— Всё дело в святой крови! Да и ты сам с Петровичем - как это так вы смогли воскреснуть из сорок второго года живыми, здоровыми и молодыми? Понимаешь? Всё ясно, всё ясно теперь!

— Маша, успокойся. Ты же знаешь, что я всё-таки атеист, хотя за церковью многое признаю… Нужно искать рациональные объяснения, иначе мы забредём невесть куда.

— Не надо ничего искать, теперь всё, всё ясно!

Алексей устало и отчасти хмуро взглянул на Марию, затем - на Бориса с Петровичем. После, немного помолчав, сообщил спокойным и ровным голосом:

— Я всё-таки не способен жить фантазиями. Поэтому из всего того, о чём мы говорили, я вижу лишь одно рациональное объяснение. Лишь одно. В сундуках действительно находилась информация о будущем. О будущем нашей страны, о будущем Франции, о будущем Америки, о которой определённо знали ещё до Колумба, - одним словом, о будущем нас всех. Я уже говорил, что тот, кто владеет такой информацией, может предугадывать события и потому - зарабатывать на каждом повороте и витке истории, включая войны и катастрофы. Однако в мистику я не верю. Просто вся эта будущая история была написана, скорее всего, для того, чтобы у будущего не имелось других вариантов. Понимаете? Грамотно составленный прогноз становится безвариантным! И потому все эти угодившие на нашу землю тамплиерские сокровища - не благо, а проклятье, поскольку мешали и продолжают, возможно, мешать нам развиваться так, как нам бы хотелось самим, как нам предопределено природой, разумом и даже - не стану здесь сильно спорить - самим Господом Богом, если, конечно, он существует. Вот, если хотите, моя точка зрения и моё credo.

Воцарилась тишина.

— Давайте продолжим дискуссию дома,— негромким голосом предложил Борис.— В сумерках здесь как-то неуютно находиться… Да и те гопники, гляди, ещё припрутся с подкреплением или с ментами, а у тебя, Петрович, в сумке - незарегистрированный боевой автомат.

— Из “Детского мира”.

— Как из детского?

— Купил утром игрушку в подарок. У чеченца Шамиля, который заведует тракторами на нашей ферме, растёт маленький пацан. Вот и решил ему привезти сюрприз - пусть поля сторожит.

— Ну ты, Петрович, даёшь! Просто артист! Но тогда, коль скоро мы безоружны, нам следует поскорее сматывать удочки.

— Думаю, что Борис прав,— согласился Алексей.— Мы и в самом деле засиделись.

— Так что же - мы отказываемся от наших планов?— с грустью произнесла Мария, укладывая остатки пиршества в мусорный мешок.

— Отчего ж? Коль скоро нам выпала эта работа, то мы её сделаем, как и любую другую. Не надо только заранее обожествлять результат и строить воздушные замки - в этом случае успеха точно не видать.

— Согласен,— подтвердил Борис.— Правда, мы увлеклись историей и кое-что забыли обсудить.

— Что именно?— поинтересовался Алексей.

— Как и где искать ключи к главной части Фонда, которые, если верить Фатову, должны находиться в России?

— Да, ты прав, мы преуспели в доказательствах реальности того, что, в общем-то, для нас и так реально, и при этом упустили главное. Банкир в Монтрё при расставании сказал, что вторые ключи были у Христиана Раковского, осуждённого за участие в правотроцкистском блоке.

— И расстрелянного, насколько я помню, осенью сорок первого в Орловской тюрьме незадолго до сдачи Орла немцам,— добавил Борис.

— Руководство страны и Сталин, должно быть, догадывались о наличии у Раковского важных сведений, потому, в отличие от большинства подсудимых на том процессе, его не расстреляли и даже не отправили в лагерь,— продолжал Алексей.— Раковский находился в Орловской тюрьме в достаточно сносных и отчасти даже комфортных условиях. Интересно, почему его не эвакуировали, а поспешили расстрелять?

— Это действительно загадка,— согласился Борис.— В данном направлении стоило бы покопать…

— Стойте, друзья!— всполошился вдруг Петрович.— Вы назвали фамилию Раковского?

— Ну да.

В глазах у Петровича вспыхнул яркий и озорной огонь.

— Но ведь гражданин Рейхан, которого мы с тобой, товарищ старший лейтенант, искали подо Ржевом, как раз и был послан в Орёл для работы с заключённым Раковским!

— Как так?— изумился Алексей.— Откуда ты об этом знаешь?

— Из разговора в штабе.

— А почему об этом не знаю я?

