- Глупости, - Селеста предостерегающе подняла руку. – Майкрофт проспорил мне 50 фунтов. Он говорил, что больше недели вы не продержитесь, но я-то знала, из какого прочного материала вы сделаны, - и она подмигнула. Джон сразу вспомнил, почему считает её одной из лучших женщин на Земле. – Я размещу вас в комнатах Шерлока. В них немного прибрали, чтобы ничего биологически опасного не попалось на зубок этим маленьким ползающим чудовищам.

- Селеста, пока они научатся ползать, пройдут месяцы, - возразил доктор, придерживая сползающую с плеча сумку с вещами. – К тому времени нас здесь уже не будет. Я всего лишь немного переведу дух.

- Оставайтесь здесь столько, сколько понадобится, Джон Уотсон, и ни секундой меньше. И слышать ничего не хочу о вашем отъезде. Вы так и не поняли, что это такое – в одиночку растить двоих малышей? Невозможно. Заходите и посмотрите, что мы для вас приготовили.

«Мы» матушки Холмс относилось к ней самой и Анетт – новой прислуги, оказавшейся аккуратной розовощёкой блондинкой, представившейся как няня. Уотсон нахмурился и завозился, перекладывая Тедди с одной руки на другую, чтобы скрыть своё недовольство.

- Селеста, я не думаю…

- Джон, дорогой, вам и не надо думать. Я уже сделала это за вас. Как я, так и Анетт будем заниматься с детьми ровно столько, сколько потребуется вам – ни больше и ни меньше. Одному ребёнку нужны две няньки, двум – по меньшей мере три, если не четыре, но я думаю, что мы трое вполне способны с ними справиться. А теперь пойдёмте посмотрим ваши комнаты, мой дорогой.

Единственная часть дома, с которой Джон был знаком – апартаменты Шерлока. В них и сейчас царил художественный беспорядок, хотя часть вещей убрали, освободив место для кресла-качалки у камина, рядом с которым Уотсон с облегчением заметил телевизор последней модели. За каминной решёткой приветливо плясал огонь. Огромный диван, который раньше стоял у стены, теперь передвинули и развернули к телевизору, а справа от него, как бы очерчивая границы островка спокойствия, поставили мятно-зелёный шезлонг из общей гостиной, к которому Джон всегда питал особое пристрастие. Здесь была груда подушек разных размеров, разбросанных где только можно. Доктор уже знал, что подушки – лучшие друзья неопытного папаши.

Посмотрев в сторону спальни, Джон обнаружил самую удивительную и чудесную колыбель из всех возможных. Она была старинной, сделанной из такого же дерева, как и кровать Шерлока, и такой широкой, что в ней свободно могли уместиться два младенца – и ещё оставалось много места, и у неё был собственный балдахин тёмно-синего бархата. Рядом стоял пеленальный стол, коляска для двойняшек и были ещё какие-то приспособления, как решил Джон, чтобы носить детей на груди или на спине. Ещё он увидел несколько очень красивых больших плюшевых зверей и целую корзину с мягкими и пластиковыми игрушками.

За приоткрытой дверью виднелись знакомая кровать, убранная индиговым шёлком, и ещё одна дверь – в ванную, которой мог бы позавидовать иной спа-салон. Если не исключать гардеробную, из которой, к облегчению Уотсона, убрали одежду его супруга, то общая площадь апартаментов Холмса-младшего была равна или даже превосходила площадь их лондонской квартиры, даже с учётом комнаты доктора, которой он пользовался только первые полгода после переезда на Бейкер-стрит, а после почти не заходил в неё. Для удобства Джона и его детей здесь было предусмотрено абсолютно всё. Он мог выходить лишь для трапез и для прогулок. Он испытал глубокую благодарность за то, с какой деликатностью был обустроен здесь его быт, потому что ему была необходима не только помощь свекрови с малышами, но и хоть какое-то уединение.

