Двойняшки постоянно плакали, и их розовые личики при этом смешно и трогательно морщились; их постоянно надо было от чего-то отмывать, но привязанность Джона всё возрастала, он уже не смог бы без них жить.

Хорошо хоть Уотсону не надо было зарабатывать ради содержания семьи. Отдавая детям всё своё время без остатка, он сам едва успевал мыться – такой большой объём домашней работы вдруг свалился на него.

Джон продержался незабываемые две недели, прежде чем вынужден был сдаться. Он окинул взглядом квартиру, выглядевшую теперь так, будто посреди неё взорвалась бомба, начинённая детскими вещами; посмотрел на самого себя – немытого, в несвежей одежде, не менявшейся уже три дня, за которые в общей сложности едва ли проспал больше семи часов; увидел, что детей тоже вряд ли можно называть образцом чистоты. Но у него была всего одна пара рук, не способная справиться с голодными ротиками и грязными попами его сына и дочери – и бывший военврач капитулировал.

Иногда свою помощь предлагала миссис Хадсон, но она почти всегда была занята собственными делами, а звонить и просить поддержки у Гарри Джон не хотел ни при каких обстоятельствах: оставшись с ним в первую ночь после водворения младенцев на Бейкер-стрит, наутро она заявила, что умывает руки.

За один день художественный беспорядок милой холостяцкой квартиры превратился в жуткий ясельный кавардак. Повсюду валялись подгузники, бутылочки и множество детских мелочей. Несомненно, Майкрофт или его помощница приложили руку к чудесному появлению в квартире разнообразных совершенно необходимых для ухода за младенцами вещей, которые Джон точно сам не покупал.

Он совершенно не возражал, что деверь озаботился приобретением второй кроватки и коляски, раз уж не удосужился предупредить о появлении двух малышей, да и вся эта затея была на его совести. За появившиеся дополнительные комплекты детской одежды он был готов иногда расцеловать Майкрофта, особенно в те моменты, когда Тедди срыгивал на себя и на свою сестру.

За одним ребёнком непросто присматривать, но сразу два младенца будто утраивали все проблемы, если не удесятеряли. Ни малейшей тени сожаления не промелькнуло у Джона по поводу появления в его жизни этих малышей, лишивших его сна, совершенно его вымотавших, да в придачу измазавших с ног до головы всем, что из них исторгалось. Старания неопытного отца потерпели безоговорочное поражение: он был совершенно растерян и ошеломлён всем происходящим и порой не знал, плакать ему или смеяться.

Гордость и упрямство отступили на второй план, когда Джон понял, что от плохого ухода могу пострадать дети. Он отставил самолюбие в сторону, признал своё поражение и призвал на помощь тяжёлую артиллерию: матушку Холмс.

Джон не успел нажать отбой после телефонного разговора со свекровью, как у 221 Б по Бейкер-стрит припарковался чёрный автомобиль, из которого появился крепкого сложения мужчина, поднялся в квартиру и доложил, что прибыл с приказом доставить в Иствел Менор мистера Уотсона и двойняшек, предложив мистеру Уотсону любую помощь по подготовке детей к поездке. Несомненно, Майкрофт, этот самоуверенный мерзавец, всё рассчитал заранее. Джону нестерпимо захотелось увидеть, как изменится лицо деверя, когда на его безупречный костюм попадёт детская отрыжка.

Джон заметил под пиджаком у ожидавшего кобуру, пока тот в нетерпении покачивался с носков на пятки в позе типичного военного: ноги вместе, плечи расправлены, руки сцеплены за спиной. Невольную усмешку удалось скрыть в переброшенном через плечо некогда белом полотенчике, теперь сплошь покрытом пятнами, которые будто размножались и расползались по всем поверхностям и предметам в квартире. Вряд ли нашлось бы для спецагента высокого класса более нелепое задание, чем назначение нянькой для новорождённых младенцев.

