Следующая строка почти неразборчива из-за пятна на бумаге. Видно лишь несколько слов: «Usera[i] car[…] n madre е sorell[…]». Карло Педретти переводит это предложение следующим образом: «Userai carnalmente con madre e sorelle» – то есть «Будешь совокупляться с матерью своей и сестрами». Он сравнивает эту фразу с фразой из «бестиария» о похотливости верблюда: «Se usasse continuo con la madre e sorelle mai le tocca…»[55] Таким образом, фантазии о «полете в небеса» и «общении с животными» странным образом переплетаются с мыслями об инцестных отношениях с матерью. И мы снова ступаем на территорию Фрейда, анализировавшего фантазию о коршуне.

Эти же психологические обертона обнаруживаются в одной из самых загадочных картин Леонардо – «Леда и лебедь» (см. иллюстрацию 29). Картина утеряна, но частично восстановлена по предварительным наброскам самого Леонардо и по полномасштабным копиям, сделанным его учениками или последователями. Самые ранние наброски датируются 1504–1505 годами – они были созданы одновременно с заметкой о коршуне. Тема картины взята из классической мифологии. Юпитер, или Зевс, влюбившись в спартанскую царевну Леду, превратился в лебедя. От этого союза родились две пары близнецов: Кастор и Поллукс, Елена и Клитемнестра. На картине мы видим птицу, мать, детей, выбирающихся из скорлупы. И все это вновь возвращает нас к фантазии о коршуне. Подобно ей, картина самым тесным образом связана с мыслями о полете, занимавшими Леонардо в то время. «Cecero» – это гора Монте-Чечери, откуда Леонардо собирался запустить свою «большую птицу», или летательный аппарат, в 1505 году. На флорентийском диалекте это слово означает «лебедь».

Связана с фантазией о коршуне и еще одна картина, ныне хранящаяся в Лувре, – «Мадонна с младенцем и святой Анной». Картина датируется 1510 годом, но в 1501 году Леонардо создал один из ее вариантов – полномасштабный подготовительный картон, так что можно сказать, что работал над ней он в интересующий нас период. Картина посвящена теме материнства. Святая Анна – мать Девы Марии, но Леонардо изобразил их обеих в одном возрасте, и в этом мы видим отражение детских фантазий художника, тройственность восприятия матери. В его жизни существовали три женщины – Катерина, Альбьера и Лючия, мать, мачеха и бабушка. Все это было бы не так интересно, если бы не любопытное открытие, сделанное последователем Фрейда Оскаром Пфистером. Он заметил «скрытую птицу», таящуюся в складках одеяния Девы Марии. Это открытие было сделано в 1913 году, и Пфистер, следуя оригинальному фрейдовскому толкованию, назвал птицу стервятником, но это не суть важно. «Птицу» легко заметить, если развернуть картину под прямым углом. Если ее выделить, то вы сможете ее увидеть, но есть ли она на самом деле? Вот что увидел Пфистер: «В голубой ткани, которая окутывает бедра женщины на переднем плане [то есть Марии] и тянется в направлении ее правого колена, совершенно ясно можно увидеть весьма характерную голову стервятника, его шею и резкий изгиб в том месте, где начинается тело». Крыло птицы, по мнению Пфистера, образует та же голубая ткань, спускающаяся к ногам Марии. Другое полотнище той же ткани «тянется вверх и прикрывает младенца и плечо Марии». В нем Пфистер увидел «длинный хвост» птицы, который завершается «расходящимися линиями, напоминающими перья». Самое странное в этом то, что «в точности как в загадочном детском сне Леонардо» хвост «направлен к рту младенца, то есть самого Леонардо».

Дети-птицы: фрагмент картины «Леда и лебедь», галерея Уффици

Тайная птица, обнаруженная О. Пфистером на картине «Дева Мария с младенцем и святой Анной»

Существует три возможных объяснения «живописной загадки», как называет ее Пфистер. Во-первых, Леонардо мог изобразить на картине птицу сознательно. Во-вторых, она могла появиться бессознательно, под влиянием воспоминаний художника о детстве. В-третьих, вполне возможно, что никакой птицы на картине нет, и это лишь случайное сочетание линий и теней, не имеющее никакого значения. За тридцать лет работы Леонардо достиг высочайшего мастерства в изображении драпировки. И самым безопасным ответом, на мой взгляд, является последний – если, конечно, вам нужна безопасность.

Таким образом, первое воспоминание – птицы, слетевшей к младенцу в колыбель, – эхом отзывается в жизни художника и переплетается с чувствами материнской любви и утраты, с активным интересом к механическому полету, который позволил бы ему вновь встретиться с этим полузапомненным, полувымышленным гостем с небес.

Сразу же за Винчи, на правой стороне дороги, ведущей на север в Пистою, находится большой каменный дом, называемый Молино делла Доччья. Сегодня это частный дом, но еще недавно здесь располагалась действующая маслодавильня, frantoio.[56] Таким этот дом видел еще Леонардо. Сохранилось несколько набросков пресса для отжима оливкового масла, под которыми художник написал «Molino della Doccia da Vinci». Этот набросок был сделан в 1504 или 1505 годах, скорее всего, после посещения родного дома.[57] Набросок относится к тому же периоду, что и воспоминание о коршуне, и, по-видимому, также содержит в себе элемент воспоминаний. Оказавшегося на маслодавильне художника вновь окружили виды и запахи детства.

Леонардо был сельским мальчишкой. Он вырос, грубо говоря, на ферме – либо на небольшой ферме отчима в Кампо-Зеппи, либо в скромном поместье деда в окрестностях Винчи. С самого раннего детства Леонардо погрузился в мир крестьянского хозяйства: вспашки и дренажа, сева и уборки, возделывания садов, виноградников и оливковых рощ. Оливковое масло – это самый распространенный для тосканских холмов продукт, более распространенный даже, чем вино. Помимо кулинарии, оливковое масло использовалось в лампах как смазочный материал или лекарство. Маслом пользовались в самых разнообразных целях. В Винчи и ему подобных городках сбор урожая оливок превращался в настоящее событие, в котором принимали участие все жители. Сбор оливок и сегодня занимает особое место в жизни жителей Тосканы. В старинной народной песенке говорится, что оливки созревают в начале октября – «Per Santa Reparata [8 октября] l’oliva è oliata». В действительности же сбор урожая занимает несколько недель – с октября до начала декабря. Плоды сбивают длинными палками, часто стеблями тростника, Phragmites communis, в изобилии растущего на берегах рек. В одном из пророчеств Леонардо мы также находим образ сбора урожая оливок: «Стремительно падет на землю тот, кто дарует нам пищу и свет». Ответом на эту загадку являются оливы, падающие с оливковых деревьев.[58] Оливки собирали в корзины и доставляли на маслодавильни, такие, как Молино делла Доччья, где из них давили масло. Сегодня используются электрические прессы, а раньше жернова приводили в действие животные или вода, но основной принцип производства масла ничуть не изменился со времен Леонардо. Влажный, ароматный воздух frantoio, скользкий пол, брызги мутного зеленоватого масла, чудесное свежее масло – olio nuovo – все осталось неизменным.