Он никогда прежде не бывал в таком большом и необычном доме. Здесь было не очень уютно, но внимание привлекало множество мелочей - слишком высокие потолки, стены украшены огромными картинами. По-прежнему идя за слугой, Шерлок пересек коридор, где было столько дверей, сколько он раньше не видел ни в одном доме. Дойдя до последней, слуга посторонился и жестом пригласил Шерлока войти. Шерлок попал в комнату с огромной кроватью, ничуть не похожей на ту маленькую, на которой он спал дома. В единственное окно был виден лес, из которого он пришел, и когда молодой человек обернулся, слуга уже притворил за собой дверь. Под дверь подсунули записку, и Шерлок почти бегом бросился к ней, развернул и прочел:

“Сэр,

Вы не пленник, но я был бы признателен Вам, если бы Вы не бродили по усадьбе. Пожалуйста, попытайтесь отдохнуть, а если Вы голодны или Вам что-нибудь понадобится, положите записку под дверь, и придет слуга.

Спокойной ночи,

Джон Уотсон”.

Джон… Так вот значит как его звали. Какая-то часть Шерлока хотела распахнуть дверь, выйти в коридор, заглянуть во все эти бесчисленные комнаты и найти молодого человека в маске, а другая часть – весьма злившая – говорила ему, что за одну ночь он уже успел достаточно вторгнуться в личную жизнь другого человека. Поэтому Шерлок начал обследовать комнату, открывать все ящики, которые, к сожалению, оказались пусты, и только в одном лежали ручки и бумага. Его осенило, он взял клочок бумаги и нацарапал на нем:

“Простите за сегодняшнее,

Шерлок Холмс”.

Он сложил записку вдвое и сунул под дверь. Теперь Шерлок чувствовал пульсирующую боль в распухшей лодыжке и присел на кровать, не сводя глаз с двери. В изножье кровати лежало махровое полотенце и сухая одежда, Шерлок вытерся и переоделся, лег под толстое мягкое одеяло, но был слишком взбудоражен, чтобы уснуть, и не переставал с надеждой смотреть на дверь.

Потом усталость все же одолела его, он задремал на несколько минут и проснулся от шума. Несколько минут он соображал, где находится, посмотрел дверь и увидел то, что его разбудило – листок бумаги на полу. Его охватила волна возбуждения, он вскочил с кровати, морщась от боли, когда наступил на больную ногу. Сев на пол перед дверью, Шерлок прочел:

“Вам не за что извиняться, но, пожалуйста, при жителях городка не упоминайте о том, где Вы побывали и где переночевали. Моя сестра неплохой человек, но она придет в ярость, если узнает, что Вы были здесь”.

Шерлок взял карандаш и начал раздумывать, что бы еще написать. Он хотел спросить что-нибудь такое, на что Джон непременно ответит, если еще раз подойдет к двери. Через секунду на него снизошло вдохновение, и он начал быстро писать:

“Сколько Вы пробыли в Афганистане?”

Шерлок остался сидеть возле двери, прижавшись спиной к стене, вытянув длинные ноги и прислушиваясь к звукам из коридора. На мгновение ему показалось, что за дверью тихо шуршит бумага, но потом снова надолго всё затихло, и Шерлок решил, что ему послышалось. Он начал подумывал о том, чтобы лечь в постель, как появился листок.

“Откуда Вы знаете про Афганистан?”

Улыбнувшись при мысли о возможности проявить свою наблюдательность, Шерлок поспешно написал ответ:

“Этой весной, когда мы встретились в лесу, по Вашей выправке я заметил, что Вы проходили военную службу. Догадку подтвердило то, как Вы побежали – бесшумно обходя препятствия, без соответствующей подготовки ни один молодой человек из богатой семьи так не сможет. Вы богаты, значит, вне всяких сомнений, закончили университет. Какая университетская специальность больше всего пригодна в армии? Врач. Конечно, об этом говорят и ваши травмы.

Судя по тому, что шрамы покрывают среднюю часть левой стороны лица, а все остальное тело, как кажется, здорово, я предположил, что у Вас было огнестрельное ранение. Судя по характеру Ваших шрамов, я бы сказал, что получены они четыре года назад, либо в результате несчастного случая на охоте, либо это боевое ранение. Вы выпустили лисиц вашей сестры, потому что не одобряете ее времяпрепровождения, так что Вы не охотник. Остается боевое ранение. С кем четыре года назад воевала Британия? С Афганистаном”.

