— Я хорошо понимаю вас, полковник, и должен поблагодарить за доверие. Но я бы и сам многое дал для того, чтобы знать, что именно я должен буду предпринять.

— Мой вам совет,— ответил мой собеседник, грустно улыбнувшись,— подумайте, как уменьшить влияние на настоящее знаний о будущем. Ведь все свои подлинные достижения человечество совершило именно в те эпохи, когда будущее было закрыто непроницаемой пеленой. Сегодня люди убеждены, что прежние времена были сплошь дикими - а это не так, в те времена и хозяйство развивалось куда гармоничней, и значительно меньше крови лилось. А самое главное - человек двигался вперёд, при этом не просто оставаясь человеком, но и понемногу приближаясь к богам. Представление о возможности достижения людьми божественного совершенства было, поверьте, вполне реальным.

— Возможно, именно поэтому немцы уже не одно десятилетие стремятся вернуться с своим старым богам?— решил я выказать понимание и развить мысль полковника.

— Уйти к старым богам - красивый, но негожий путь,— парировал мои слова фон Кольб,— если вы, конечно, не завсегдатай вагнеровских фестивалей в Байройте… Более того, признаюсь вам - хотя говорить об этом в Рейхе сейчас и не принято,- так вот, единый Бог, которого когда-то обнаружили евреи, действительно абсолютен и задаёт все без исключения императивы человеческой жизни. Беда в том, что многие из них были преднамеренно искажены. Вы не задумывались, почему я завёл речь о Нестории? В своём учении Несторий не побоялся объявить Иисуса не Богом, а человеком, достигшим божественного совершенства. Вы скажете: ересь!- а на самом деле Несторий и его последователи имели в виду, что каждый из нас, принявший и пустивший Бога в своё сердце, превращается в сверхчеловека! То есть что богочеловечество - достижимо! Не гениально ли? И это за пятнадцать веков до Шопенгауэра и Ницше!

— Конечно, гениально. Но зачем тогда Несторию понадобилось описывающие будущее гностические манускрипты, которыми, как вы сказали, до сих пор пользуются негодяи?

— Наверное, если в будущее заглядывает подлинный сверхчеловек, то он остаётся собой, поскольку не станет использовать это знание для поиска лёгких и обманных путей, вот вам мой ответ. А доказательство его верности в том, что во времена, когда на Западе Несторий был анафемирован и проклят, на Востоке предложенный им вариант христианства имел колоссальный успех и за считанные десятилетия распространился до Китая и даже до Японии.

— Должно быть, оставшиеся в Туране потомки готов, “двоюродные братья” германцев, тоже не были в стороне?

— Об этом вам бы лучше рассказал мой учитель и знаток Востока профессор Хаусхофер [Карл Хаусхофер (1869-1946) - германский геополитик, один из основоположников евразийства]. Хотя вы, думаю, правы - ведь в готском Причерноморье были распространены идеи Ария, другого вольнодумца, который говорил приблизительно о том же самом. Но вы, русские, приняли не их, а официальное и, в общем-то, выхолощенное христианство.

— Мне как атеисту трудно судить о подлинности тех или иных догм. Хотя поднятая вами тема сверхчеловека в религиозном преломлении очень нова и интересна. Жаль, что нам приходится вести разговор об этом в дни, когда жизнь любого из нас висит на волоске и люди, что бы они ни думали о себе, озабочены элементарным выживанием…

— Вы в этом уверены?— не согласился фон Кольб.

— Думаю, что да.

— А я - нет. Народ той страны, которая одержит в этой страшнейшей из всех известных войн победу, получит шанс на сверхчеловечность и великое будущее для себя. Я имею в виду не только немцев, но и русских, поскольку исход войны до конца не очевиден. Я не раб крови, и если удача улыбнётся вашей стороне, то ради торжества идеи я, возможно, был бы не прочь присоединиться к вам - если, конечно, доживу до конца войны. Единственное, чего я боюсь - что силы, которые сегодня затаились в стороне от битвы, не дадут победителю воспользоваться плодами его победы.

Полковник замолчал и отвернулся к окну, где через небольшую щель за опущенной до нижнего упора кожаной шторой изредка проступали мрачно-багровые всполохи неба. Внутренний жар, согревавший нас во время затянувшегося разговора, быстро иссякал, и вскоре я начал ощущать вокруг себя страшный, невозможный холод.

