Следующей зимой и весной в городке заговорили об изуродованном брате Гарри.
Время от времени кто-нибудь докладывал, что в немыслимую рань видел его бродящим по берегу или по скалам, а вслед за ним трепыхался на ветру красный шарф. Двое лоцманов видели, как он в маленькой лодке плыл в заливе. В полнолуние его заметили на вершине скалы - над ним широкими кругами парили два ястреба, и тогда жители стали шептаться, что Уотсон, должно быть, проклят, если даже хищные птицы боялись садиться в гнезда, если он был поблизости. Шепоток еще больше усилился, когда увидели, что Уотсон ловит крыс, разбивает их черепа о камни и складывает в кожаную сумку. Воображение горожан рисовало им молодого человека, злобно ревущего, строящего ужасные гримасы под маской, хватающего грязными руками (по некоторым байкам, на них были даже когти) грызунов и откусывающего им головы. Жители прозвали Уотсона Зверем.
Шерлок, которому обычно было мало дела до того, что мелят вокруг, случайно подслушал, как люди болтают о человеке в маске, и чем больше он слышал, тем больше хотел познакомиться с Уотсоном или хотя бы увидеть его. Шерлок и днем и ночью бродил вокруг усадьбы Уотсонов, надеясь столкнуться с таинственным молодым человеком, и с каждым минувшим впустую днем раздражался все сильнее. Марта быстро заметила, что происходит, да это и легко было вычислить, судя по тому, что Шерлок чаще стал тайком уходить из дома и по жадному блеску в его глазах, когда кто-то упоминал о Звере. Марта пыталась предупредить Шерлока, напоминая о том, что сказала Гарри, когда сошла с корабля, но Шерлок был упрям. Заверяя свою тетушку, что будет осторожен, Шерлок в своем пальто, развевающимся за спиной, в то же время не переставал ходить неподалеку от Елового мыса.
Туманной апрельской ночью Шерлок почувствовал себя особенно храбрым и решил подойти ближе, бродя вокруг вольера для лисиц, о котором столько слышал раньше. Подойдя ближе, он услышал тявканье и лай лисиц, и яростные крики Гарри Уотсон. Шерлок как можно тише подбежал к большому дереву, от которого удобно было наблюдать за всей сценой, и спрятался за ним. Лисицы разбегались из открытой двери вольера, рядом с ней стояла Гарри Уотсон с пунцовым от ярости лицом, сжимая в кулаке красный шарф. Она лихорадочно оглядывалась по сторонам, очевидно, ища владельца шарфа. Поняв, что ее брат может быть где-то рядом, Шерлок начал искать его, прячась от цепкого взгляда Гарри за деревьями.
Слева он услышал треск ветки и посмотрел в ту сторону. Брат Гарри стоял, прислонившись спиной к толстому дереву. Шерлок уставился на Уотсона – молодой человек тоже смотрел на него, а потом прижал указательный палец к губам, кончиком его слегка касаясь маски. Шерлок кивнул в знак понимания, и продолжал смотреть, не в силах оторвать взгляд от серьезных глаз Уотсона, позабыв о том, что где-то рядом злая охотница. Момент этот длился всего с минуту, но показался бесконечно долгим, настолько долгим, что, казалось, прошли века, прежде чем молодой Уотсон последний раз оглянулся на Холмса и побежал к усадьбе, двигаясь почти бесшумно, перепрыгивая препятствия и обогнув кучу не растаявшего снега. Даже после того, как он исчез в ночи, Шерлок несколько минут приходил в себя от ошеломления, а потом побежал домой.
С того дня Гарри больше не держала в вольере лисиц, и Марта, которая слышала тот самый рассказ, что Моран назвал «Происшествием с лисицей», полагала, что англичанка горевала. И Шерлок мыслями вернулся к молодому человеку, который дождался верного часа, чтобы выпустить лисиц. Глаза его заблестели от любопытства. Он был заинтригован контрастом между тем Уотсоном, который охотился на крыс и которого жители городка называли Зверем, и тем чутким человеком, который дождался, пока его сестра справится с горем, открыл вольер и выпустил лисиц на свободу. Теперь Шерлок еще больше жаждал с ним познакомиться.