Шерлок взволнованно подсунул записку под дверь и теперь ясно услышал, как ее подобрали. Он нервничал, зная, что Джон стоит за дверью, его до зуда подмывало открыть дверь, но он не пошевелился, чувствуя, что сейчас происходит что-то важное. Джон быстро написал ответ.

“Это было потрясающе”.

Шерлок улыбнулся и нацарапал несколько слов на другой стороне бумаги.

“Вы так думаете?”.

“Конечно. Это было невероятно”.

“Обычно люди говорят не так”.

“А как?”.

“Отвали”.

Шерлок сидел так близко к двери, что не мог ошибиться – ему не померещился тихий смех. Их разделяла всего лишь пара дюймов, и они легко могли бы разговаривать даже шепотом, но обмен записками казался таким интимным, что ни один из них не хотел его прерывать. Шерлок чувствовал особенную близость к незнакомцу с той стороны двери, такую, какую не ощущал никогда ни к кому, кроме тетушки Марты. Ожидая ответа – он слышал, как карандаш царапал бумагу – он повернулся так, чтобы опереться правой рукой стену и лучше видеть дверь.

“Как Ваша лодыжка?”.

“До сих пор распухшая. И болит”.

Шерлок услышал удаляющиеся шаги в коридоре, но остался сидеть на месте, зная, что Джон вернется, - он ведь врач. Врач не мог бросить его, после того, как он пожаловался на боль. Он вспоминал черты лица Джона, которые ему далось увидеть. Правая сторона лица казалась неповрежденной, средняя часть левой стороны была сильно изувечена, и Шерлок понимал, что видел еще далеко не самое худшее. Он пытался придумать, как увидеть то, что скрыто под маской, и тут Джон вернулся. Вскоре под дверь подсунули несколько бинтов, поверх которых лежала небольшая записка.

“Вам нужно перевязать ее. Вы знаете, как это делается?”.

“Я видел, как моя тетушка делала перевязку. Так что должен справиться”.

Шерлок и в самом деле видел, как его тетушка перевязывала лодыжку Джиму Мориарти, которую он потянул, чиня забор, и, слегка морщась от боли, в точности повторил ее действия, начиная бинтовать с носков и поднимаясь все выше. Гордясь собой, он заметил, как под дверь снова проскользнул клочок бумаги.

“Лучше?”.

“Завтра станет. Спасибо”.

Он помедлил, не желая сразу отдавать записку, ему не хотелось, чтобы их странное общение прекращалось. Обладая столькими талантами, Шерлок, однако, был не силен в разговорах. Он решил не отвечать, надеясь, что врачебный инстинкт заставит Джона войти в комнату, чтобы проверить, как там пациент. Потом передумал и дописал еще строчку.

“Я бы хотел встретиться с Вами. По-настоящему”.

Несколько минут Джон не отвечал, и Шерлок испугался, что он ушел, хотя это было глупо – он все равно бы услышал шаги. Джон не похож на того, кто может так просто уйти, не сказав ни слова, но что Шерлок вообще знал об этом человеке? Только несколько сухих фактов, которые сам же вычислил с помощью дедукции, и больше ничего. Под дверь просунули клочок бумаги, прервав его мысли.

“Не сегодня. Уже поздно, Вам надо отдохнуть. Завтра моя сестра вернется из путешествия, но она часто бывает в разъездах. Как только представится удобный случай, я оставлю Вам сигнал. Не забывайте смотреть в сторону Западной Березовой Бухты, и когда увидите его, приходите, и мы там встретимся”.

Сердце Шерлока так бешено заколотилось, что он был уверен – Джон его слышит. Джон предложил ему встретиться; у них будет возможность поговорить, обсудить все те дикие слухи, циркулирующие по городку. Шерлок успел придумать десятки вопросов, которые он хотел бы задать Джону. Он взволнованно написал ответ и прикрыл глаза, пытаясь успокоить стук сердца.

“Какой сигнал?”.

“Вы поймете. Спокойной ночи, Шерлок”.

Шерлок схватил записку и сжал ее в правом кулаке, прижав его к сердцу. Оно все так же неистово колотилось, и он прижал левую руку к двери, прошептав: “Спокойной ночи, Джон”.