Спустя несколько минут я обнаружил, что полковник спит. На часах было четыре утра, впереди ждала неизвестность, и я тоже решил немного вздремнуть, тем более что внутренние силы были на исходе, а выпитое вино начало вызывать отрешённость.

Тем не менее из-за постоянно приходящих беспокойных мыслей заснуть не удалось. Когда начало светать, я приподнял штору и зачарованно наблюдал, как проплывают за окном знакомые до боли картины Родины, отныне потерявшие прежние камерность и исключительность, с которыми они когда-то принадлежали одному лишь мне… Я понимал, что отныне эта земля, равно как и вся земля под небом и солнцем,- не заповедник памяти, а поле для бесконечной борьбы и перемен.

6/XI-1941

Третий день во Ржеве. Сегодня с утра фон Кольб отбыл в район Можайска, специально заехав в наш особнячок, чтобы попрощаться. Накануне мы вместе с ним побывали в комендатуре, где мне выдали документы, согласно которым я считаюсь находящимся в резерве у Abwehr, а также разрешение на получение питания. Не очень ясно, зачем это разрешение нужно, если у меня есть свободный допуск к столу в купеческом доме - но, видимо, таков знаменитый немецкий порядок.

Немецкий повар так и не приехал, и обеды здесь готовит бывшая работница горисполкома Авдотья Ивановна. Сетует, что за три недели оккупации Ржева уже трое её знакомых, вынужденных перейти работать к немцам, были убиты партизанами. Она страшно боится за себя и поэтому вчера не пошла домой, а ночевала за ширмой в прихожей.

Вечером попрощался и уехал на фронт артиллерийский майор, на что оставшийся со мной бронетанковый капитан издевательски пошутил, что боится опоздать, наверное, на “завтрашний” немецкий парад в Москве…

Окончательно узнал, что телефонная линия с Москвой больше не работает. Жаль, ведь ещё один разговор с Земляникой нам бы всем очень помог…

За ужином капитан, коротающий здесь недельный отпуск из-за повреждённой осколком руки, угощал меня “трофейной” советской водкой, которую где-то сумел добыть. Он сильно удивился, узнав, что я водки я почти не пью, предпочитая вино - по его искреннему убеждению, все в России употребляют исключительно водку.

Авдотью Ивановну отвезёт домой ночевать немецкий патруль, а завтра с утра немецкие солдаты сопроводят её на недавно открывшийся рынок, чтобы купить продукты. Я попросил домоуправительнцу присмотреть мне на рынке какое-нибудь пальто, без которого в ноябре невозможно выходить гулять.

8/XI-1941

Бронетанковый капитан, с которым я неплохо подружился, с утра получил предписание и отбудет на фронт послезавтра. Судя по немногочисленным разговорам на фронтовые темы, наступление вермахта на Москву приостановилось где-то восточнее Можайска.

Авдотья Ивановна принесла мне отличный шерстяной реглан из гардероба горисполкомовского бухгалтера, причём - совершенно бесплатно. Тем не менее я тайком всучил ей пятьсот рублей, и она, покраснев, приняла советские деньги. Немцы буксуют, и здесь многие уверены, что вскоре рубли снова будут в ходу.

За ужином капитан хмуро сообщил, что вчера на Красной площади прошёл советский парад и выступал Сталин, после чего провокационно поинтересовался моим мнением об этом событии.

Я ответил, что будучи внуком “русского фабриканта”, не готов рассматривать революционный праздник как самый радостный день в году, однако и не могу не отдать должного мужеству моих соотечественников, отметивших 7 ноября в осадных условиях.

Я был готов услышать из уст капитана выражение неприязни, однако к моему удивлению он полностью со мной согласился, сказав, что нашим странам будет лучше поскорее заключить мировую.

Кажется, большая часть немцев, успевших повевать с Красной Армией, хочет скорейшего мира и старается разглядеть во мне тайного посредника со стороны СССР, прибывшего для переговоров. Право, я не отказался бы от подобной роли. Быстрейшее прекращение войны пошло бы обеим нашим странам только на пользу.