========== Глава 3 ==========
Много недель, последовавших за его первой – пусть и краткой – встречей со Зверем, Шерлок продолжал бродить поблизости от усадьбы Уотсонов, но его тайные вылазки не имели успеха. Он болтался по деревне, прислушиваясь к рассказам тех, кто сталкивался с человеком в маске, однако все, что ему удалось узнать – преувеличенные басни об уродстве Уотсона и глупые теории о том, что он воплотившийся сын дьявола.
Однажды июльским вечером Шерлок собирал на Огненном острове лишайники для эксперимента, и тут неожиданно погода испортилась. Он решил сесть в лодку и вернуться домой. Яростные порывы ветра нагоняли туман, Шерлок греб изо всех сил, чувствуя напряжение и боль в мышцах рук, спины и живота. Он проплыл Мыс Ярости и собирался по прямой пересечь Парусную Бухту, но у природы были другие намерения. Небо расколола молния, и полил такой дождь, что Шерлок за несколько секунд вымок до нитки. Маленькая лодка раскачивалась то влево, то вправо, а берег впереди был почти не виден.
После долгой борьбы со стихией, лодку подхватила волна и вынесла на берег Западной Березовой Бухты, естественной гавани, которая пустовала с тех пор, как сюда переехали Уотсоны. Шерлок вытащил свою полную воды лодку на берег и задумал возвращаться домой пешком, а это значило - придется идти через усадьбу Уотсонов. Угрозы англичанки и раньше его не пугали, а сейчас вряд ли она прогуливается в такую ужасную погоду. Чтобы согреться, Шерлок побежал со всех ног. Недалеко от усадьбы он споткнулся о грязный корень и упал, охнув от боли. Поняв, что подвернул ногу под плохим углом, он поморщился от боли и досады, и дальше пошел уже значительно медленнее.
Возле опустевшего лисьего вольера ему показалось, что кто-то простонал, и он обернулся на этот звук. Шерлок знал, что ни одно животное, обитающее в лесу, не может так стонать, и, прихрамывая, приблизился к источнику звука. Стоны превратились в отчаянные рыдания. На земле была видна тень наклонившегося человека и кусок красной ткани. Не обращая внимания на свою ногу, Шерлок поспешил к человеку, который издал душераздирающий крик, похожий на вопль раненого зверя, и Шерлок остановился, замерев. Он никогда не слышал, чтобы так плакали – казалось, рыдания исходят не от человека, а из самих земных недр. Уотсон закрыл лицо руками. Он был без маски.
- Вам больно? – спросил Шерлок, присев рядом с ним.
Наступило долгое молчание, дождь прекратился, слышался только мягкий шелест мокрых листьев.
- Оставьте меня, - сказал таким же мягким, как листья, голосом Уотсон, дрожа, будто прилагал огромные усилия, чтобы сохранить немыслимую боль в себе.
- Вам нужен доктор? – спросил Шерлок, не отрывая глаз от дрожавшего молодого человека.
Уотсон не ответил, и только сдавленный вздох сорвался с его губ, настолько тихий и слабый, что Шерлок бы не услышал его, если бы отодвинулся чуть подальше.
- У меня тоже был неважный день, - продолжил Шерлок. Ему почему-то казалось, что надо говорить, сказать хоть что-нибудь, что каждое слово протягивается между ним и Уотсоном, словно нить. - Я греб, как сумасшедший, чтобы попасть домой, но ветер отклонил меня от курса, я потянул лодыжку, пока бежал, и она уже порядочно распухла. Но мне кажется, то, что беспокоит вас, более серьезно…
От луны между деревьями залегли тени, ветер едва колыхал листья, и Уотсон затаил дыхание. Шерлоку показалось, что Уотсон того же возраста, что и он сам, может, чуть старше, и не успев подумать, что делает, он коснулся плеча молодого человека.
- Не надо! – вскрикнул Уотсон, резко вскакивая на ноги.
Он по-прежнему не отнимал рук от лица, но глаза его были видны. Уотсон и Шерлок уставились друг на друга: пара серых любопытных глаз глядела на пару синих, во мраке бури казавшихся почти черными. Не отрывая глаз от Уотсона, Шерлок медленно встал на ноги, а молодой человек отступил на шаг, отвернулся и побежал к усадьбе.
Шерлок постоял на месте, дожидаясь, пока Уотсон исчезнет из виду, и продолжил идти, почувствовав, что боль в лодыжке усилилась. Вскоре прибежал слуга и попросил Шерлока пройти в усадьбу. Ошеломленный Шерлок последовал за ним. То, что он увидел, никогда не сотрется из его памяти.