Селеста и Анетт с нетерпением ждали его реакции. Очевидно было, что их приготовления длились отнюдь не две недели. У Джона так и мелькали перед глазами картины, как целое подразделение подчинённых Майкрофта прочёсывает торговые центры на Оксфорд Циркус** и появляется, нагруженное разноцветными пакетами, кажущимися ужасно нелепыми рядом с выглядывающим из-под пиджаков оружием.

Да и всё остальное куплено в самых фешенебельных и солидных магазинах. Уотсону стало неловко, его смущала такая избыточная роскошь. То немногое, что он успел приобрести для детей, было куплено либо в секонд-хэндах, либо в небольших магазинчиках, случайно попадавшихся ему по пути. Получив трастовый фонд Шерлока, Джон стал богатым человеком, но лишь на бумаге, а на деле продолжил жить так, как привык.

- Селеста, я… Это потрясающе. Спасибо.

- О, Джон, дорогой, это вам спасибо. Вы же понимаете, я действовала отнюдь не бескорыстно. Так я смогу хоть немного побыть с моими драгоценными внуками, а вы немного отдохнёте.

Будто дождавшись своей реплики, Рози тихонько заплакала.

- Боюсь, весь запас тишины и спокойствия нами уже исчерпан, - сказал Джон, улыбнувшись женщинам. Он потянулся, чтобы вынуть дочку из автокресла и начать укачивать её на руках, но Анетт его опередила. – Ну, что вы, не надо… - и он с раздражением провёл рукой по покрытой щетиной шее.

- Это мои обязанности, сэр. Иди ко мне, малышка, – она подхватила Рози, осторожно придерживая головку. По опытным и уверенным движениям было понятно, что она нянчится с детьми уже давно, но обеспокоенный отец всё же подошёл вплотную, будто готовясь в любую секунду подхватить падающего ребёнка.

- А теперь, Джон, - проговорила Селеста, - я настаиваю, чтобы вы немедленно сняли эту одежду и сию секунду отправились под душ. Ни одному из моих сыновей не дозволено изображать бездомного бродягу, а вы теперь мой сын. Ведь так?

Уотсон ей охотно поверил. В самом страшном сне он не смог бы представить братьев Холмс плохо или неопрятно одетыми. Ещё раз с беспокойством взглянув на двойняшек, он всё же решился доверить их бабушке и няне. С момента водворения детей на Бейкер-стрит ему не удавалось потратить на себя подряд столько времени, сколько у него теперь заняли душ, бритьё и переодевание, и он чувствовал себя неуютно, потеряв малышей из поля зрения. Он заставил себя распаковать привезённую сумку, убедился, что в гардеробной вещей Шерлока уже нет, но вместо них лежала и висела одежда, явно приготовленная для Джона и идеально подходящая ему по размеру и не слишком вычурная. Он даже обнаружил несколько свитеров, похожих на его собственные.

Было понятно, что свекровь всеми силами постарается удержать его здесь как можно дольше. Не зная пока, что об этом думать, Джон разложил детские вещи по полкам и поспешил вернуться к сыну и дочери, услышав, что Тедди заплакал. Уже день или два счастливый отец безошибочно мог определить, кто из малышей подаёт голос, и его это приводило в восторг и бесконечно изумляло.

Селеста укачивала Рози на одной руке, а в другой держала книгу. Вид у его маленькой девочки был довольный, так что он с тревогой подошёл к сыну. Умом он понимал, что ничего плохого произойти с ним не могло, но всё же испытал приступ паники. За последние две недели Джон чётко усвоил, что родительские чувства редко удаётся загнать в рамки здравого смысла. Они основываются на врождённых инстинктах и вложенных природой первобытных страхах и почти всегда иррациональны. Задача родителей, как ему казалось, пусть он был и новичком в этом деле, - это отслеживать и выявлять опасность, предугадывать её источники и незамедлительно их устранять.

Тедди заходился в крике, и было просто чудом, что Рози оставалась спокойной. Анетт расхаживала по комнате, укачивая мальчика на руках и что-то ему нежно бормоча; Джон не улавливал, что именно, но это были обычные воркования нянь над младенцами.