— Извини, лейтенант. Таков был приказ. Ты же в курсе, что в нашей службе субординация иногда выстреливает неожиданным образом.

— Невероятно. Просто невероятно!— не мог успокоиться Алексей.— И ты всё равно ничего не сказал старшему по званию?

— Не серчай, пожалуйста. Во вражеском тылу у меня было право считаться старшим майором и даже имелся соответствующий мундир.

— Друзья, о чём вы, какое это сегодня имеет значение!— Борис постарался успокоить заспоривших однополчан.

— Да такое это имеет значение, милый Борис, что мы с Петровичем двигались к этим ключам, сами того не ведая, ещё в сорок втором! Мы же искали как раз того человека, у которого были нужные ключи! Невероятно! Это просто невероятно!

Глаза Алексея светились. От его былой рациональности не осталось и следа, и человеку со стороны могло показаться, что наш герой пребывал в экзальтации от откровения, явленного свыше.

— Что ж,— вымолвил он некоторое время спустя, когда эмоции улеглись.— Теперь всё становится на места. Нам предстоит завершить то, что мы не смогли завершить в сорок втором. Нужно возвращаться под Ржев.

Все погрузились в машину, и недолго попетляв по ухабистой грунтовой колее, вскоре выбрались на асфальт. Однако восторг внезапного открытия быстро сошёл на нет, поскольку предстоящая миссия вырисовывалась туманной и практически невыполнимой. Если им не удалось найти Рейхана с его бумагами в апреле сорок второго, то насколько реален шанс обнаружить то, что от них могло остаться, семьдесят лет спустя?

Когда подъезжали к столице, сумерки неожиданно сгустились до настоящей темноты, и на землю обрушился сильный дождь. Мария сказала, что дождь - хорошая примета для начала дела. Алексей охотно с ней согласился, и всю оставшуюся дорогу заворожено наблюдал за проносившимися над головой огнями уличных фонарей, свет от которых сливался в сплошную ленту - яркую и неровную, как жизнь.

Приняв дело о нашедшемся в Швейцарии “царском фонде” и распрощавшись с Могилёвым и Гориным, Геннадий Геннадьевич Фуртумов в тот же вечер собрал небольшое совещание, на котором предельно кратко изложил суть дела своим ближайшим и наиболее доверенным сотрудникам, после чего, обменявшись с ними мнениями, выдал поручения.

Следует отметить, что несмотря на то, что фуртумовской конторе не исполнилось и нескольких недель, работы у её сотрудников было не просто хоть отбавляй, но она буквально кипела, заставляя подчинённых жечь свет по ночам и вынуждая трудиться без сна и отдыха целый штат охранников, вахтёров и секретарей. И это - не говоря о связанных с ней многочисленных финансистах, экспертах, юристах-международниках, криминалистах, спецдипломатах и прочих носителей всего того множества редких и скрытых от непосвящённых глаз навыков и знаний, благодаря которым рождаются, оборачиваются и умирают, чтобы затем воскреснуть и вновь поразить весь мир, вечные как человеческий дух, жаждущий всё объять и измерить, загадочные как звёздное небо, бесконечные и бесстрастные всемирные деньги!

Глядя со стороны, ведомство Фуртумова представлялось совершенно не похожим на обыденные чиновничьи синекуры благодаря своему искусно устроенному механизму, способному в кабинетной тиши путём напряжения лучших в стране извилин и безошибочного нажатия клавиш на компьютерной клавиатуре решать задачи потрясающих сложности и масштаба.

И надо сказать, этот образ был чрезвычайно близок к истине.

Молодой и амбициозный министр имел все основания гордиться своим детищем. Его ведомство с лёгкостью находило упрятанные на краю земли капиталы и ставило на место прихвативших лишнего доморощенных банкиров и олигархов, словно нашкодивших малышей. Оно уверенно влияло на игру на мировых биржах и финансовых рынках, принуждая крупнейшие зарубежные банки признавать и уважать отечественные интересы. В кулуарах шептались, что успехи Фуртумова добавили седых волос самому Джорджу Соросу и стоили новой плеши у Бена Бернанке, а также что если его дела и впредь пойдут столь же хорошо, то уже спустя несколько лет от американского доминирования в мировых финансах не останется следов и воспоминаний. Политические деятели - все как один!- согласным хором признавали, что в ведомстве Фуртумова напрочь отсутствует коррупция, а известный футуролог из популярной газеты выказывал убеждённость, что именно Фуртумову мировое сообщество доверит эмиссию первой космической валюты во время близящихся полётов на Марс и колонизации Солнечной системы.