Основой их охоты стали искусство ожидания, погоня за тенью, интуитивные догадки, странная гремучая смесь китайской головоломки и русской рулетки, тем не менее, поддающаяся дедукции. Теперь они расставили ловушку и надеялись, что хищник угодит в неё до того, как сам их настигнет и разорвёт. И тот клюнул на приманку. Шерлок чувствовал это, как и всегда, когда расследование подходило к кульминационной точке.
Вздохнув, он подтянул колени к груди, обнял и спрятал в них лицо. Сейчас он должен довести охоту до конца, а затем уже думать о Джоне.
Он всегда беспокоился о Джоне. Казалось, что в его мозгу был специально выделенный участок, который неустанно с неослабевающей силой был занят мыслями об этом человеке. Это приводило в ярость. И теперь к этому участку добавились ещё два, постоянно думающие и беспокоящиеся о сыне и дочери. Три сегмента его бесценного жёсткого диска были выведены из строя беспокойством. И он ничего не мог с этим поделать. Он пытался заблокировать память о них, но надетые им на чувства латы были однажды пробиты Джоном Уотсоном, который разрушал их день за днём на протяжении месяцев и лет и, наконец, оставил от них одни воспоминания. Теперь Шерлока Холмса нельзя было счесть равнодушным: его пристрастность всё углублялась, делая его наблюдательнее, проницательнее, обострив жажду успеха, не оставив и следа былой отстранённой холодности, но она стала также его ахиллесовой пятой.
Таким образом, пока детектив работал над проблемой Себастьяна Морана, он испытывал тревогу, и эта тревога удесятеряла его усилия. Они с Ирен либо одолеют Морана, либо погибнут вместе с ним, и если произойдёт последнее, то, по крайней мере, негодяй отправится на тот свет вместе с преследователями, а Шерлок будет уверен, что его дети и Джон останутся жить в мире и спокойствии, заодно навсегда избавившись от полоумного мужа и отца.
Его спутница вскочила с кровати и подошла, чтобы сесть рядом с ним на диван, обняв одной рукой его плечи. Холмс не сделал попытки освободиться от этих объятий. Они долго сидели в полной тишине, пока Ирен наконец не прервала молчания, тихо проговорив:
- Осталось несколько недель, Шерлок. Всего несколько недель, и я обещаю, что ты к нему вернёшься.
Детектив посмотрел на неё долгим взглядом и ничего не ответил. За несколько недель может произойти что угодно. Обещания этой женщины ничего не стоят. Он прижался лицом к коленям и замер.
До переезда из одного убежища в другое ещё девять часов – в это время они смогут быстро и бесшумно скрыться. В целях выполнения миссии они немного изменили внешность согласно выбранным ролям. Джон находился в хороших руках, но через несколько недель и этот (пусть самый лучший) присмотр должен стать ненужным, и чтобы достичь этого, Шерлок гладко зачесал волосы и облёкся в подходящий костюм, а Ирен надела платье и показала, как помочь ей с причёской. Затем они растворятся в сумраке, как пара раскрашенных кукол, как два слегка похожих на самих себя призрака, будто вызванных с того света заклинаниями.
Они поспали, пока была такая возможность, и через девять часов выскользнули из окна своего убежища, перелезли через ограду и поймали такси на повороте дороги. Водитель увидел в них влюблённую парочку молодожёнов, опьянённую страстью и дешёвым вином, направлявшуюся в шесть часов вечера в центр Лондона, чтобы окунуться в ночные развлечения, которые им мог подарить большой город. Он высадил их на углу Бродвея и улицы Виктории и поехал прочь, улыбаясь и не замечая, как его пассажиры исчезли в направлении штаб-квартиры полиции Большого Лондона – Нового Скотланд-Ярда. Ирен непринуждённо взяла Шерлока под руку, и они как нельзя более естественно вошли в здание, будто не были мертвецами, восставшими из праха, и никому в голову не пришло их остановить или начать задавать вопросы - им позволили беспрепятственно добраться до своей цели.