Уотсон невольно проникся к нему сочувствием и проинструктировал:

- Просто постойте здесь и присмотрите за ними. Пока всё в порядке, но мало ли что… - он пожал плечами и пошёл собрать свои вещи. Малыши мирно спали, пристёгнутые каждый в своей люльке-автокресле, которые материализовались в квартире наутро после их прибытия из больницы домой.

Джон пронёсся по квартире и быстро похватал всё самое необходимое. Опытный и бесстрашный спецагент с высокими боевыми навыками и железными нервами, казалось, пришёл в ужас от перспективы остаться один на один с двумя малышами, и Уотсон прекрасно понимал, что редкостный момент, когда оба младенца спят, не продлится долго. Именно их неспособность спать в одно и то же время привела начинающего отца в это ужасное состояние полной потери сил, осознания собственного бессилия и глубокого отчаяния.

Уложив смену одежды для себя, он начал собирать детские вещи, сгребая всё, что подворачивалось под руку, в первую же попавшуюся сумку. Вдруг до него дошло, что подсознательно он взял свою старую поношенную камуфляжную форму, смотревшуюся весьма нелепо под грудой ползунков, распашонок, сосок, погремушек и тому подобного. Наблюдающий за ним мужчина в изумлении поднял брови, и Джон сказал ему с улыбкой:

- Одна война заканчивается – другая начинается, верно?

Заставить рассмеяться его не удалось, да и едва ли Джон согрешил против истины. Он улыбнулся сам себе, втиснул ноутбук и несколько книг в кое-как собранную сумку и в последний раз окинул взглядом квартиру, оценивая, что ещё можно взять, что оставить и без чего точно можно обойтись.

- Нужно ли нам…вы не знаете, им будет в чём спать, есть кроватки или что-то вроде того? – тащить с собой колыбельки было бы чертовски неудобно, хотя Джон не отказал бы себе в удовольствии посмотреть, как этот киборг-убийца будет аккуратно развинчивать детские люльки, но едва это представил – пожалел беднягу и хотел теперь только побыстрее помочь ему в выполнении такой необычной миссии.

- Мистер Холмс сказал, что мистер Уотсон ни о чём не должен беспокоиться: надо лишь разместить их в машине, и если вам удалось бы спасти обивку салона от разрушительного воздействия этих маленьких дьяволят, пока мы будем ехать в Кент, мистер Холмс был бы весьма признателен.

Казалось, телохранитель, которого доктор из-за его устрашающих пропорций называл про себя Халком*, не верил, что «мистер Уотсон» способен справиться с последним пожеланием, и, по правде говоря, Джон не осуждал его за это и в глубине души был вполне согласен.

На самом деле переезд в Иствел Менор прошёл совсем не плохо. Тедди вдруг почувствовал усталость и всю дорогу до поместья спал, а на Рози мягкое покачивание автомобиля, лавирующего в потоке машин и обгоняющего их одну за другой, действовало успокаивающе. Джону казалось, что они едут слишком быстро, но он не стал делать замечания «Халку». Доктор сидел между двумя автомобильными креслицами, придерживая детей за животики, и задремал, откинув голову на подголовник. Один раз примерно на полпути он проснулся, когда Рози тихонько заплакала, но она почти сразу успокоилась, и Джон снова заснул.

Двери в поместье были открыты – Селеста ждала всех троих с огромным нетерпением.

- Джон, дорогой, я уже начала думать, что вы никогда не появитесь, - заговорила она, когда её зять закинул на плечи свой рюкзак и взял креслице с Тедди, позволяя «Халку» взять Рози, чтобы он помог поднять её по лестнице в дом.

- Благодарю, Руперт, - сказала Селеста, забирая у «Халка» внучку и отпуская его жестом руки. Джон утомлённо улыбнулся и последовал за свекровью.

- Прошу прощения, что я так навязался, - проговорил Уотсон, хотя на самом деле он не испытывал никакого сожаления. Она была одним из инициаторов появления этих детей. Он же отчаянно нуждался в помощи. Так что ей представилась прекрасная возможность взять на себя часть обязанностей по их воспитанию. – У нас всё в порядке, но немного сна никому не помешает, даже отцу. Мы не задержимся надолго.