звёздное небо и думал, что нигде он не будет на своём месте – только здесь, и хотя сейчас он был переполнен ненавистью к этому песку, пропитанному кровью друга, вцепившегося в его руку в предсмертной агонии – и это было страшно, он всё же думал, что если ему придётся покинуть это место, то он не сможет жить, потому что больше ему некуда податься.

Яркие картины воспоминаний погасли, и Джон вдруг ясно осознал, почувствовал всем своим существом, что он лежит в своей постели на Бейкер-стрит, что Шерлок мёртв, но теперь у него есть два ребёнка, которым он нужен и которых ему отдадут завтра днём. Он вернётся домой не один – с ними, и проведёт всю оставшуюся жизнь в заботах об их воспитании. И теперь он понимал, насколько Мэтьюз был прав, когда говорил, что все остальные тревоги отныне будут казаться мелкими и неважными.

Уотсон не забыл, что Мэтьюз умер через два часа, шепча имя своей подруги, а сам он сидел посреди пустыни и оплакивал своего друга, потому что потерял того, кто надеялся получить от него помощь и спасение, потому что, вопреки просьбам Мэтьюза бросить попытки и дать ему умереть, доктор продолжал терзать себя мыслями «что, если… что, если… что, если…», но был бессилен сделать хоть что-нибудь.

Он знал, что всё это произошло с ним в реальности, но не чувствовал липкой крови на руках или колючего песка в глазах – эти воспоминания отошли в тень и дали место другим. Он помнил, как пропускал сквозь пальцы волосы Шерлока, как касался нежной кожи новорождённых, и он удерживал эти образы в сознании, пока наконец не заснул.

************************************************

Алые полосы на белом.

К горлу Шерлока подступила тошнота. Он моргнул. Время замедлилось, а потом и вовсе остановилось.

Алый, белый, тёмно-каштановый, знакомый до боли солнечно-жёлтый.

Краска стекала со стены, жёлтые капли падали в лужу крови, но цвета не смешивались: ослепительно-яркий жёлтый и насыщенный алый существовали отдельно.

Детектив будто получил удар под дых, и это вывело его из ступора.

- Ирен! – он моментально очутился возле неё и опустился на колени. Её дыхание было поверхностным, но пульс был ровным и наполненным. Голова была разбита и из раны текла кровь, руки и ноги были покрыты сеткой неглубоких порезов, несмертельных, нанесённых со знанием дела. Шерлок опять почувствовал ком в горле. Он достал телефон, сбросил входящие сообщения и вызвал скорую помощь.

Он осторожно убрал волосы женщины, чтобы осмотреть и оценить рану на её голове, как веки её задрожали, и она попыталась открыть глаза.

- Шрлок. Какого чёрта т’здесь торчишь?

- Ты ранена, - сказал он одними глазами. Слова застревали в горле, язык онемел.

- Всё хршо. Я большая девочка.

- Ты идиотка. Что здесь было?

- Нет. Времени. Расскажу потом. Уходи, я в порядке.

Она смотрела на него своими зелёными глазами, и взгляд этот был пугающим. Шерлок кивнул, на секунду сжал её запястья и закружил по комнате, отирая жёлтую краску с кончиков пальцев носовым платком. Слова, выведенные на стене над телом Ирен, вспыхивали перед его глазами яркими всполохами каждый раз, когда он моргал.

Неплохая попытка для любителя. Приглядывай за своей семьёй, Шерлок Холмс.

Он пришёл слишком поздно, не успел и крупно просчитался. Ни на что не было времени. Он вложил свой телефон в руку Ирен, предварительно накричав на оператора и запретив ему вешать трубку, пока не прибудет скорая. Судя по цвету крови, по состоянию порезов и подсыхающим дорожкам краски на стене, у Морана была фора не менее 45 минут, а чтобы добраться до Иствела, нужно не менее полутора часов, если гнать всю дорогу и нигде не застрять в пробке.

Шерлок выскочил из здания на улицу. На взлом первой подвернувшейся машины ушло менее минуты, но он всё же опаздывал на 45. Сейчас он лишь мог надеяться на Грега и Джона.

Джон.

На Шерлока попеременно накатывали то тошнота, то острая боль в сердце. Он включил передачу и понёсся по трассе М-1 на предельной скорости, стараясь ни в кого не врезаться.

Ну же, Джон, не подведи.

**********************************************

Грегори Лестрейд раньше не был в доме, где Шерлок Холмс провёл детство, и никогда не пытался его себе представить, но когда автомобиль по плавной дуге подъехал к парадному входу Иствел Менор, в памяти Грега всплыли тысячи мелочей, связанные с консультирующим детективом, многие из которых теперь получили объяснение.

- Бог мой, он и в правду привилегированный засранец, - пробормотал он под нос, захлопывая за собой дверцу автомобиля.

Он не очень хорошо представлял себе, что ему теперь делать после того, как он добрался до поместья. Он чувствовал тяжесть пистолета, засунутого за пояс джинсов, и прокручивал в голове обращённые к нему прощальные слова детектива. Грег не позвонил Джону предупредить о своём приезде, но тот был фактически под домашним арестом, так что большого значения это не имело. Сейчас же он не мог понять, как дать о себе знать: принято ли стучать в двери таких домов?

К счастью, как только он поднялся по лестнице, парадная дверь отворилась, и на пороге показался устрашающего вида внушительный ливрейный лакей.

- Могу я вам помочь, сэр?

- Да, э… Я приехал к Джону Уотсону. Меня зовут Грегори Лестрейд, он меня знает.

- Конечно, минутку, сэр. Не могли бы вы немного подождать?

Инспектора проводили в холл, в котором могла бы поместиться вся его квартира. Он стоял там, переминаясь с ноги на ногу и бросая вокруг себя удивлённые взгляды, пока не услышал приближающиеся лёгкие шаги, после чего выпрямился и замер в ожидании. Молодая женщина с уложенными в простой узел волосами появилась из коридора и внимательно его осмотрела.

- Мистер Лестрейд? Мистер Холмс велел нам вас ждать.

- О, да. Конечно. Вот он я.

- Мистер Уотсон сейчас принимает душ, но я могу отвести вас в его гостиную.

- Он… ну, да, конечно. Ага, хорошо, пойдёмте.

- Меня зовут Аннет, я работаю здесь няней. Миссис Холмс отдала приказ приготовить для вас комнату, находящуюся напротив комнат Джона, чтобы вы могли погостить у нас подольше. Она также приносит свои извинения, что не сможет встретиться с вами до обеда, поскольку очень занята неотложными делами, которые свалились на неё совершенно неожиданно.

- Да, конечно.

Когда его быстро повели по дому, Грегу показалось, что он прошёл через портал в другое время. Всё здесь было пугающе великолепным. Он всегда гордился своей непробиваемой невозмутимостью, но в этом дворце он чувствовал себя неловко, но с лёгкостью мог представить в этом окружении Шерлока.

В гостиной, куда его проводили, был беспорядок, весьма живо напомнивший ему квартиру на Бейкер-стрит. Она была заставлена множеством увлекательных и, вероятно, незаконно добытых экспонатов, может даже, сделанных руками самого Шерлока, а также завалена самыми разными детскими вещами. О том, что здесь живёт Джон, напоминал лишь вязаный свитер, брошенный на спинку шезлонга.