С привидениями у них было лишь одно сходство: они с лёгкостью проникали в любое помещение, в которое стремились.
Когда они прошли по знакомым коридорам к знакомому лифту, поднялись на десятый этаж и вошли без стука в слишком хорошо знакомый Шерлоку кабинет, Грег не выстрелил в лицо призрака, хотя от Холмса не укрылся порыв это сделать.
- Добрый вечер, - незваный гость поздоровался так, будто не было полутора лет отсутствия, прибавивших седины инспектору, уставившемуся на единственного в мире консультирующего детектива, которого считал своим приёмным сыном, пусть между ними и не было сказано ни слова на эту тему. Лестрейду показалось, что он медленно сходит с ума. Шерлок Холмс вошёл в дверной проём в сопровождении Ирен Адлер, небрежно бросил обычное приветствие, как всегда делал при появлении в Ярде, и инспектор не стал стрелять в упор, хотя указательный палец на его правой руке непроизвольно дёрнулся, выдавая его чувства с головой. Он встал и врезал ему резко и сильно, оставляя отметину на лице.
- Мне нужна твоя помощь, - сказал Шерлок, когда пришёл в себя после удара и вытер лившую из носа кровь. И полутора лет его отсутствия словно не бывало. – Ты, кажется, знаком с мисс Адлер?
********************************************
Грега не было на похоронах. Он был погребён под горами бумажной работы, отбиваясь от выдвинутых обвинений в халатности и разглашении конфиденциальной информации. Больше всего задевало то, что его сочли недобросовестным.
Это ему-то было плевать? Да, он игнорировал недовольство и недоверие к детективу своих подчинённых, считая перебранки обычной пикировкой. Он упустил из виду тот факт, что кроме него никто по-настоящему не понимал, какое огромное содействие оказывает работе его отдела Шерлок Холмс.
Сложно было даже просто перечислить, сколько преступлений остались бы нераскрытыми или вообще не квалифицированными как преступления, если бы не вмешательство Шерлока Холмса.
У него было безошибочное гениальное чутьё. Он работал более упорно и с бóльшим энтузиазмом занимался расследованиями, чем вся команда инспектора Лестрейда вместе взятая, и Грег никогда не считал его бездушной машиной для ловли преступников и свершения над ними правосудия, какой искренне считал себя сам Шерлок.
Инспектор частенько был свидетелем тому, как Донован и Андерсон методично и раз за разом оскорбляли Холмса, и порой был солидарен с ними по некоторым пунктам, а Шерлок выслушивал эти нападки с таким видом, будто его они ничуть не задевают, и затем отвечал им, всецело воздавая обидчикам по заслугам. Лестрейд не осознавал, что его команда затаила злобу на консультирующего детектива – ему такое и в голову не приходило.
Когда Шерлока не стало, Грег понял, что невыносимо скучает по высокомерному аристократичному поганцу. Он не мог позволить себе гадать, «что было бы, если». Эти предположения слишком походили на самоедство. Что, если бы он прекратил прибегать к помощи детектива, ограничившись одним-двумя случаями? Что, если бы он положил конец этим подколкам и ссорам Шерлока с полицейскими, как всегда поступал с обычными подчинёнными? Что, если бы он не дал ход заявлению Салли о её подозрениях и послал бы её куда подальше?
Но сожалеть теперь поздно. Что сделано – то сделано. Холмс каким-то образом вынудил опаснейшего преступника во всей Британии застрелиться и завершил своё коронное дело прыжком с крыши. И если кто-то в Лондоне заблуждался относительно личности рейхенбахского героя, то такие сомнения и колебания были обычными проявлениями ограниченности человеческого ума – так заставлял себя думать Лестрейд.
Однажды, в самом начале знакомства, Грег сказал Джону Уотсону, что Шерлок Холмс был великим человеком, и может настать тот день, когда он встанет на сторону добра – и этот стервец таки исполнил это предсказание. Но, сделав этот выбор, он не соизволил остаться в живых.
